Эхо драконьих крыл - Элизабет Кернер

«Он призывает ко вниманию и говорит, что явился еще кое-кто, у кого есть что сказать Совету. С его стороны это очень смело, милая, — по нашим законам ты не имеешь здесь права голоса. А мы чтим закон».

Его слова звучали угрюмо.

— Вы и впрямь его чтите? — переспросила я, все еще чувствуя в себе остатки недавней безумной храбрости. — Что ж, теперь я здесь и должна сделать все, что в моих силах. Мне раньше приходилось иметь дело с купцами, для которых законы превыше всего.

«Ланен, мои сородичи — некупцы!» — ответил он так, словно я сбила его с толку.

Я бы ответила ему, но тут Шикрар отступил и поклонился нам.

«Говорите в защиту собственных жизней, друзья мои, и пусть Ветры направляют ваши слова и мысли», — сказал он на всеобщем языке.

После этого он отошел к дальнему концу возвышения и занял место рядом с драконом медного цвета.

— Пора, любимый, — сказала я тихо.

«Да. Они ожидают, что лишь я буду обращаться к ним. Пойдем?»

— Сперва возраст, потом красота, — ответила я.

Он непонимающе поглядел на меня.

— После тебя, — пояснила я, улыбнувшись. — Ужасно не хочу, чтобы меня случайно спалили на месте.

«Понимаю. Ты предпочитаешь, чтобы они сделали это намеренно», — ответил он, грациозно восходя на возвышение. Это было нечестно с его стороны: я и не собиралась смеяться по такому торжественному случаю, когда карабкалась по высоким ступеням, чтобы встать рядом с ним. А из-за этого мой выход получился весьма своеобразным.

Позже я узнала от Шикрара, что они ожидали увидеть скромное, тихое существо, готовое ко всему и покорно ожидающее их приговора, по большому счету тупое как чурбан. Почему они так считали — это знала лишь Владычица. Если я и была до безумия влюблена, это еще не значило, что я и в остальном страдала скудоумием.

— Дамы и господа! — выкрикнула я так громко, словно опять продавала лошадей на ярмарке.

Это привлекло их внимание. Я и сама чуть не оглохла. Своды Большого грота были удивительными: они усиливали мой голос настолько, что я могла бы говорить лишь немного громче обычного. Вопль мой был впечатляющим — по крайней мере, для человека.

— Приветствую всех вас именем своих предков и моих сородичей. Меня зовут Ланен, Маранова дочерь, я из рода гедришакримов, и я обращаюсь к вам как к своим братьям и сестрам во имя Ветров и Владычицы!

Мертвая тишина.

Что ж, даже в моих снах это было нелегко.

«Ланен, лишь немногие из моего народа понимают твой язык. Быть может, я буду переводить?»

— Да, Акор, прошу тебя. Только обещай, что будешь говорить в точности то же, что говорю я. Кое-что окажется не слишком приятным, но ты не должен смягчать моих слов. Понятно, что и оттенки в голосе могут о многом сказать, так что, я уверена, общий смысл они все равно поймут.

«Я тоже уверен, — ответил он сухо. — Может, следует еще раз все обдумать, дорогая? Не забывай: единственное, что мы пока заслужили, — это быстрая смерть».

«Изгони эту мысль, — ответила я на истинной речи. Меня и саму все еще преследовало чувство обреченности. — Ужасно не хотелось бы их разочаровать. Когда им еще предоставится возможность так развлечься? Перестань же отвлекать меня и займись переводом моих речей».

Я получила удовлетворительный ответ, но, должна признать, теперь настал мой черед удивиться. Я и забыла, что им всем слышна моя истинная речь, у меня уже вошло в привычку использовать ее при разговоре с Акором.

«Чего ты так долго ждала, прежде чем заговорить на Языке Истины? Или же тебе нечего сказать, потому что все твои слова лживы?» — ухмыльнулся один дракон — не слишком большой,

бронзового оттенка.

«Значит, теперь вы меня слышите. Почему же никто не ответил мне, когда я воззвала к вам с Рубежа? — выпалила я. Каким-то образом грубость этого кантри вмиг вернула мне весь былой гнев и то дикое ликование, с которым я рвалась сюда. — Можете ли вы признать, что яобладаю даром, который вы цените столь высоко? Что я не безмолвна (так, кажется, переводится ваше слово «гедри»), что я — существо, близкое вам по разуму? Или вы думаете, что я способна лгать даже сейчас?»

«У тебя нет здесь права голоса…» — начала было слабо одна из драконих, но я не могла выслушивать это снова. Не отдавая себе отчета, я заговорила вслух:

— У меня должно быть это право! Я не какая-нибудь дикая тварь, у меня есть такая же душа, как у вас, и сомневаюсь, чтобы Ветры наделили вас властью вершить высший суд надо мной и моими сородичами!

«Не лучше ли будет продолжать на Языке Истины? — обратился ко мне Шикрар. — Так мы сможем тебя услышать и понять».

Я задумалась на мгновение.

«Наверное, ты прав, Шикрар, спасибо тебе. Я говорила на своем языке, будучи в гневе. Если бы тебе пришлось явиться к нам, мы бы тоже предпочли, чтобы ты говорил с нами на нашем наречии. Буду стараться, сколько смогу, хотя у меня не получается слишком долго использовать мысленную речь — мне быстро становится как-то не по себе. Она естественна для твоего народа — да, похоже, и для моего, — но я ведь только совсем недавно научилась пользоваться ею. В общем, я попробую».

Акхор

Многие до этого явно не верили, что такое возможно, даже после того, как слышали случайно несколько раз ее отдаленный зов. У них никак не укладывалось в голове, что источником Языка Истины может оказаться гедри. Теперь сомнений быть не могло. Когда она вновь сбилась и заговорила на своем языке, я перевел ее слова.

Я давно хотел, чтобы ей дали право голоса. Я сам обладал им, и она бы его имела, если бы принадлежала к нашему Роду. Мне следовало выдвинуть прошение. Но я не смел вмешиваться. Она была воодушевлена, и я был даже рад, что могу следить и выжидать. Иногда мои сородичи склонны действовать опрометчиво — опасно быть существами Огня. Я хотел быть уверенным, что она под моей защитой, вздумай вдруг кто-нибудь угрожать ее жизни.

В другое время я бы просто сел и любовался ею. Она была чудом.

Ланен

«Представители Большого рода, я стою перед вами как ваша сестра в этом мире. Правда, внешне мы созданы разными, но зато куда более близки по духу. Мы гораздо ближе друг к другу, чем к ракшасам или сгинувшим треллям. В первые же дни знакомства мы с Акором быстро научились распознавать наши чувства: мне стали понятны его Проявления, а ему — выражения моего лица. Мы открыли, что, даже когда слова подводили нас, оттенок голоса собеседника почти всегда безошибочно подсказывал, что имелось в виду. По тому, как я понимаю ваши проявления, я сейчас выражаю своим видом нечто среднее между Вызовом и Уважением».