Другая музыка нужна - Антал Гидаш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его ноги — складные метры — выпрямились и подбросили хозяина кверху.
— Поищите себе работу в другом месте, не на военном предприятии, а на какой-нибудь фабрике, и возьмитесь за ум! С военным командованием, сынок, и с профсоюзным советом шутить нельзя.
Он замолк на мгновенье.
— А вы, Пирошка, если у вас будет в чем-нибудь нужда, — и теперь он впервые глянул на Йошку Франка, — приходите ко мне… Ваш отец — мой старый друг…
И он протянул руку.
Но Йошка и Пирошка одновременно и круто повернулись.
Доминич так и остался с протянутой рукой. Складки на лбу у него перепутались от изумления так, что понадобилось время, пока они улеглись по своим местам.
17
Йошка Франк ничем не мог помочь ребятам, и они разбрелись в поисках работы кто куда.
Мартон отправился сперва на Оружейный завод.
На Шорокшарском проспекте перед заводскими воротами стояла «рабочая сила» (картина довольно обычная) — люди разных возрастов и судеб.
Над ними бесновался июльский зной, позади переливались волны Дуная. Хорошо бы искупаться, но отойти к воде никто не смел — боялись упустить приемный час.
Иногда кто-нибудь сходил с трамвая, направлялся прямо к прохладной будке, передавал швейцару записку и проходил на завод.
— Хорошо ему, — заметил какой-то старик из толпы, — он член профсоюза.
— Ну и что с того? — спросил Мартон.
— А то, что его профсоюз устраивает на работу.
— А вы почему не член союза?
— Я? Потому что у меня квалификации нет.
— А разве в профсоюз только квалифицированных принимают?
— Не-ет!.. Но такими вот чернорабочими вроде меня помыкают как хотят. А на это любителей мало: кому захочется, чтобы им помыкали?
В воротах показался чиновник.
— Восемь человек к автоматам.
Народ так и хлынул к нему. Чиновник отступил на два шага: мол, близко не подходить! Движением пальца сразу же отстранил старика. Подошел к нему и Мартон.
— Трудовую книжку или метрику.
Забрав документы, чиновник скрылся за воротами.
Безработные разделились на две группы. Те, у которых чиновник взял бумаги, оживились, с интересом разглядывали друг друга, знакомились. Каждый старался отличиться, сказать что-нибудь посмешней. Впрочем, все они были встревожены: документы взяли у четырнадцати человек, но предупредили заранее, что требуется лишь восемь автоматчиков.
— Стало быть, мы понравились ему?
— Еще бы, сразу видно — мастера.
— Да, да, особенно по галстуку.
(Все они были без галстуков.)
— Да и как же тут не заметить, что мы прямо из автоматов выскочили на свет божий!
— Ну, ясно… Разок нажали — и готово: выпрыгнул младенец!
— А трудно научиться работать на автомате? — спросил Мартон старика, который обижался на профсоюз.
— Если способный, так за два дня выучитесь. Я десять лет работал на автомате.
— А почему вы не сказали этому?..
— Сказал… А он ответил, что я уже только на сосиски и гожусь: все равно, мол, лошадей не хватает, Стар уж…
— И вы не дали ему в зубы?
— Толк-то какой?.. Он же сильней меня… А молчать буду — может, хоть двор подметать возьмет. Работа эта, правда, бабская, половину платят за нее.
— А что, у вас нет разве детей?..
— Есть… Трое… Все на фронте.
Наступила тишина.
Какой-то чуднó одетый мужчина хлопнул старика по плечу.
— Автоматчикам-то хорошо платят?
— Хорошо! После забастовки — по десять крон в день зарабатывают. А вы кем были прежде? — спросил старик, обидевшись, верно, что его хлопнули по плечу.
— В парке карусели крутил.
— Хе-хе-хе! — злорадно рассмеялся старик. — Катались, пока не скатились? — И старик залился смехом, широко разинув рот, в котором не было ни одного зуба. — Хе-хе-хе-хе!..
— В городском парке? — быстро спросил Мартон чуднó одетого человека, чтобы перебить старика и не видеть страшной черной беззубой его пасти. Ведь и двухмесячный младенец разевает свой беззубый рот, когда кричит, но он розовый и маленький, а это была какая-то промозглая пещера. — А что, в парке нет больше работы?
— Слишком много квалифицированных развелось.
— Каких квалифицированных?
— Жеребцов молоденьких!
Чиновник вернулся. Вытащил бумаги. И начал бесстрастно читать фамилии и имена. Назовет, передаст документ и тычет указательным пальцем на ворота: «Можете проходить!»
— Янош Эрдеи, — равнодушно, как и других, выкликнул чиновник.
Мартон работал под этим именем на консервном заводе. Он оглянулся: может, здесь и вправду есть кто-то по имени Янош Эрдеи и он откликнется сейчас?
— Янош Эрдеи! — послышалось снова, и чиновник презрительно ухмыльнулся.
Мартон не ответил.
— Мартон Фицек!
Юноша подошел.
— Я Мартон Фицек.
— Мы не нуждаемся в подстрекателях-стачечниках, даже в таких, у кого только одна фамилия. Берите свои бумаги, Янош-Мартон Эрдеи-Фицек!
Мартон разозлился.
— Откуда вы знаете, что я Янош Эрдеи?
Чиновник не удостоил его ответом. Он вернул документы остальным, не взятым на работу, и направился к воротам.
— Эй, кто пойдет купаться? — крикнул Мартон, желавший хоть чем-нибудь скрасить неудачу, да так громко, чтобы его услыхал и тот самый чиновник. — Поплаваем, что ли? В этакую жару лучше и не придумаешь!.. Особенно если у кого время есть…
Никто не отозвался. Все опять сбились в кучу и, перебрасываясь словами, смотрели на ворота, ждали: авось да покажется снова «отдел найма».
Мартон один пошел к Дунаю. «Откуда он узнал?» И почему-то вспомнился ему вдруг отец Илонки, потом и сама Илонка.
Река была всего в двухстах метрах. Он шел и пел:
Дал бы бог, чтоб не случилось
Мне тебя и повстречать.
Про тебя бы я не слышал,
Да не знал бы, как и звать.
И не выцвели бы кудри,
Не седела б голова,
Не погас бы мой румянец,
Как осенняя листва.
Мартон разделся. Огладил руками худое мускулистое тело.
— Ну, ладно! — воскликнул он, проведя ладонью по впалому животу. И бросился в реку.
Вода была божественная. Он кинул взгляд на стройный подвижной золотой
