Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Азольский Анатолий

Однако выполнить это распоряжение Центра ни Бобу, ни Норману, находившимся в то время в Вашингтоне, не представилось возможным: в сентябре 1948 года советское генконсульство по решению американских властей было закрыто, а многие из его сотрудников объявлялись персоной нон-грата. Принятием такой акции Трумэн решил продемонстрировать республиканцам в Конгрессе, что если у президента Рузвельта было слишком много иллюзий в отношении Советского Союза, то он далеко не снисходителен к Советам.

Предпосылки же для «красного психоза» создавались годом раньше, с появлением на свет «доктрины Трумэна». Она была рассчитана на то, чтобы воспрепятствовать продвижению коммунизма в Штаты и внедрить в сознание людей тезис о том, что настоящая «холодная война» с Советами еще впереди. Тогда же Трумэн открыто заявил, что для борьбы с подрывными элементами внутри страны ФБР будет проводить серьезную проверку на благонадежность всех федеральных служащих. Это заявление президента США явилось ответной реакцией на посланную ему руководителем ФБР Эдгаром Гувером записку о том, что ряд лиц, работающих в правительстве, снабжают информацией людей за пределами федерального правительства, а те в свою очередь передают ее агентуре России.

Директор ФБР знал, что делал. Будучи реакционно настроенным к Советскому Союзу человеком, он давно уже стремился вывести из равновесия Трумэна и заставить его открыто и вплотную заняться антисоветской политикой, для чего должен был растормошить администрацию США и побудить ее к действию, сделав СССР врагом номер один. С этой целью ФБР снова вытолкнуло на американскую сцену небезызвестную Элизабет Бентли. В своих свидетельских показаниях на Капитолийском холме она стала теперь утверждать, что Советы внедряются в правительственные учреждения США через сочувствующих коммунистам лиц, и назвала при этом помощника министра финансов Гарри Декстера Уайта и директора отдела по особым политическим делам в госдепартаменте, президента «Фонда Карнеги» Элджера Хисса. А сам Гувер еще раз публично предупредил Трумэна об угрозе, которую могут нести в себе сто тысяч американских коммунистов, выполняющих задание Москвы.

Вдохновленные таким заявлением директора ФБР республиканцы мгновенно воспользовались подобной ситуацией для завоевания себе более широкой известности. В частности, Джозеф Маккарти начал тогда свой демагогический «крестовый поход» против коммунизма и тем самым как бы поджег пламя священной войны против «красной опасности». Она стала синонимом политической «охоты на ведьм», а развязанная республиканцами Маккарти кампания травли прогрессивных элементов и открытых репрессий против членов Компартии США получила впоследствии название «маккартизм».

Поэтому при такой вот неблагоприятной политической обстановке ни Боб, ни Норман отправиться в Нью-Йорк, естественно, не могли, а единственно оставшийся в резидентуре Клод вынужден был перейти на работу «под крышу» ООН. Лишь через полгода смог поехать в Нью-Йорк в качестве резидента Боб, а следом за ним и нелегал Марк.[285] И только в начале 1949 года там же появился Норман.

В поступившей тогда на имя Боба директиве из Москвы указывалось:

«…B связи с развернувшейся в Америке кампанией «охоты на ведьм» Клоду нежелательно встречаться с Луисом и Лесли. Только Марк, как подпольщик,[286] может осуществлять это, и потому поставьте перед ним следующие задачи:

— взять на себя руководство «Волонтерами»;

— отработать и ввести в действие надежные тайники для связи с пловцами;[287]

— создать условия для организации собственного канала связи с Центром…»

Ответ Боба был краток:

«…Считал бы целесообразным передать на связь Марку не всех «Волонтеров»: Луиса и приобретенные им недавно контакты оставить за нашей секцией…»

Однако Центр не согласился с мнением резидента:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нью-Йорк. Бобу.

Совершенно секретно.

Всех «Волонтеров» немедленно передать на связь Марку. Его встреча с Клодом должна состояться в обусловленное им время в середине мая. Приметы Марка: он среднего возраста, худощав, плечи слегка опущены, лицо овальное, узкое, нос вытянутый, с выпуклой горбинкой. Глаза темные, спокойные.

Для опознания в левой руке у него будет небольшой сверток, прикрытый журналом «Беттер хоумз». Клод должен первым обратиться к Марку с паролем: «Вы не знаете, где здесь можно купить пачку трубочного табака «Клан»? Ответ: «Клан» продается в вестибюле кинотеатра «Элмвуд».

Арнольдов.

На первую встречу с Клодом Марк шел, тщательно проверяясь. Обменявшись при встрече паролями, они, как старые знакомые, долго прогуливались по улицам Нью-Йорка, беседуя о новостях в Советском Союзе и о политической обстановке в США. Перед тем как расстаться, Марк передал Клоду контейнеры для закладки тайников и обусловил Луису первую явку на углу 180-й улицы и Бронкс Парк-авеню.

Встретившись с Луисом, Клод объяснил ему, что он и его жена будут впредь работать с прибывшим из Москвы руководителем нелегальной разведки по имени Марк, который должен сначала встретиться с Лесли в районе Уайт-Плейнса. Луис в ответ передал Клоду информацию агента Герберта, в ней сообщалось о том, что в резиденции президента Трумэна состоялась сугубо конфиденциальная беседа госсекретаря США Дж. Маршалла, его заместителя Р. Ловетта, сенатора А. Ванденберга и будущего госсекретаря Джона Фостера Даллеса, на которой обсуждался вопрос о создании направленного против СССР военно-политического блока — впоследствии он получил название НАТО.

Тогда же Герберт передал для советской разведки совершенно секретный проект директивы Совета национальной безопасности (СНБ) о политике США в отношении стран Восточной Европы. В этой директиве, в частности, говорилось:

«…Мы должны вести наступление не только открытыми, но и тайными операциями. Курс на подстрекательство к расколу внутри коммунистического мира следует вести сдержанно, ибо этот курс всего-навсего тактическая необходимость, и никак нельзя упустить из виду, что он не должен заслонить нашу конечную цель — создание иной системы. В то же время, не беря на себя никакой ответственности, мы, когда произойдет этот раскол, прямо не будем впутаны в вызов советскому престижу, ссора будет происходить между Кремлем и прокоммунистическими режимами…»

После ознакомления с этим документом Центр сориентировал все крупные резидентуры на добывание информации о возможных приготовлениях Америки к атомной войне…

Четверг, двенадцатого декабря 1948 года. В Нью-Йорке дул настолько холодный, пронизывающий ветер, что у Марка слезились глаза. Он был в длинном черном пальто, но и оно не спасало его от зимней стужи. Наблюдательный пункт он занял на одной из скамеек в сквере на Лексингтон-авеню, чтобы спокойно следить за передвижением Лесли к месту встречи. В обусловленное время она появилась у входа в кинотеатр «Элмвуд» на Квинс бульваре, долго якобы рассматривала афиши — на самом деле тщательно проверялась. Не обнаружив за собой ничего подозрительного, Лесли направилась к станции метро «Вудхевен бульвар». В правой руке у нее была небольшая черная сумка с золотой отделкой, служившая опознавательным знаком. В половине первого, как и предусматривалось графиком маршрута, она поднялась на платформу станции воздушной дороги «Клармонт Парквей» на Третьей авеню. Отсюда ей предстояло через Кротона Парк доехать до зоопарка в Бронксе: у вольера с обезьянами должна была состояться их первая встреча. Главное, не привести «хвоста», и потому она на ходу пересаживалась с одного вида транспорта на другой — лишь бы никто не увязался за ней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не рассчитав, однако, время для поездки от одного места проверки к другому, Лесли прибыла к зоопарку на несколько минут позже, чем это предусматривалось по разработанному Марком графику маршрута.