Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси

– Примите мои извинения, капитан. У нашего акустика своеобразный вкус, – улыбнулся Манкузо.

Сейчас Бородин удовлетворился бы и «Броненосцем Потёмкиным». Он с трудом стоял на ногах от усталости.

В корму поспешил кок с охапкой продуктов в руках.

– Кофе будет готов через несколько минут, сэр, – сообщил он Бородину по пути в камбуз.

– Нельзя ли чего-нибудь посущественней? – попросил Бородин. – Мы весь день ничего не ели.

– Приготовьте пищу! – крикнул Манкузо в сторону кормы.

– Слушаюсь, шкипер. Вот только разберусь с этим камбузом.

– Двадцать минут, сэр, – посмотрел на часы Манньон.

– Мы взяли на борт всё, что может потребоваться?

– Да, сэр.

Джоунз подсоединил провод, накоротко обходящий регулятор импульсов в акустическом усилителе, к модулятору. Всё было даже проще, чем он ожидал. Он взял с «Далласа» микрофон и теперь подключил его к акустической системе, прежде чем подать питание. Пришлось подождать несколько секунд, пока прогреется аппаратура. Джоунзу не приходилось видеть столько электровакуумных ламп с тех самых пор, как он много лет назад ездил вместе с отцом ремонтировать телевизоры.

– «Даллас», это Джоунзи, слышите меня?

– Слышим, – донеслось в ответ, нечётко, как в радиотакси, но вполне различимо.

– Спасибо. Конец связи. – Акустик выключил импровизированный подводный телефон. – Видите, как просто?

Неужели это рядовой матрос? И даже не знакомый с советскими приборами? Ни черта себе, подумал офицер-электронщик «Красного Октября». Ему и в голову не пришло, что этот прибор почти ничем не отличался от устаревшей американской системы с частотной модуляцией. – Сколько лет вы служите акустиком?

– Три с половиной, сэр. Я поступил на флот сразу после того, как меня выставили из колледжа.

– И всем этим вы овладели за три года? – недоуменно спросил капитан-лейтенант.

– Что в этом трудного? – пожал плечами Джоунз. – Я занимался радиотехникой с мальчишеских лет. Не будете возражать, если я включу музыку, сэр?

Джоунз решил проявить особое внимание к русскому. У него была единственная кассета с записью русской музыки – сюита из «Щелкунчика», и он привёз её с собой вместе с записями Баха. Молодой акустик любил слушать музыку, копаясь в электронных схемах. И вот теперь предвкушал блаженство. Перед ним были разложены схемы всех русских акустических устройств, к которым он прислушивался в течение трех лет, и масса времени, чтобы разобраться в них. Бугаев с изумлением наблюдал, как пальцы Джоунза под музыку Чайковского пробегают по страницам с интегральными схемами.

– Пора погружаться, – напомнил Манньон в центральном посту.

– Да. С вашего разрешения, капитан Бородин, я помогу вашим офицерам открыть клапаны. Проверим… все люки и лазы задраены. – На пульте погружения, заметил Манкузо, использовалась такая же система сигнальных и аварийных лампочек, как и на американских подлодках.

Он ещё раз все проверил. Батлер и четверо его самых опытных старшин уже занимались атомным «чайником» в кормовом отсеке. Принимая во внимание обстановку, всё выглядело неплохо. Только если офицеры «Красного Октября» вдруг передумают, это может коренным образом изменить положение. Однако «Даллас» будет вести непрерывное акустическое наблюдение за подводным ракетоносцем. Если «Красный Октябрь» начнёт двигаться со своим преимуществом в скорости в десять узлов, «Даллас» успеет перекрыть ему выход из залива.

– Мне кажется, капитан, мы готовы к погружению, – сказал Манкузо.

Бородин кивнул и дал сигнал к погружению. Гудок оказался таким же, как и на американских подводных лодках. Манкузо, Манньон и один из русских офицеров занимались сложной системой клапанов, позволяющих заполнить цистерны. «Красный Октябрь» начал медленное погружение. Через пять минут он покоился на дне залива, под семьюдесятью футами воды над вершиной рубки.

Белый дом

В три часа утра Пелт позвонил в советское посольство.

– Алекс, это Джеффри Пелт.

– Как поживаете, доктор Пелт? Позвольте выразить искреннюю благодарность от имени советского народа и от себя лично за спасение нашего матроса. Несколько минут назад мне сообщили, что он пришёл в сознание и врачи надеются на его полное выздоровление.

– Да, мне тоже сообщили об этом. Между прочим, как его зовут? – Пелт пытался понять, разбудил он советского посла или нет. Судя по голосу, Арбатов не спал.

– Андрей Катышкин, старшина первой статьи, повар, родом из Ленинграда.

– Да, теперь вспомнил. Алекс, мне передали, что нашему спасательному судну «Пиджен» удалось снять почти всю команду с ещё одной советской субмарины недалеко от Каролинских островов. Её название, по-видимому, «Красный Октябрь». Это хорошая новость, Алекс. А плохая заключается в том, что лодка взорвалась и затонула до того, как нам удалось спасти остальных. Погибли почти все ваши офицеры и двое наших.

– Когда это случилось?

– Вчера, ранним утром. Извини, что не сумел сообщить раньше, но на «Пиджене» вышел из строя радиопередатчик, как мне объяснили, в результате подводного взрыва. Ты ведь знаешь, как такое случается.

– Да, конечно.

Пелт не мог не восхититься самообладанием Арбатова. В его голосе не было заметно и намёка на насмешку.

– Где они сейчас? – спросил посол.

– «Пиджен» плывёт в Чарлстон, это в Южной Каролине. Оттуда мы отправим ваших подводников самолётом прямо в Вашингтон.

– Значит, подводная лодка взорвалась? Ты уверен в этом?

– Да, один из членов её команды утверждает, что реактор вышел из строя и лодка подверглась радиационному заражению. Просто повезло, что рядом находился «Пиджен». Он шёл к побережью Виргинии, к той вашей подлодке, что затонула раньше. Мне кажется, Алекс, что вам следует обратить внимание на техническое состояние своего флота, – заметил Пелт.

– Я передам в Москву вашу рекомендацию, доктор, – сухо ответил Арбатов. – Вы можете сказать мне, где это случилось?

– Я могу оказать вам даже более реальную помощь. Мы высылаем туда корабль с глубоководной лодкой для осмотра обломков. Если хотите, можете послать своего офицера в Норфолк, и мы переправим его на корабль, чтобы он сам мог убедиться в случившемся. Это вас устраивает?

– Вы говорите, что потеряли двух своих офицеров? – Арбатов старался выиграть время, удивлённый столь великодушным предложением.

– Да, офицеры со спасательного судна. Зато нам удалось спасти сто ваших моряков, Алекс, – произнёс Пелт, словно оправдываясь. – Это что-нибудь да значит.

– Действительно, доктор Пелт. Я запрошу Москву. Как только получу ответ, сразу свяжусь с вами. Вы будете у себя в кабинете?

– Совершенно верно. До свиданья, Алекс. – Пелт положил трубку и посмотрел на президента. – Вы считаете, все прошло хорошо, босс?

– Побольше искренности. Джефф. – Президент вытянулся в кожаном кресле. Поверх пижамы на нём был халат. – Ты считаешь, они клюнут на приманку?

– Клюнут. Русские обязательно захотят убедиться в гибели своего ракетоносца. Вопрос в другом – удастся ли нам обмануть их?

– По мнению Фостера – удастся. Все кажется вполне реальным.

– Гм-м. Ну что ж, во всех случаях мы получили их ракетоносец, – заметил Пелт.

– Да. Думаю, сообщение об агенте ГРУ было ошибочным, в противном случае они отправили бы его вместе со всеми. Мне нужно увидеть капитана Рамиуса. Господи! Надо же так напугать всех аварией реактора. Немудрёно, что ему удалось отправить всю команду с подлодки!

Пентагон

Скип Тайлер откинулся на спинку кресла в кабинете командующего морскими операциями, пытаясь расслабиться. Пост береговой охраны при входе в залив был оборудован телевизионной камерой, способной вести съёмку при плохом освещении. Заснятую видеокассету доставили вертолётом в Черри-Пойнт и оттуда на реактивном истребителе «фантом» переправили на авиабазу Эндрюз. Теперь она была у курьера, автомобиль которого только что остановился у главного входа в Пентагон.

– У меня пакет, который я должен лично передать адмиралу Фостеру, – заявил энсин, спустя несколько минут. Секретарь показал на дверь кабинета.

– Доброе утро, сэр! Это для вас, сэр. – Энсин передал Фостеру запечатанную кассету.

– Спасибо. Можете идти.

Фостер вставил кассету в видеомагнитофон. Телевизор был уже включён, и изображение появилось на экране через несколько секунд.

Тайлер стоял рядом с командующим и ждал, пока адмирал отрегулирует изображение.

– Ничего себе… – пробормотал он.

– Ничего себе, – согласился Фостер.

Изображение, мягко говоря, было паршивым. Телевизионная камера ночного видения не может дать чёткого изображения, потому что одновременно усиливает и окружающий свет, так что многие детали кажутся размытыми. Но и того, что они увидели, было достаточно: огромный подводный ракетоносец, парус которого был сдвинут в сторону кормы значительно дальше, чем обычно у западных подлодок. Рядом с ним «Поги» и «Даллас» казались карликами. В течение пятнадцати минут оба молча смотрели на экран. Если бы изображение постоянно не дёргалось, снятый фильм был бы таким же интригующим, как испытательная картинка на телевизионном экране.