Русская корлева. Анна Ярославна - Александр Антонов

— Поднимись, верный Одарт, покажи, как выбраться из колодца. — Норберт помог Одарту встать и привел его в колодец.

Когда они вошли в него, Одарт указал на скобы в кладке колодца и вверху рядом с ними заделанный в стену рычаг.

— Поднимись и нажми на рычаг сверху вниз. Откроется лаз, и ты окажешься в лесу. Иди, а я уже не смогу подняться.

Карл так и поступил. Он добрался до рычага, оставив факел Одарту, потянул рычаг сверху вниз. И вот крышка откинулась, Карл увидел слабый дневной свет, ветви старого дуба с листвой. Он вылез из колодца и оказался между толстыми корнями дуба. Прошелся в сторону от замка и заметил следы от колес повозки или кареты, конские следы. Неподалеку возвышалась стена замка, под нею был ров, заполненный водой, — все, как должно, лишь не было за крепостной стеной королевы Анны. В лесу стояла гнетущая тишина, моросил мелкий дождь, и Карл поспешил спуститься в колодец. Однако он успел заметить, что люк колодца сверху засыпан толстым слоем листьев, словно приклеенных к нему. А рычаг, открывающий люк, был очень похож на корень дуба. Найти люк было невозможно, ежели не знать, где он находится.

Спустившись в колодец и закрыв люк, Карл присел рядом с Одартом и обнял его за плечи. Слов у него не было, ему, как и старому слуге, хотелось плакать. Сколько они так просидели — неведомо. Наконец Карл сказал:

— Вот мы и осиротели, отец. — Он встал, помог подняться Одарту. — Идем, старина. Будем искать матушку.

Они долго шли молча, а перед тем как взобраться по лестнице, Карл спросил Одарта:

— Отец, может, ты помнишь, кто, кроме короля, мог знать о тайном ходе?

Пока Карл поднимался из колодца и выходил в лес, Одарт уже думал об этом. Он не знал точно, на кого указать, но догадывался, что к тайне Санлиса могла быть причастная королева Констанция. И он сказал Карлу:

— Ежели только мать короля Генриха. Да что с того проку, когда ее уже черви съели.

— Но при жизни она могла поведать о тайне сыну Роберту. Правда, и его уже нет в живых.

Догадка старого слуги была верной. Королева Констанция, приезжая в Санлис, своим пронырливым умом пришла к выводу о том, что в замке есть тайный ход или тайные ходы, потому как Санлис не мог быть исключением среди замков той поры. Ведь и в ее родовом замке был тайный ход. Ее настойчивые поиски увенчались успехом, и она нашла его в спальне — тогда это была королевская спальня. И когда король Роберт уходил с войском на войну против кого-нибудь из сеньоров, а она оставалась в Санлисе, то часто пользовалась тайным ходом и трижды приводила к себе с спальню молодого графа Артура де Крепи.

Граф Артур из Валуа в пору междоусобной брани с королем Робертом мог бы воспользоваться «подарком» своей любовницы и, проникнув в замок, захватить его. Но он был благородным рыцарем и, хотя прелюбодейничал с женой своего врага, на иную подлость не отважился. Позже, уже перед смертью, он передал тайну Санлиса старшему сыну Раулю с наказом воспользоваться ею лишь для утоления любовной страсти, ежели таковая появится к кому-либо из обитательниц замка.

Однако граф Рауль де Крепи был более благороден, чем его отец, и, полюбив королеву Анну, даже не допускал мысли воспользоваться возможностью проникнуть в спальню любимой им женщины. Так бы и умерла эта тайна, случись скорая кончина графа. А он уже готовился к тому, чтобы расстаться с бренным миром. Долгая осень шестьдесят третьего года оказалась для него тяжелой. Изгоняя из себя любовную страсть, он днями пропадал на охоте. Однажды в погоне за оленем по болоту его конь споткнулся о корягу, и граф, вылетев из седла, выкупался в ледяной воде. Пока выбирался, закоченел. И когда егери нашли его, переодели, граф уже безнадежно простудился. В замке его поили горячим виноградным спиртом, растирали острыми мазями, но ничто не помогало. Он метался в горячке. Лекари признали у него двухстороннее воспаление легких. Иногда он терял сознание, бредил, повторяя многажды имя Анна, сутками не приходил в себя. Его придворные послали гонца за старшим сыном в Париж. Граф Франсуа де Крепи уведомил короля о тяжелой болезни отца и ускакал немедленно в замок Валуа, находившийся неподалеку от Санлиса. Он сидел у постели отца сутками.

Но вот наконец кризис миновал, и граф Рауль пришел в себя. Сам Рауль того еще не осознавал, готовился предстать перед Господом Богом, каялся в грехах. В час сокровенного покаяния он рассказал сыну о своей неразделенной любви к королеве Анне.

— Если бы она была рядом, я бы никогда не знал, что такое болезни. Ее животворящее тепло было бы источником силы. Увы, ее нет со мной. Я мог бы похитить ее, и никто, даже сам папа римский, не отобрал бы ее у меня. Но нет, лучше я умру от горя, но не позволю себе совершить недостойный рыцаря поступок.

Граф Франсуа, столь же благородный, как отец, слушал лежащего в постели Рауля с большим вниманием. А позже исподволь вынудил отца сказать ему, как бы тот похитил королеву. И граф Рауль открыл тайну замка Санлис, поведав до мельчайшей подробности, как проникнуть в него, и заключил все строгим наказом:

— Ты мне поклянешься, дорогой сын, в том, что никогда не воспользуешься этим тайным ходом во зло. Ты сейчас поклянешься на кресте, — горячо потребовал отец, сжимая руку сына.

И Франсуа исполнил волю отца. Он взял со стены в изголовье Рауля золотой крест и твердо произнес:

— Клянется рыцарь Франсуа де Крепи рыцарю Раулю де Крепи никогда не чинить зла всем обитателям замка Санлис. — И Франсуа поцеловал крест.

После утомительного откровения граф Рауль уснул. Сын позвал слугу и вышел из спальни. Спустившись в трапезную, он выпил вина и долго ходил по залу, скрестив на груди сильные руки. Франсуа был красивый и крепкий молодой мужчина, с благородным, под стать отцу, лицом и умными карими глазами. Рассказ отца о любви к королеве Анне глубоко взволновал его. Он давно страдал за отца из-за его женитьбы на Алиенор после смерти матери. Франсуа знал, что отец несчастен с этой недостойной женщиной, и понимал, что такая женщина, как королева Анна, достойна самой чистой любви. Теперь Франсуа осознал, почему отец долгое время пребывал в таком угнетенном состоянии и даже тяготился жизнью, и готов был совершить ради него невозможное. До полуночи он провел время в размышлениях, а потом, как показалось ему, нашел единственно верное решение, помолился Богу, прося у него прощения за грядущие грехи, и уснул.

С рассветом Франсуа пришел к отцу, который явно поправлялся. Вновь они вели неспешную беседу. Франсуа рассказал отцу парижские новости, поведал о своей службе, о своих отрадных семейных делах и сам расспрашивал отца о том, как шли дела в минувшее лето на строительстве монастыря и храма в Санлисе. И как бы между прочим расспросил об окружении королевы и об отношении ее к нему.

Рауль, не ведая замыслов сына, поделился, как они ездили с Анной и королем на охоту, сколько радости и удовольствия принесло это им всем, как он с Анной вкупе смотрит за возведением храма, как обедает в ее семье.

— Маленький Гуго мой настоящий друг, а Эмма величает меня дедушкой. Но самый интересный человек близ королевы — это боярыня Анастасия. Я подозреваю, что она ясновидящая и может предсказать будущее, но сдержанна и осторожна. Королева любит ее, как родную сестру. Еще при Анне есть две сенные девицы, россиянка и француженка, дочь мажордома в Санлисе, барона Норберта. Господи, я в окружении этих людей отдыхал, а потом… Нет, лучше об этом не вспоминать.

В следующую ночь Рауль спал сном усталого, но выздоравливающего человека. Ему снились приятные сны, и он даже улыбался.

А сын его, граф Франсуа, под покровом наступившей темной ночи покинул родительский замок и в сопровождении пяти конных воинов и воина, едущего на карете, запряженной парой сильных лошадей, отправился к замку Санлис. Ехали знакомой с детства дорогой. Примчав под стены замка с лесистой стороны, Франсуа и его воины проделали тот же путь, каким когда-то в спальню королевы Констанции проникал его дедушка, граф Артур. Франсуа продумал все до мелочей и прежде всего убедил себя в том, что не совершал клятвопреступления. Он похищал королеву для своего отца не во зло, а ради любви, и любви, он надеялся, обоюдной. Он раздобыл настойку из сонной травы и, проникнув в покои Анны, словно дух, наложил смоченный настоем льняной платок на лицо королевы. То же сделали с сенными девицами воины. И лишь Анастасия не поддалась их уловке. Она сказала воину, который подносил к ее лицу платок:

— Не смей ко мне прикасаться. Судьбе угодно, чтобы я сама шла за королевой.

Она встала с постели, накинула поверх ночной рубашки черную мантию с капюшоном, первой покинула свою спальню, вошла в покой королевы, увидев лаз, проникла в него и вместе с воином, держась за его руку, спустилась в грот. Воины уже вынесли из подземного хода сонных обитательниц Санлиса, отнесли их в лес и уложили в карету. Подоспевшая Анастасия уместилась с ними рядом. Вскоре воины и карета скрылись в лесу, в ночи, словно тени.