История Византийской империи. Том 1 - Федор Успенский

Могли ли славяне в VI в. осуществить подобные притязания? В период с 580 г. и до конца столетия происходили наиболее важные попытки со стороны славян занять господствующее положение на территориях, подчиненных Византийской империи. От этой эпохи сохранилось несколько важных известий, которые частью были уже известны, но несколько заподозрены в период жарких споров по поводу высказанной Фальмерайером теории об окончательном уничтожении славянами эллинского населения в Греции и Фессалии.

На первом месте стоит известие Иоанна Ефесского{20}. «На третий год по смерти царя Иустина и в царствование победоносного Тиверия[15] выступил проклятый народ славяне, которые прошли всю Елладу, фессалийские и фракийские провинции, взяли многие города и крепости, опустошили, сожгли, разграбили и завладели страной и поселились в ней совершенно свободно и без страха, как бы в своей собственной. Это продолжалось четыре года, пока царь занят был войной с персами и все войска послал на Восток. В это время славяне по Божьему попущению распоряжались в стране совершенно свободно, опустошали, жгли и грабили даже до Внешней стены, так что захватили все царские стада – многие тысячи – и стада частных лиц. И вот до нынешнего дня – а теперь идет 895 год (т.е. 584) – они спокойно живут в ромэйских провинциях, без заботы и страха, занимаясь грабежом, убийствами и поджогами, отчего разбогатели, нажили золота и серебра и владеют стадами коней и оружием, научившись военному делу лучше самих ромэев. А между тем это были простые люди, которые не смели выходить из своих лесов и не умели пользоваться оружием»{21}.

Это известие, равно как и некоторые другие, напрасно старались ослабить противники Фальмерайера. С появлением новых источников, идущих с разных сторон, становится неопровержимым фактом, что большие вторжения славян усиливаются в последней четверти VI в., направляясь то до Константинополя, то до Эгейского моря. Подразумеваемые известия хронологически совпадают с теми датами, которые даны в приведенном тексте Иоанна Ефесского. В четвертый год, читается у Менандра, царствования Тиверия Константина кесаря (578–582) во Фракию сделал вторжение славянский народ до ста тыс. числом и опустошил Фракию и многие другие области{22}.

Новый свет на занимающие нас отношения брошен как новыми западными, так двумя восточными хрониками, недавно сделавшимися доступными в прекрасных французских переводах. Это, во-первых, летопись Иоанна, епископа Никиу, жившего во второй половине VII в. и игравшего важную роль в истории Церкви Верхнего Египта{23}; во-вторых, хроника Михаила Сирийца, патриарха антиохийского, жившего в XII в., но пользовавшегося хорошими источниками, которые частью ныне утрачены{24}. Обе эти хроники сообщают драгоценные данные для освещения событий, слабо намеченных греческими писателями, в особенности по отношению к славянской истории. Ограничиваясь здесь ближайше лишь движением славян на Солунь, мы отметим для последних годов VI в. следующее место из хроники Иоанна из Никиу: «По отношению к Римской империи есть известия, что короли того времени с варварами, чуждыми народами и жителями Иллирика опустошали христианские города и уводили в плен жителей. Была пощажена только Солунь, благодаря крепости своих стен и Божиему покровительству; варварским народам не удалось овладеть этим городом, хотя вся (окрестная) область была опустошена»{25}. По отношению к тем же годам в хронике Михаила Сирийца можно найти чрезвычайно важные известия, характеризующие положение дел на Балканском полуострове. «Жестокая вражда, – говорится здесь, – между римлянами и персами продолжалась 20 лет. Римляне снова были стеснены проклятыми варварами с нечесаными волосами, которых называют аварами и которые двинулись с отдаленного Востока, а также славянским народом, жившим на Западе, и другими народами, называемыми лангобарды. Они осаждали римские города и крепости и говорили жителям: выходите, сейте и собирайте жатву, мы возьмем у вас в дань только половину. Если бы император не сделал защиты поблизости Адрианополя, они уже стали бы домогаться самой столицы. Император и его войска дрожали от страха пред этими варварами. Целая армия была послана к Внешней стене, отстоящей от столицы на 60 миль. В войско принуждены были записывать даже лиц, принадлежащих к клиру. Переписчики были разосланы по разным местам набирать людей в военную службу. Они сделали много зла и причинили большие бедствия: отнимали у родителей детей и разоряли страну, отбирая лошадей, быков и даже кур»{26}.

Рядом с приведенными известиями восточных писателей, которые в живых красках описывают отчаянное положение дел на Балканском полуострове и не оставляют никаких сомнений о том, что в конце VI в. славяне уже осели на полуострове и действительно распоряжались на нем как хозяева, мы не можем более считать преувеличенными или малодостоверными те сведения византийских писателей относительно характера славянской иммиграции, которые касаются Греции, Фессалии и островов. И прежде всего следует здесь напомнить превосходное место схоластика Евагрия, который в своей церковной истории говорит о событиях занимающей нас эпохи (588–589): «Авары, дважды прошедши до так называемой Длинной стены, завладели Сингидоном (ныне Белград) и Анхиалом, захватили и поработили всю Елладу и другие города и крепости, все предавая убийству и огню, так как войска были отведены на восток»{27}.

Сказание о чудесах св. Димитрия (вторая легенда) разделено на VI глав. Кроме новых данных о нападениях на Солунь вторая легенда в особенности отличается любопытными фактами бытового и культурного характера, - сообщая интересный материал о культурных отношениях, создавшихся после иммиграции славян. Относительно хронологии каждого отдельного события возможны еще споры, но в общем не подлежит сомнению, что во второй легенде идет речь о фактах славянской оккупации, относящейся к первой половине VII в.– из эпохи Ираклия.

Здесь мы остановимся в изложении фактов славянской истории. До первой четверти VII в. она представляет некоторую последовательность и до известной степени систематичность и закономерное поступание вперед. Как самостоятельные походы славян, так и последующие их вторжения в союзе с аварами направлены к двум ясно выраженным целям – к завладению Балканским полуостровом и к господству на Эгейском море и островах. В самом конце VI в. обе эти цели были осуществлены, славяне владели уже флотом, делали набеги на приморские города и на острова и затрудняли сношения столицы на Мраморном море и Эллиспонте, имели прочную оседлость в Фессалии и Греции, несколько раз пытались овладеть Солунью. Все это реальные факты, засвидетельствованные не зависимыми один от другого писателями, жившими и писавшими в разных местах. Естественно возбуждаются вопросы, почему же славяне не удержали так успешно занятого чрезвычайно выгодного положения; почему первая четверть VII в. полагает резкую границу между предыдущими и последующими фактами в славянской истории? К разъяснению этих роковых вопросов мы возвратимся при изложении событий царствования Ираклия.

Глава IV

Юго-восточная и южная границы империи. Персидские войны. Сферы влияния в Аравии. Египет и христианская миссия на границах Абиссинии

Две обширнейшие монархии в тогдашнем мире – Персия и Византия – имели всегдашние поводы к сношениям между собой не только вследствие соседства на громадном протяжении от Кавказских гор до Евфрата, но и по многим другим причинам, коренящимся в этнографических и экономических условиях того и другого государства. Уже то обстоятельство, что на восточной границе так же, как и на северо-западной, не было твердых и неизменных границ, и что разные незначительные и малокультурные народы, подвергаясь то византийскому, то персидскому влиянию, меняли, смотря по обстоятельствам, свою политику и переходили то на сторону православного царя, то персидского, – уже это не могло не возбуждать постоянных недоразумений между двумя империями. Кроме того, отдаленность восточной границы и сопряженные с этим трудности в содержании на Евфрате и у подошвы Кавказа значительного войска и провианта побуждали империю искать союзников или наемников между мелкими князьями и начальниками кочевых племен и доверять им защиту своих отдаленных границ.

Главной опорой византийской власти на востоке была Армения, разделенная, впрочем, на персидскую и византийскую половины и имевшая в Малой Армении укрепленный город Феодосиополь близ нынешнего Эрзерума. На юге в Месопотамии более значительный гарнизон содержался в крепости Дара, или Анастасиополь, построенной на самой границе с Персией, близ Нисиби. Далее на юг спокойствие Сирии зависело от положения, в каком находились к империи полудикие племена, бродившие в пустыне между Пальмирой и Дамаском. Кавказские горы составляли естественную защиту империи против неожиданных вторжений. Наблюдение за кавказскими проходами лежало на Персии, которая за это пользовалась от империи ежегодными денежными взносами.