Варяг - Глеб Дойников

Но Серж существо неугомонное. Все, даже минер, уже признали первенство лейтенанта и смирились с перспективой оплаты счета, но он… Черт его дернул сказать, что стрельба — это ничто по сравнению с фехтованием. Хитро усмехнувшись, лейтенант предложил повторить в том же составе на тех же условиях — ножнами, трое против одного до первого касания. Серж потом неделю щеголял с синяками на плече и поперек спины — одного раза ему опять не хватило. Самое смешное — что счет все же оплатил лейтенант и пригласил всех желающих навестить его завтра в паровозном депо, где он обещал дать всем желающим уроки стрельбы, и показать еще кое-что интересное.

В общем, не буду тебя забалтывать малоинтересными тебе деталями, но теперь мы с Сержем служим в железнодорожном бронедивизионе флота «Варяг» под началом того самого лейтенанта, товарища Василия Балка. С товарищами — это еще более интересная история — так теперь называют друг друга те, кто участвовал в настоящем деле. Если даст Бог, то по возвращению из этого плавания на крейсере, куда сегодня отбываем мы с Сержем, так будут обращаться и к нам.

Ну а если не повезет, и не суждено мне вернуться — помни, я тебя люблю сильнее, чем можно вобразить.

Всегда твой — Виктор Ветлицкий.

Глава 14. На земле. На сопках Манчжурии.

Порт-Артур. Апрель-май 1904 года.

Капитан японской армии Кабаяси сидел и смотрел на карту уже в течении получаса. Со стороны солдатам казалось, что их командир прорабатывает маршрут марша, который должен был начаться через час. Но на самом деле капитан просто смотрел в никуда. Не подобает воину проявлять слабость и заваливаться прямо на землю, как сделали его подчиненные. Но и он сам отчаянно нуждался в передышке.

Кабаяси наконец-то мог позволить себе расслабиться, впервые за последние три недели. В голове был абсолютный вакуум, который бывает только сразу после окончания тяжелой работы и заполняется с началом новой. Оборонительные позиции русской армии на перешейке были наконец-то прорваны и у молодого самурая появился шанс пережить этот день, хотя еще полчаса назад он был уверен в обратном. Утром на его глазах русской шрапнелью была выкошена колонна воинов Ямато, которую вели в атаку предствавители лучших самурайских семей Японии. Они проявили недовольство "черепашьими темпами ведения войны", и император «посоветовал» им отправиться в Манчжурию и самоличным примером на поле боя, а не в газетных статьях, показать, как воюют настоящие самураи. Теперь залитые кровью обломки фамильных доспехов остались где-то там, на перепаханной взрывами и пулями полосе земли перед русскими укреплениями.[74] Из той колонны, попавшей под обстрел полевой батареи, выжило не более пятнадцати процентов личного состава, и в следующую атаку их повел уже сам Кабаяси. Еще утром он командовал вторым батальоном полка, ко второй атаке под его началом был уже весь полк, но увы — число его подчиненных существенно не увеличилось. Командир полка был ранен шрапнелью, командир первого батальона убит.

Хотя добрая половина русских батарей уже была подавлена японскими орудиями, стрелявшими с закрытых позиций, и огнем канонерок с моря, вторая атака тоже сорвалась. Под плотным ружейным огнем японская пехота снова откатилась. На запрос об артиллерийском обстреле русских люнетов, из которых велся плотный фланкирующий огонь, пришел обескураживающий ответ — стрелять нечем. На орудие осталось по два-пять снарядов на случай отражения контратаки. Первая попытка японских мелкосидящих кораблей подойти вплотную к берегу и «перепахать» русские укрепления также была неудачна. Пара русских, более крупных, да еще и бронированых канонерок с непроизносимыми для японца названиями «Гремящий» и «Отважный» устроили японским коллегам кровавую баню.[75] Японцы почти не строили специальных мелкосидящих судов для действия в прибрежной зоне, предпочитая обходиться китайскими трофеями и старыми кораблями. Все деньги, выделяемые на флот, шли на строительство эскадренных, морских кораблей. Вот Кабаяси и имел «удовольствие» в течении получаса наблюдать за избиением японского прибрежного флота. Взрыв девятидюймового снаряда, после которого от маленькой деревянной канонерки «Иваке» остались только щепки на воде, вызвал неприятную ассоциацию с событиями ночи высадки восемь дней назад, двадцать первого апреля. Он невольно вспомнил свой личный опыт «участия» в морском сражении и даже поморщился, что для самурая равноценно истерике. Тогда, среди ночи, транспорт, с которого его полк еще не успел высадиться на берег, был пронизан снарядами, а соседний — подорван миной. Одно дело воевать на суше, где можно стрелять в ответ, прижаться к земле, отступить, в конце-концов! Но куда деваться в море с транспорта, который медленно заваливается на борт? Что делать пассажиру в морском бою — паниковать и путаться под ногами команды или просто медитировать и наслаждаться зрелищем? Хотя какое тут наслаждение, скорее полное непонимание… Взять хотя бы тот самый взрыв, осветивший половину неба, и в честь которого все на транспорте дружно проорали "Банзай!", уверенные, что где-то там, в темноте, императорский флот разделался с очередным русским крейсером. Увы, на следущий день в штабе дивизии их «обрадовали», что треть снарядов, предназначенных для поддержки высадки, погибла вместе с перевозившим их транспортом.

Впрочем, когда подошедшие крейсера японского флота отогнали наконец настырные русские лодки, а канонерки со второй попытки прошерстили окопы, времени на воспоминания не осталось. Третья за день атака, в которую Кабаяси повел сводный отряд, собранный из остатков трех полков, увенчалась успехом. Русские начали отступление, и надо было озаботится их преследованием. Теперь можно было надеяться прожить до начала штурма укреплений самого Порт-Артура.

На формирование походных колонн, боевого охранения и необходимый отдых после боя ушло порядка двух часов. Но не успел Кабаяси отдать приказ выступать, как из-за цепи высот, за которыми расположилась японская артиллерия, послышалась орудийная стрельба. Ну конечно, зло сжал зубы капитан, на артналет по русским окопам — снарядов не нашлось. На поддержку лобовой атаки пехоты — тоже. А сейчас куда они палят, эти чертовы артиллеристы? Наверняка "салют в честь победы". С удивлением ожидая посыльного с разъяснением, что все это значит, ибо разрывов снарядов он не наблюдал, Кабаяси предпочел отложить начало преследования. Однако возвращения молодого курсанта, исполняющего роль делегата связи (при каждом взгляде на юного самурая Кабаяси вспоминал себя во времена войны с Китаем), он не дождался, а вместо этого из-за холмов показался… Железнодорожный состав!