Сладостное забвение - Даниэль Лори

Он сидел рядом со мной на зеленой лавочке, липкой от пролитой газировки и других вещей, о которых мне даже думать не хотелось. Если в мире существовал неоновый знак «Обворуй меня», то Себастьян в сером костюме при золотых часах и запонках, сверкающих на солнце, был его олицетворением. Я нарочно оделась неприметно, но теперь, когда ко мне прилип этот мужчина, все труды пошли насмарку. За собственную жизнь я, впрочем, не боялась. Мой спутник, может, и выглядел интеллигентным выпендрежником, но профессия отражалась в его глазах, когда свет падал на них под правильным углом.

Он откинулся на спинку скамейки.

– И что мы делать будем? Ждать?

– Да.

На другой стороне замусоренной улицы стоял ряд видавших виды домов. Заколоченные окна первых этажей, отслаивающаяся краска, провисшие проволочные заборы. Я посмотрела на серое здание – оно находилось на достаточном расстоянии от нашей скамейки, скрытой деревьями, но с моего места открывался неплохой обзор на входную дверь.

Полчаса я искала правильный дом и все время думала о случившемся семь месяцев назад. Хотелось бы мне сказать, что я помнила его четко и ясно, но на самом деле он превратился в тень в моем сознании, да и та держалась лишь на ниточке вины.

Справа от нас раскинулся маленький парк. Себастьян наблюдал, как компания мальчишек играет в перестрелку, складывая пистолетики из пальцев.

– Может, в будущем они будут работать на тебя и на моего мужа, – сказала я.

Себастьян рассмеялся.

– Посмотрим через несколько лет. – Закинув руку на спинку скамейки, он спросил: – Ты же понимаешь, что он попытается меня убить?

– Зачем тогда пошел со мной, если так в этом уверен? – Я недоуменно встряхнула головой, но меня прошиб холодный пот. – Я не скажу ему, что ты тут был.

Он удивленно хмыкнул, наблюдая за полицейской машиной, подозрительно медленно проезжающей мимо нас.

– Елена, он уже в курсе.

Волосы на затылке встали дыбом.

Краем глаза я уловила движение и едва сдержалась, чтобы не вскочить со скамейки. Не стоило привлекать к себе еще больше внимания, когда рядом сидел колумбийский наркобарон.

– Похоже, рыбка клюнула, – сказал Себастьян.

Я прикинула, что на вид ей за пятьдесят: седые волосы убраны в низкий пучок, изможденное лицо отмечено морщинами, которые появляются от тяжелого труда. Она брела в нашу сторону с противоположного конца улицы. Женщина была в синей униформе, но я знала, что она не медик. Она стирала одежду в местном доме престарелых с четырех утра и до обеда, а потом работала на заправке до полуночи.

Она оказалась светловолосой, как и он, но другого сходства я не увидела. Хотя, если честно, я уже плохо помнила, как он выглядел. Ногти впились в ладони, когда она подошла к крыльцу, копаясь в сумочке в поисках ключей. Она замерла и посмотрела себе под ноги. Затаив дыхание, я наблюдала, как она наклоняется и поднимает зеленый конверт с деньгами.

Я помнила ту неделю фрагментами. Гул в ушах, когда дядя прострелил ему голову, а теплая кровь брызнула мне в лицо, проник в остальные воспоминания и измазал их красным. Однако я не забыла, сколько он работал: три места и смены длиннее, чем я представляла возможным. Большую часть времени я находилась в одиночестве в квартире его друга: парень угодил в тюрьму за мелкое воровство, пока он ходил на работу, чтобы обеспечивать мать и младшую сестру-школьницу.

Он хотел, чтобы та пошла в колледж, а не жила так, как он, без продыху вкалывая днями и ночами. Для живущих здесь семей это была нескончаемая карусель… Ну а я хорошо запомнила кровь, безжизненные глаза, и то, как самозабвенно он говорил о семье. Он бы сделал все ради родных, и я не могла просто сидеть сложа руки, когда у меня появилась возможность помочь.

Женщина открыла конверт и уронила сумочку, прижав ладонь к губам. Внутри было пятьдесят тысяч долларов наличными. Больше я так быстро снять со счета не смогла, да и мне наверняка пошли навстречу из-за фамилии. Легально я до сих пор была Абелли: интересно, что бы они для меня сделали, будь я Руссо.

Остальные деньги были обычным банковским чеком, и я могла лишь надеяться, что его быстро обналичат. Нико мог мигом закрыть счет или отменить перевод, заявив о мошенничестве, но подобные операции требуют времени.

Сначала женщина вытащила из конверта кольцо, и я потерла свой пустой палец, пока она не убрала безделушку обратно. Следующей оказалась моя записка. Горло сдавило, когда она ее развернула. Спустя несколько секунд ее плечи задрожали от слез, и она опустилась на ступеньки. По моей щеке тоже скатилась слеза, и я ее утерла.

Я не заслуживала того, чтобы горевать вместе с женщиной в синей униформе, – все это было моей виной.

Уже несколько месяцев я знала его имя. Ничего удивительного: ведь я начала искать информацию о его смерти, чтобы выйти на мать. Но у нас имелся уговор: он не скажет мне имя, пока я не скажу свое собственное. Теперь его нет в живых, так что договор в принципе расторгнут.

Несколько минут спустя она встала, вытерла лицо и зашла в дом.

Часть груза свалилась с плеч. Я не верну ей сына, но способна облегчить жизнь и матери, и дочери. Остановить карусель, чтобы они сумели сойти, пока та не завертится вновь для всех их соседей.

Себастьян стряхнул с рукава пылинку.

– Я ожидал чего-то… зрелищного.

Я покачала головой, но ничего не ответила: дыхание перехватило, а нутро заледенело.

– Неважно. Понеслось, – пробормотал он.

Машина Нико затормозила посреди улицы. Он выскочил из нее, хлопнув дверью, и направился в нашу сторону с бесстрастным лицом. Сейчас он был доном, но в его глазах сверкал весь Нико сразу. Взрывоопасная смесь, от которой у меня сжалось сердце.

Себастьян поднялся на ноги.

– Наконец-то! Вот ты и явился.

Я поморщилась от его слов, но не успела даже моргнуть, как Нико дошел до Себастьяна, выхватил пистолет из-за пояса и врезал колумбийцу рукоятью с такой силой, что тот едва не