Плечом к плечу - Дмитрий Воронин

А вот тон Бетина выбрала не очень верный, сказывалось отсутствие практики дипломатических миссий. В прошлом леди Верры миссия была единственной, и в её ходе девушка допустила все мыслимые и немыслимые ошибки, добившись успеха лишь потому, что оказание помощи Инталии в войне против Гурана в тот момент в полной мере соответствовало устремлениям Альянса. И сейчас говорила слишком эмоционально, делая больший упор не на документы, свидетельства и выводы, а на воззвания к древней славе Индара и чести его воинов. Такие призывы хороши на поле боя — мол, вы, герои, принявшие на себя неподъёмную ношу гарантов мира и безопасности Эммера, должны идти до конца… Рыцари прекрасно понимали и свой долг, и тот факт, что этот долг здорово бьет по карману не только их самих, но и тех, на ком как раз и держалась веками слава Индара.

Но, как хорошо понимал Ватере, если где подобная пафосная речь и может иметь какой-то успех, то именно в Индаре. Определяя, в чьи руки отдать посольство, арГеммит не мог этого не учитывать. Торговое сословие Кинтары лишь поухмылялись бы — призывы к чести и достоинству не слишком отчётливо звучат там, где бал правит золото.

Но более всего Арай Ватере рассчитывал не на таланты магистра Верры и не на способность арГеммита из разрозненных и не слишком достоверных фактов, многочисленных предположений и откровенных фантазий соорудить убедительную программу. Куда важнее был сломанный несколько лет назад клинок из прозрачного зеленоватого стекла. Безусловно, сам Вершитель тоже делал ставку именно на это.

Магия — штука весьма формализованная, хоть и требующая столь эфемерного компонента, как «способность». Каждое заклинание оттачивается годами, каждый жест требует долгих тренировок. Чуть не так произнесённое слово — и вместо убийственной «стрелы мрака» образуется… да ничего не образуется. Иное дело — Творения Сущего. Они не подчиняются привычным законам, управлять ими легче, а вот получить в точности запланированный результат — куда тяжелее. И в особенности это касалось как раз Клинков Судеб, способных изменить жизнь одного-единственного человека. Да, одного-единственного — так официально считалось. Но ведь человек этот живет не на необитаемом островке где-нибудь на Сабельном архипелаге. Человека всегда окружает толпа — сподвижников и прихлебателей, врагов и друзей, освященных любовью или покрытых безразличием. И каждый из этих людей, так или иначе, вносит вклад в реализацию великой магии изменения судьбы.

Чем конкретней требования, изложенные при преломлении Клинка, тем более узкие границы отведены для магии. Но и в этом случае к цели, поставленной Клинком, вело множество разных, иногда довольно кружных дорог. А в данном случае приказ был отдан достаточно общо, и, умело подталкивая цель заклинания на нужную тропу, можно было добиться куда большего, чем просто уговорами, золотом или лестью.

Изрядная часть подготовленной арГеммитом речи именно на это и была направлена. Магистру Ватере было бы очень интересно узнать, кто сочинял отданный «изумрудному жалу» приказ — человек этот, несомненно, был либо весьма талантлив, либо потрясающе удачлив. С одной стороны, приказ жёстко определял основные позиции, позже озвученные Зораном, с другой — оставлял почти полную свободу воли в достижении поставленных целей. Такой шедевр можно было создать или от большого ума, или совершенно случайно — зато сейчас каждое второе слово Бетины (а если бы не её неуместный пафос, то и просто каждое) неуклонно сворачивало Зорана и его окружение на требуемый Инталии путь. А окончательно отрезать рыцарям путь к отступлению должна финальная сцена, которую Метиус, Бетина и Арай не только тщательно продумали, но и несколько раз прорепетировали. Лишь бы девушка не подвела, не сорвалась — сыграть надо абсолютно точно, без намека на фальшь, но и не дав воспринять всё как насмешку.

Речь завершилась. В зале повисла тишина, хотя, вне всякого сомнения, у каждого из присутствующих здесь уже наготове были вопросы. Но никто их не задаст, не принято. Посла поблагодарят и отпустят с миром, чтобы пригласить вновь через несколько дней, когда решение уже вчерне созреет и наступит время для деталей.

Но одного вопроса Арай ждал, понимая, что Индар не смолчит просто потому, что того требуют традиции.

— Таким образом, — медленно протянул не Зоран, как, возможно, ожидала Бетина, а один из рыцарей Круга, совершенно седой, но всё ещё вызывающий ощущение необоримой силы мужчина, — Инталия предполагает, что индарские корабли послужат этому делу. Какую сумму готова выплатить Обитель за наши клинки?

Бетина протянула долгую, тщательно выверенную паузу, и разжала до сих пор плотно стиснутый кулак. На ладони лежала монета, демонстрируя присутствующим лучи священного лика Эмиала. Одинокая золотая монета, инталийское солнце. Не самая дорогая из имевших хождение. Не самая уважаемая. Но олицетворяющая собой не просто государство — символ Несущих Свет.

— Каждому воину? — в голосе рыцаря слышалась аккуратно дозированная насмешка.

— Нет, господа. Это — плата за всё. Остальное — честью и славой.

Воины переглянулись. Ватере стоял, замерев, словно статуя, его взгляд перебегал от одного рыцаря Круга к другому, и чем дальше алый маг вглядывался в лица ветеранов, тем больше убеждался — это победа. Безусловная. Безоговорочная. Полная и абсолютная.

Глава десятая

Таша Рейвен. Гуран

Путь из Торнгарта в Брон леди Рейвен приходилось проделывать неоднократно. И посуху, через единственный торный путь в разделяющей страны горной гряде, и по морю. Морской вариант волшебнице нравился куда больше, но как-то так традиционно сложилось, что посольства всегда двигались по надёжной земле. В море много чего нехорошего может случиться — неожиданно налетевший шторм, ожидаемо напавшие пираты, да мало ли что ещё. Одних привезенных Блайтом известий хватало, чтобы отбить всяческое желание совершать морские путешествия — разве что в сопровождении сильной эскадры, чего как раз делать не стоило, Гуран и так косо посматривает на западного соседа, ожидая любой пакости, которою сможет интерпретировать в свою пользу и припомнить Инталии условия Зорановского ультиматума. Появление у южных берегов (как и у северных) Империи мощного инталийского флота как раз может стать поводом для совершенно несвоевременной сейчас конфронтации.

Поэтому карета госпожи посла, сопровождаемая десятком рыцарей, полусотней воинов охраны и таким же количеством обозников, сначала трое суток уныло пылила по безжизненному песчанику Долины Смерти, затем ещё несколько дней тряслась по изрядно разбитым дорогам Империи, пока не прибыла в Хольм, где предполагалось дать отдых коням и людям. Коням — в первую очередь, ибо рыцари привыкли переносить разного рода тяготы, а несчастным животным не объяснишь, что в тяжёлый и долгий путь их зовёт исключительно долг перед родиной.