Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

То, что дума 1995 года будет криминализирована еще больше, чем предыдущая, похоже, ни у кого сомнений не вызывало. А стало быть, ей ничто не мешало побить жутковатый рекорд нынешней Думы — пять депутатских трупов за два с небольшим года работы. Разборки среди новых депутатов неминуемы.{ По данным ИТАР-ТАСС, только в период с 1995 по 1999 год в России было убито 15 депутатов Госдумы и местных законодательных органов. Занятие политикой, как и бизнесом, в нашей стране продолжает оставаться делом весьма опасным.} Но еще большие разборки можно было спрогнозировать в отношении тех, кто в парламент не попал. Деньги-то вложены, причем деньги немалые. И если та лошадка, на которую сделана ставка, пришла к финишу среди аутсайдеров, значит, деньги выброшены на ветер. А в среде организованной преступности деньги считать умеют и за попадалово всегда спрашивают. Так что избирательная гонка — 95 шла не только за власть, но и за жизнь.

Вот что сказал об этом офицер ФСБ (по понятным причинам он просил не называть своего имени):

— Лично меня что больше всего задевает… Когда начнутся эти разборки и убийства, спрашивать опять будут с нас — почему, мол, недоглядели и не предотвратили. А как, интересно, нам доглядеть и предусмотреть, если у депутатов и кандидатов в депутаты статус неприкосновенности, и разрабатывать их мы не имеем права? Из пяти погибших депутатов нынешней Думы двое точно были убиты в ходе мафиозных разборок — и никакой неожиданностью это для нас не было. Как мы, скажи на милость, сможем предотвращать, если те, кто придут в Думу, пользуясь поддержкой криминальных кругов, будут нам все время врать? Предположим, мы, имея оперативную информацию о том, что какому-либо депутату будет грозить опасность, начнем задавать ему неприятные вопросы. Так он будет давать такие ответы, чтобы специально отвести нас в сторону. А потом очередной труп, а виноватые вроде как мы. Комедия какая-то получается, ей-богу.{ В данном случае офицер ФСБ, как мне кажется, немного лукавил. Официальные оперативные мероприятия в отношении кандидатов, возможно, действительно и не проводились, однако подробнейшую информацию на большинство из них, безусловно, собирали. И естественно, не только из открытых источников. Впоследствии же грамотно организованные утечки подобной информации становились весьма действенным оружием в борьбе с чересчур зарвавшимися и неудобными депутатами.}

В ходе избирательной кампании 1995 года никто никого не схватил за руку, в которой был зажат черный нал. Ну а те, кто прошли в парламент, хвастались друг перед другом — у кого крыша круче. Но в конце концов Дума представленными в ней депутатами всего лишь отражает реальное состояние общества.

Офицер регионального управления по борьбе с организованной преступностью (по понятным причинам просил не называть свое имя) сказал мне:

— Знаете, когда я в первый раз услышал про депутатские крыши? В 1993 году. И поскольку с тех времен не было сделано ничего для того, чтобы хоть как-то остановить экспансию организованной преступности, то сейчас депутат без крыши — это уже редкость. Его можно в Красную книгу заносить. Информации-то оперативной у нас много, да вот реализовать ее становится все сложнее и сложнее. Если мы настоящих бандитов ловим, сажаем в тюрьму, а суд их потом фактически выпускает — это тех бандитов, на которых просто клейма негде ставить, — то уж с депутатами, как говорится, сами понимаете. В отношении новой Думы у меня никаких иллюзий нет. Сейчас уже редко можно встретить мало-мальски серьезного бандита без своего «карманного» депутата…{ Не так давно на форуме сайта, принадлежащего нашему агентству, был вывешен вопрос, касающийся предстоящих выборов в Государственную думу. Один из комментариев (пришедший из Татарстана) был весьма красноречив и дословно звучал так: «Братва им (депутатам. — А. К.) никогда не даст высунуться. Как работали под крышей, так и будут шестерить. Депутаты все от братков выдвинуты, чушпаны они все». Можно, конечно, допустить, что это всего лишь шутка (тем более что автор подписался как Аноним), однако, как известно, в каждой шутке есть доля правды.}

Накануне предвыборной кампании 1995 года Владимир Жириновский неоднократно заявлял, что ЛДПР — самая чистая партия, в которой нет тех, кто сидел в тюрьмах или психушках.

Владимир Вольфович, которого, кстати, в течение всего 1995 года неоднократно видели в странных местах и странных компаниях, явно покривил душой, либо он добросовестно заблуждался относительно биографий некоторых из своих сподвижников. В федеральном списке кандидатов в депутаты Государственной думы, выдвинутом ЛДПР, есть имена людей, хорошо известных не только в Петербурге, где они живут, но и за его пределами.

За номером семь в основном списке значился уже упоминаемый нами Монастырский Михаил Львович, директор Санкт-Петербургской северо-западной строительной компании. За номером четыре (по Ленинградской области) проходил еще один герой этой книги Михаил Иванович Глущенко, вице-президент Петербургской ассоциации ветеранов бокса. По 206-му Адмиралтейскому округу от ЛДПР баллотировался председатель профсоюза «Правда» Кирилл Иванович Садчиков. Биографии этих господ не просто интересны, а даже экзотичны — возможно, и господину Жириновскому что-то покажется новым и важным.

Что касается Михаила Львовича Монастырского, родившегося 10 ноября 1945 г., то о нем достаточно подробно рассказывал мне летом 1992 года умиравший от рака легких в тюремной больнице Юрий Васильевич Алексеев — вор в законе, известный под кличкой Горбатый. Прибыв в Ленинград в 1965 году, 19-летний Монастырский с места в карьер занялся самым доходным в ту пору бизнесом — скупкой антиквариата. Параллельно устроился реставратором в Эрмитаж. Работая в музее, Михаил Львович организовал несколько экспедиций за иконами. Его эмиссары объехали весь Русский Север с фиктивными эрмитажными справками, а председатели совхозов, желая угодить главному музею страны, организовали сбор икон в своих деревнях, бесплатно отдавая их людям Монастырского — якобы для Эрмитажа. Погорел Монастырский на подделке украшений Фаберже и продаже их за границу. Его хотели судить за контрабанду культурных ценностей. Стремясь избежать срока, он вынужден был признаться, что переправлял иностранцам не настоящего эрмитажного Фаберже, а собственные подделки. В доказательство сообщил обалдевшим экспертам, как их отличить от оригинала. Например, одну из шкатулок он проклеил вырезками из газеты «Правда». Несмотря на сенсационные признания, Монастырский получил свои 7 лет лишения свободы. Скорее всего, именно в этот период он начал сотрудничать с КГБ — он был главным свидетелем на всех государственных процессах по антиквариату.