Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Кассандра Клэр

— Ну, — произнесла она, — и что нашел в журнале?

— В этом году не модны горизонтальные полоски, — ответил он. — Они полнят.

— Тебе-то что об этом волноваться? Тебя ничего не сможет полнить, ты же… Ох, ты смеешься, да?…

— Да что ты — я совершенно серьезно. Смотри, Еженедельный Тест. Хит этой недели: «Вы сексуальны, чувственны и не боитесь показать это окружающим».

— Ну, и что у тебя получилось?

— Ну, — торжественно ответил Драко, — я конченый развратник.

Джинни заглянула ему через плечо и улыбнулась:

— Ну, не надо было отмечать, что черное шелковое женское белье годится для ночного города.

— Эх, а я отметил… Куча девчонок так одевается вечером. Да и днем тоже, — он скорчил рожу. — Ты в курсе, что этот твой журнал — полный отстой? Взгляни на оборот — вот что можно заказать: «Пожалуйста, вышлите мне Двадцатичетырехчасовое Заклятье Супербюст! Всего 12 галлеонов и эффект будет длиться весь день». — Пожалуйста, распишитесь на штриховой линии, чтобы подтвердить, что вам уже исполнилось восемнадцать, хотя вы и полный дебил.

Джинни чуть не лопнула от смеха. Драко искоса взглянул на нее:

— Ага, помнишь, я говорил тебе, что, если захочу тебя рассмешить, ты будешь просто валяться от хохота.

— А я и не валяюсь, — ответила Джинни, пытаясь взять себя в руки.

— А я и не хотел, — парировал Драко, захлопнул журнал и сел, вытянув ноги. Он взглянул на нее с тем же выражением, но она словно внезапно отрезвела.

— Рон поступил просто как осел, — сказал она. — Ты уж извини.

Драко не ответил. Она подняла на него глаза и увидела, что он невидящими глазами смотрит на темный ряд деревьев вдалеке.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Я размышляю о предсмертных словах Юлия Цезаря: Брут! Ты ударил меня в спину, ты, поганый ублюдок!

— Что-то не припомню я такой фразы в моем издании Шекспира… — Джинни сдержала улыбку.

— Ну, я перефразировал.

— Гарри не считает, что ты поступил неправильно. Не позволяй Рону навязывать тебе чувство вины…

— А я и не чувствую себя виноватым, — ответил Драко все тем же отсутствующим голосом.

— У меня шесть старших братьев, — резко произнесла Джинни. — И я знаю, как выглядят парни, когда чувствуют себя виноватыми: они уползают прочь и сжимаются в маленькие несчастные комочки. А еще они требуют, чтобы их оставили в покое — ты именно так и поступаешь.

— Я не требовал, чтобы ты оставила меня в покое, — заметил Драко.

Джинни отвернулась.

Говоря по правде, он симпатичнее Гарри, — подумала она, — хотя, пожалуй, его лицу недоставало той удивительной прозрачности, которая всегда позволяла догадаться, о чем думает и что чувствует Гарри… А тут совершенно невозможно понять, что у него в голове, что он чувствует — забавляется, нудит или обижается… А может, это потому, что она просто не изучила его лица — только лицо Гарри… Вот только не надо сравнивать, это глупо, — твердо сказала она себе.

— Ты выглядишь усталым, — заметила она.

— Да, я устал, — согласился он.

— Тебя все еще мучают кошмары? — тихо спросила она.

Когда он заговорил, его тон был спокойный — слишком спокойный, и она тут же поняла, что он лжет.

— Самые заурядные кошмарчики, — сказал он, — Школьные неудачи… Типа я вдруг обнаруживаю, что пришел в школу без одежды и должен пройтись по этажам совершенно голый. Таких снов полно.

— Ну, так вперед, — сказала Джинни, переведя дыхание.

Драко вытаращил на нее глаза:

— Чего?

— Да так, — Джинни махнула рукой, — ничего…

Драко вздохнул:

— Все в порядке, — сказал он, — просто сейчас у меня один из тех моментов в жизни, когда нет никакой возможности исполнить задуманное…

— Мы слишком молоды, чтобы заниматься планированием своей жизни, — мягко заметила Джинни. — Полагаю, ты уже знаешь, чем бы хотел заняться после школы? Кажется, тебе не надо будет работать только ради того, чтобы прокормиться…

— Нет, я никогда не буду работать ради этого, — Драко все еще отсутствующе смотрел на деревья вдалеке. — Ну, слушай: я планировал быть юным и бешеным… далее — молодым и богатым… а потом я буду старым и буду всех изводить, прикидываясь глухим. Да, вот еще: я хочу иметь кучу скоростных метел, классных шмоток и, по возможности, домашнего дракона.

Джинни рассмеялась. Он искоса взглянул на нее и улыбнулся уголком рта:

— У тебя красивый смех…

— Спасибо, — Джинни почувствовала, что у нее засосало под ложечкой. Она улыбнулась ему. — А нет ли у тебя в запасе каких-нибудь пословиц или полезных цитат от твоего отца, подходящих к данному случаю?

— По некоторым причинам у меня сейчас в голове крутится только одна из тех, что он мне говорил: «Всегда есть свет в конце туннеля. Правда, обычно это встречный локомотив, который собирается сделать из тебя лепешку».

— Что-то не очень подходит, — с сомнением заметила Джинни.

— Ага, — согласился Драко. — Абсолютно не подходит.

Эрмиона вошла в палатку, которую они должны были разделить с Джинни, и утомленно огляделась. Изнутри это была уютная маленькая комнатка с двумя кроватями, столом в углу и треснутым, но ясным зеркалом над ним.

Еле переставляя ноги — каждая косточка ее тела ныла от усталости — она дошла до стола и опустилась на стул. В зеркале появилось ее нечеткое отражение. Длинная трещина, пересекавшая зеркало, разбило отражение ее лица на две неравные части.

«Это я, — с ужасом подумала она, — разбита пополам…»

Она выдвинула один из ящиков стола и обнаружила там то, что и ожидала — пергамент, перья и чернила. Она выложила их на стол и задумалась, глядя на все это. Постепенно эта картина успокоила ее — просто надо было чем-то конкретным занять голову и руки, она всегда так поступала. Она взяла перо, обмакнула его в чернила и начала писать. Когда она взялась за третий лист, дверь в палатку открылась. Она вяло обернулась, ожидая увидеть Джинни.

Это был Гарри.

Она пристально посмотрела на него — а ведь я первый раз действительно вижу его сегодня, — подумала она. Ведь в первый миг, когда они встретились, она была так потрясена, что снова видит его… А в палатке Чарли она была вся сконцентрирована на том, чтобы не смотреть на Драко… Но Драко здесь нет, никого нет, и в первый раз за три недели они с Гарри наедине…

Наверное, надо бы обрадоваться, — подумала она. Но вместо этого она ужаснулась. Это не поможет — возмущенно мелькнуло у нее, — он стал таким высоким за последние недели… Он прошел через комнату и, склонившись над ее плечом, взглянул на их отражение в зеркале. Она видела его отражение — ей показалось, что он еще и возмужал… Он не был похож на себя — скорее, на свою фотографию, или, точнее, на фотографию Джеймса.