100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК - Пол Рассел

Смерть Меркьюри — как и смерть Рока Хадсона семью годами раньше — вызвала большой общественный резонанс и показала опасность эпидемии СПИДа миллионам людей, которых до сей поры эта проблема не волновала. Что касается «Богемской рапсодии», то кажется, что она являет собой в некотором роде поп-бессмертие, переизданная снова с невероятным коммерческим успехом после фильма 1992 года «Мир Уэйна». Что бы подумал Фредди Меркьюри о чудесном спектакле всех тех «правильных» мальчиков, подпевающих ему «Mamma mia, mamma mia»?

91. ДЖУДИ ГРАН

note 117

Джуди Рэй Гран родилась в 1940 году в Чикаго. Ее отец был поваром, а мать — помощником фотографа. детство она в основном провела, как описывала позднее, «в экономически бедном и духовно угнетенном пустом городе Нью-Мехико конца пятидесятых годов, недалеко от адской границы с Западным Техасом. Там, казалось мне, было запрещено все, кроме изматывающего труда за копейки и принудительного безрадостного брака». Когда ей было восемнадцать лет, она бежала, чтобы не разлучаться с Ивонн, студенткой небольшого, рядом расположенного колледжа. Ивонн была первой, кто открыл ей секреты гей-культуры и чью судьбу она позднее повторит. Она поступила на службу в военно-воздушные силы, но в возрасте двадцати одного года была «не совсем с почетом», как она говорила, уволена со службы за то, что была лесбиянкой. Ее письма и записки были перехвачены и использованы против ее друзей по службе, а ее родителей оповестили о ее «вине». Когда она приехала в Вашингтон, чтобы почитать в библиотеке книги о гомосексуалах и лесбиянках и попытаться понять, кем же она была, библиотекари сказали ей, что подобные книги заперты под замок и выдаются лишь профессорам, докторам, психиатрам и юристам, когда дело касается криминала. Как она позднее напишет, эта ситуация «явилась одним из самых серьезных потрясений, которые я испытала в свои двадцать, в связи с положением геев в американском обществе». Такие потрясения сделали ее «злой и достаточно убежденной, чтобы использовать свою жизнь для изменения этой рискованной ситуации».

В 1963 году она была одним из пятнадцати членов сообщества «Мэттечин», которые пикетировали Белый Дом, борясь за права геев. В 1964 году она опубликовала под псевдонимом статью в «Sexology Magazine», в которой доказывала, что лесбиянки — нормальные, обычные люди. Также под псевдонимом она опубликовала ряд поэм в «Ladder» — журнале, выпускаемом сообществом «Дочери Билитии». Она понимала, что основная часть ее поэзии не будет опубликована ведущими издательствами, поэтому в 1969 году вместе с Уэнди Кадден (ее любовница того времени) основала издательство «Women's Press Collective». Они начали печатать свои издания на мимеографической машине, но со временем выросли в большое оснащенное производство.

В этом же году Джуди Гран стала учредителем «Нового лесбийского феминистского движения Западного побережья». Наряду с такими поэтессами, как Сьюзен Грифин, Альта и Пэт Паркер, она способствовала возрождению поэзии женщин Западного побережья в семидесятых годах. Среди ее сборников были: «Edward the Dyke & Other Poems» (1971), «Которые» (1972) — эксперимент в феминистской культуре, «Женщина говорит до самой смерти» (1974). Эти три томика были собраны вместе в «Словах обычной женщины» и опубликованы в 1978 году с предисловием Адрианы Рич. Вместе с Пэт Паркер, чернокожей лесбиянкой-поэтессой, Гран записала альбом своих стихов на студии «Olivia Records» в первом выпуске этой компании.

В 1982 году под влиянием Х.Д., использовавшей мифы в «Елене из Египта», Гран опубликовала «The Queen of Wands», первую из четырех задуманных поэм. «The Queen of Swords» появилась в свет в 1987 году, за ней последовали «Cups» и «Diamonds».

В 1984 году Гран опубликовала свою самую значительную работу «Второй родной язык: слова геев, миры геев». В этом глубоком и специфическом исследовании истории культуры геев и лесбиянок она изучает историю слов (таких, как gay, faggot, dyke, fairy, butch, drag) и их связь с гомосексуализмом. Как она пишет; «эта книга предполагает, что у геев есть культура, что она рассекает классовые, расовые, половые и даже национальные и племенные категории. Народ геев имеет функции в обществе, которое вовлекает и даже требует присутствия геев. В ней говорится, что гейская культура является центром народа геев и что народ геев является центром их общества, даже если они занимают в нем нелегальное и презренное положение».

По словам Гран, уникальное место, которое геи занимают в любом обществе, является оппозиционным любому стабильному, одностороннему, монохромному восприятию Вселенной: «Я полагаю, что культура геев в своей сути постоянно, однако неосознанно, пытается открыть другую сторону, иногда просто открыть факт существования других сторон. Я полагаю, мы делаем так, оглядываясь на половые принадлежности, на социальные позиции, на мир трезвого рассудка и духовных ценностей: эстетики, философии и других проявлений сознания. Мы вырабатываем иронию, естественный юмор и парадоксы».

Подобно работе Глории Анзальдо и Шерри Морага, эта книга смешивает жанры поэзии, эссе и автобиографии, чтобы создать текучую, плавную новую форму.

В своей следующей работе «Самое высокое яблоко» (1985), Гран, опираясь на свое понимание культуры геев, строит исследование лесбийских поэтических традиций от Сафо через такие фигуры, как Х.Д., Эмми Лоуэл, Гертруда Штайн, до современниц, включая Адриану Рич, Одри Лорд, Ольгу Брумас и Паулу Ганн Аллен.

В своей самой последней и самой противоречивой большой работе «Кровь, хлеб и розы: как менструация создала мир» (1993), Гран предпринимает попытку, ни более ни менее, как радикально пересмотреть историю происхождения человека. Кровь, как она думает, стоит в центре культуры. Как она говорила в «Адвокате», «это не должна быть болезненная кровь, это может быть естественная кровь и ритуалы, которые женщины исполняли всегда, и которые дают нам все вещи, ценимые нами». Среди этих вещей: стулья, соломинки, через которые пьют, губная помада и красные венчальные платья.

Исследования Джуди Гран не только настоящей жизни геев, но и корней их знаков и кодов, имели далеко идущие последствия для воображения геев. Ее версия культуры геев очень во многом субъективна, и, возможно, слишком спекулятивна для более строгих вкусов. Тем не менее вся работа ее жизни — подобно трудам очень отличающегося от нее поэта Джеймса Мерилла — была попыткой увидеть более широкую картину, создать космологию геев и животворную сагу, рассказывающую нам о том, кто мы есть, где мы были и к чему мы идем. Таким образом, она создала бесценные для геев и лесбиянок мифы, – а, возможно, даже реальности, — наполнив значением все вокруг.