Непримкнувший - Дмитрий Шепилов

Стемнело. Мы движемся на катере по Хуанпу. На воде заиграли мириады разноцветных огней. Лунным серебром засветились небоскребы на набережной. С реки потянуло запахом тины и рыбы. Замирала дневная жизнь гигантского города.

Мы с А. Микояном, Н. Шверником, Е. Фурцевой и корреспондентом «Правды» М. Домогацких решили несколько часов побродить по вечерне-ночному Шанхаю. Витрины больших магазинов затянуты уже решетками, огни в них погашены. Но центральные улицы города хорошо освещены. Множество светящихся реклам. Из ночных ресторанов и харчевен доносится шум голосов и джазовая музыка. Открыты некоторые фруктовые магазины. Масса лоточников, торгующих сладостями, фруктами, водами, пирожками. Голосистые рикши предлагают свои услуги.

Зашли в ресторан. Все столики заняты. Судя по одежде, это всё состоятельные люди — возможно, предприниматели, интеллигенция. Много европейцев. Микоян заговорил с одной из пар европейского облика, оказалось, что это супружеская пара из делового мира Голландии. Нас благожелательно приветствуют.

Мы — в центре, на набережной. Здесь роскошные особняки, небоскребы, банки — некогда английских, японских, американских и отечественных владельцев. Среди последних сверкала на капиталистическом небосклоне семья Чан Кайши — одна из четверки самых богатых семей Китая. Это тот самый Чан Кайши, которого сейчас пригрели на Тайване американцы.

Здесь, в этой части Шанхая, всё как на нью-йоркском Бродвее. Море огней. Мраморная набережная. Зеленое убранство. На набережной — танцующая под губную гармошку китайская молодежь, веселая, сияющая. На танцплощадке нас тоже сердечно приветствуют. Шверник и Фурцева пустились с китайцами в пляс. Восторгам молодежи не было конца.

Должно быть, нарушая этикет, мы заглянули в здание английского консульства. Оно оказалось почти пустым, из функционирующих дипломатов остался один. Здание окаймляет красивый парк. То ли случайно, то ли в назидание потомству в парке ещё остались проволочные заграждения. Эти заграждения, да развешанные таблички «китайцам вход воспрещен», были наглядным свидетельством того, в каком положении находились китайцы у себя дома.

Мы с Микояном и Михаилом Домогацких проследовали в один из рабочих районов. Двенадцатый час ночи, а здесь, на перекрестке нескольких кривых улочек, оживленно идут с работы и на работу ночные смены. Куда-то направляется гурьба грузчиков. Зазывно предлагают свои услуги вездесущие рикши. То тут, то там раскинуты ночные харчевни под открытым небом. В котлах и жаровнях что-то варится, что-то жарится. Лоточники разложили на своих прилавках бананы, хурму, сухие фрукты. Водонос плаксивым голоском предлагает подкрашенную и подслащенную газированную воду. Старый китаец с беззубым ртом тащит на коромысле две корзины с виноградом, уговаривает купить — 3000 юаней за большую кисть.

Вкусно пахнет жареным мясом, дымком и какими-то ароматическими травами.

Мы с Микояном подсаживаемся к столику, за которым группа китайцев с удивительным мастерством уплетает палочками что-то похожее на суп с лапшой. Нам подали еду, напоминающую наши пельмени, и налили в чашки розовую водицу. Разговорились (благодаря переводу М. Домогацких). Один из китайцев оказался прядильщиком, другой стеклодувом, третий кули. Они с Доброжелательством отвечали на наши вопросы. Слово «Русский» действует магически. В каждом слове и каждом движении чувствовали мы искреннее желание китайцев всех рангов и положений сделать нам что-нибудь приятное.

После бурного индустриального Шанхая 9 октября на рассвете мы прибыли в один из красивейших уголков Китая — город Ханчжоу. Недаром сами китайцы говорят: «на небе рай, а на земле Ханчжоу».

Это главный город провинции Чжэцзян с 20 миллионами населения. Был заложен в V веке, а в XII—XIII веках был столицей Южной Сунской династии. Издревле славился производством красивейших шелков, бархата вееров, изделий из бамбука.

Когда-то Ханчжоу был местом услад китайской и иностранной знати. Теперь это зона санаториев и домов отдыха для людей труда города и деревни. Ханчжоу действительно райское место. Центр его — большое озеро Сиху, родниково-хрустальной чистоты и прозрачности. Кряжи «Горы драгоценных камней» живописно обрамляют воды Сиху. И всюду зелень: пальмы, бананы, бамбуковые рощи, плакучие ивы, каштаны, бук, лаковые деревья, вечнозеленые дубы, фруктовые сады.

Я перебираю многочисленные фотографии, подаренные мне гостеприимными хозяевами Ханчжоу, и в памяти всплывают неповторимые картины этого волшебного царства. Вот богатый субтропической растительностью парк Сишань. Среди кипарисов, туи, бархатного дерева и грецкого ореха — Пайлоу, мемориальные ворота. Поэтический остров на озере Сиху. Дамба, построенная поэтом Су Дунто. Пещера «Желтого дракона». Башня Баошу, «Камень девяти львов». Тихая заводь с зарослями лотоса. Мост «Парчовая перевязь». Многоярусная резная пагода Люхэ («Шесть гармоний»). Гора Гуа, чем-то напоминающая наш двуглавый Эльбрус. Бассейн «Яшмовый источник» с диковинными крупными черными и желтыми рыбами, спокойно относящимися к нашим буйным жестам и восклицаниям.

Благословенная тишина. Ласковый ветерок приносит пряные ароматы зеленых дубрав. Боже, как хорошо-

Я беседую с группой отдыхающих, прибывших сюда из разных провинций: молодой, веселый китаец — прокатчик с Аньшаньского металлургического комбината, девушка—с табачной фабрики, пожилой китаец с большими желтыми зубами — старый ткач.

— Я получаю теперь, — говорит он, — на 20 процентов жалования больше, чем до освобождения. Но ещё и сильно сократились налоги. И цены стали устойчивы. Так что фактически я получаю гораздо больше, чем прежде.

Мы у могилы выдающегося полководца XI века Юэ Фэя. Он храбро сражался за Родину против кочевников с Севера, но придворная клика предала Юэ Фэя, и он был убит. При подходе к ограде памятника стоят чугунные изваяния предателя и его жены — главных виновников гибели Юэ Фэя. Китайцы свято чтят память славного полководца, ежедневно сотни людей приходят на его могилу. Но прежде чем почтить память героя, каждый китаец и китаянка плюют на изваяния предателей, бросают в них камни и всякую мерзость. Так изо дня в день, из года в год стоят загаженными эти памятники бесчестию.

Находясь в Китае, было бы грешно не посетить буддийский храм или монастырь. И мы (без Хрущева и Микояна) воспользовались этой возможностью. Посетили древнейший монастырь Линии — «Укрывшаяся душа», в котором жило около 40 монахов, монастырь «Шестого созерцания», «Яшмового источника» и некоторые храмы.

Известно, что буддизм начал развиваться в Китае с I века нашей эры, а в IV—VII веках буддийская религия, сосредоточившая в храмах и монастырях огромные земельные и другие богатства, стала большой силой. Правда, в последующие столетия буддизм начал сдавать свои позиции господствующей официальной религии — конфуцианству. Но он и в XX веке продолжал играть большую роль в экономической и политической жизни страны.