Полуночный трубадур - Анри Рюэллан

Все эти разговоры были бесполезны. Сейчас Амори был уверен в одном: “он” придет.

Ему казалось, что он видит белый силуэт в высоком окне башни. Вот уже три ночи, как он устроил здесь ловушку, которую со смехом называл ловушкой любви. Пусть Иолана ожидает своего возлюбленного.

ОН придет!

Среди хорошо замаскированных, преданных людей Кревкера произошло легкое движение.

Это он. Вот он идет вдоль рва, подходит к основанию башни, откуда совсем недавно совершил свой чудесный полет к окну любимой на глазах оторопелого браконьера, которому, в конечном итоге, это дорого обошлось.

Несколько нот прозвучали в ночной тишине…

Цитра! Значит, он взял с собой этот дьявольский инструмент. Амори в бешенстве сжал кулаки. Но терпение! Сейчас он положит конец этим романтическим встречам.

Снова послышались звуки цитры. Там, наверху, через карниз бойницы перегнулась Иолана.

Верный своей традиции, Эрик, трубадур, пришел в полночь. Вот он оторвался от земли и легко полетел к своей любимой; она уже протягивала руки ему навстречу…

Раздался хриплый голос, отдающий команду. Облако стрел взметнулось в воздух.

Стрелы пронзили трубадура в полете, как большую птицу, на глазах оцепеневшей от ужаса принцессы.

Он тяжело упал, похожий на изломанную куклу, ударился о берег рва; тело, утыканное стрелами, подскочило, вздрогнуло и погрузилось в ледяную воду, которая тотчас сомкнулась над ним и его цитрой. Цитра закончила существование вместе со своим хозяином, магом и волшебником, вернувшимся живым и невредимым из далеких звездных миров. Снег у подножья башни стал красным.

Амори поднялся, сделал знак своим людям, чтобы те вышли из засады. Сейчас Иолана увидит их и поймет, в какую ловушку угодил тот, кого она никогда не переставала любить. Поймет, что хозяин здесь — Амори де Кревкер и что отныне она будет вынуждена слушаться его воли…

4

В монастыре Сетмон царили смятение и растерянность. Настоятель созвал капитул. Произошло невероятное событие: брат Алоизиус, представитель святейшей инквизиции, снова среди них и просит приюта.

Он рассказывал немыслимые вещи. Говорит, что посетил звездные миры, видел обитателей других планет, и что наша Земля вовсе не такая, какой ее привыкли себе представлять.

Все это явно пахло ересью. Но дальше пошло еще хуже.

Алоизиус явно стал не тем человеком, что раньше. Он держит недопустимые речи и бесспорно богохульствует. Разве он не заявляет с несказанной радостью, что познал истинный смысл христианства и самопожертвования Иисуса? Он говорит, что познал страдание и радость жизни. Познал, что такое товарищество, доброта, преданность, самопожертвование и даже любовь…

Да, любовь! Он утверждает, что если Бог создал этот мир, то исключительно для любви. Что под сенью распятия нужно не мучить, приводить в отчаяние и убивать, в любить, помогать ближнему, поддерживать, успокаивать, пробуждать любовь к жизни!

Монахи слушали, полные смятения.

А теперь он начал прославлять красоту женщины. Он говорил, что такая неоспоримая добродетель, как целомудрие, имеет безусловного врага воздержание. Что можно оставаться духовно чистыми и целомудренным, имея полное сексуальное удовлетворение, и при этом жить под Богом, наслаждаясь в разумных пределах его благодеяниями, уважая и себя и ближнего своего.

Монахи содрогались под этой лавиной богохульства. Неужели брат Алоизиус не понимает, что каждое его слово — вязанка хвороста в костре…

5

Война, война между Мортимером и Кревкером! На этот раз оба бывших собрата по оружию срочно вооружали своих людей, создавали отряды из горожан и вилланов. Уже начались военные действия. Уже начались грабеж, насилие, убийства, пожары. Война оправдает все преступления, все проявления самых низких инстинктов — война есть война. И ссора двух сеньоров — это только предлог, хотя каждый из них надеется на победу, которая позволит захватить земли соседа, независимо от того, женятся их наследники или нет.

Но кое-кого все эти события оставляют равнодушными.

В высокой башне замка Кревкера живет преждевременно состарившаяся женщина, ее волосы уже посеребрила седина, лицо увяло от горя и тоски.

Иолана отказалась от всего. От жизни. И теперь думала закончить свои печальные дни в каком-нибудь монастыре.

Часто оглядываясь вокруг, она вспоминала, как эта ее комната была некогда обителью любви, когда в языческом великолепии знойных ветров она ожидала своего полночного трубадура. И сердце наполнялось тоской.

Свечи потухли. Розы увяли…

1

Bannerets, maisonniers (фр.) — знатные сеньоры. Поставляли армии своих вассалов под знамена сюзерена в Западной Европе в Средние века.

2

Ждать ли тебе новых несчастий,

Или живым вознестись к небесам? (фр.)