Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

— За этот, как вы сказали «камень», эльфы платят золотом! А мы на это золото сможем купить… да хотя бы оружие! Сможем построить боевые корабли, астральные пушки… создать крепости… Чтобы никакой враг… никогда… не смог больше нас грабить… убивать…

Наступила тишина. Гибберлинги хмуро глядели на своего предводителя, и никто из них больше не пытался возразить на его аргументы.

— Я скорблю вместе с вами, — проложил Эйвинд. — Моя душа тоже рвётся туда… в Сккьёрфборх. Но я знаю, что наша «битва» сейчас тут. Бросим сей остров — навредим так, что… что даже представить трудно. Я получил письмо от Старейшины. Он выражает свою признательность, и говорит, что очень горд нашими успехами здесь… на Стылом острове! Он верит, что мы не струсим, и не бросим свой пост…

Я тоже читал письмо. Там не было ничего подобного. Напротив, Фродди говорил, что теперь поставки припасов станут производиться реже. Что дополнительных сил на остров не вышлют и Папанам, как и остальным находящимся здесь гибберлингам, придётся пока справляться самим.

— Ну, так что мы с вами: соберёмся и бросим дело на самотёк? Или приложим все усилия, чтобы привести Исахейм к процветанию?

Понятное дело, что после таких речей, гибберлинги выбрали последнее.

— За работу, друзья. Мы с вами теряем драгоценное время. Не за горами зима, а нам ещё о-го-го сколько надо успеть сделать.

Не знаю, что было бы дальше, может, кто-то всё же захотел бы вернуться на Корабельный Столб, но из ущелья появились повозки с лазуритом.

Эйвинд тут же воспользовался моментом и приказал подготовиться к перегрузке камня.

Напряжение в среде гибберлинов тут же начало спадать. Всё же привычные дела сыграли роль своего рода подушки.

Я вернулся к Стояне, которая уже, молча, складывала наши пожитки.

— Скоро отплывём в Тихую Гавань, — проговорила она. — Признаюсь, что мне отчего-то боязно снова взбираться на борт корабля.

— Ты не хочешь возвращаться?

— Я говорю об другом… Скажи, что будет после?

— После чего?

— Что будет, когда мы окажемся на Корабельном Столбе?

— Пойду к Старейшине. Расскажу о рубине, о дрейке…

— Ты же понял, о чём именно я спрашиваю?

Конечно, мне было понятна цель вопроса Стояны. И вновь, как тогда на берегу, я испытал страх… Вернее, робость. Отчего-то разум отгонял от себя мысли о дальнейших планах.

Бёрхвитурейкахус… дом Бора, там, где всегда виден белый дым… где царит покой и умиротворение…

Ведь раньше я думал поселиться в небольшой хижине подле Голубого озера… со Стояной… Что же сейчас изменилось? Неужто меня пугает та мысль, что сделав это, я выберу не ту дорогу?

Сколько раз у меня такое было… да хотя бы с той же Заей? С Рутой? И ничего… как-то же жил…

Неужели я боюсь отцовства? Признайся, Бор, дело в нём?

А признаваться не хотелось… Но, надо было честно посмотреть самуму себе в глаза. И сделав это, меня осенило: корни страха не в Стояне, не в будущем отцовстве… а в банальном страхе «мести».

Ведь боги никогда не прощают поражений. Они понимают, что я, в общем-то, не страшусь смерти, и меня этим не запугать… И тут у них появляется возможность «надавить» на больное место: на жизнь Стояны и моего ребёнка… Тем самым как бы «отомстить» за свои разбитые планы. Или того хуже: заставить плясать под свою дудку.

Так что же это всё: награда или наказание? Кто знает? Кто ведает?

Я не заметил, как остался в шатре один. Откинулся полог и внутрь вошёл Эйвинд.

— Собираетесь? — деловито спросил он.

Глаз Папана остановился на моей фигуре. Думаю, в этот момент от него не ускользнуло то, что я находился в некоторой растерянности.

— Собираюсь, — как можно непринуждённей ответил ему.

— Бор… вы… вы…

Эйвинд вдруг запнулся и сжал губы.

— Что? — уже почти спокойным голосом спросил я.

— Многие из нас… равняются… хотят равняться на вас, господин Бор… Законник.

— Это плохо?

— Это… не правильно… Мы… они ведь никогда… никогда не станут такими… Да им никому это и не нужно.

— А что нужно мне? Как вы думаете, Эйвинд?

Папан-старший замер, глядя куда-то вдаль. Мне вдруг подумалось, что гибберлингам очень повезло с ним: он как раз на своём месте, свершает свой собственный «великий подвиг», на который, думается, и был рождён.

А вот взять меня: на том ли месте нахожусь? За то ли дело взялся? Кто знает истину?..

12

В небольшой каютке, в которой разместили меня со Стояной, пахло смолой. Не смотря на царившую вокруг тишину и спокойствие, сон никак не наступал. Мозг «работал», как заведённый.

Я лежал на спине, уставившись в мерно покачивающуюся у потолка масляную лампадку. Её слабый огонёк отбрасывал таинственные неровные тени.

В котомке у изголовья лежала остывшая «слеза джунов». Мне уже не слышался исходящий из неё тихий шёпот. Пропали и волны жара. Теперь «слеза» больше напоминала застывший на морозе кристалл льда.

Сколько же я «подарков» навезу Непоседе! Обрадуется, аж подпрыгивать будет!

Легкий смешок чуть не разбудил Стояну. Она во сне нахмурила лобик и чуть застонала.

Ладно, Бор, шутки шутками, а особо тут радоваться нечему. Опять я для Фродди стану горевестником. И никакие «подарки» не смягчат сложившейся ситуации.

Надо ставить вопрос по-другому: чего ждут от меня гибберлинги? Правды? А она ох как нелицеприятна.

А врать — нет уж. У меня свои правила, их нарушать не годиться…

Надо согласиться, что у всех есть личные правила. К примеру, тот же вор может брезговать кражей у бедняка… Правила, это, пожалуй, единственный порядок в таком деле, как наша жизнь. Если у тебя их нет, значит, всё катится в пропасть.

И что же ты решил, Бор?

Эх, и не с кем посоветоваться! На днях, Братья Вороны да их сестрица Лютая хоть что-то болтали, а теперь…

И чем ближе я был к Корабельному Столбу, тем тягостнее мне становилось.

Утром встал в самом скверном расположении духа. Всё раздражало, тут ещё эти путаные мысли в башке…

Стояна сразу определила, что меня лучше не донимать. Сама она, кстати, тоже выглядела несколько рассеянной.

Мы поднялись на верхнюю палубу, где позавтракали и потом стали праздно слоняться по кораблю.

— Что тебя гложет? — спросил я у друидки.

Она нехотя пожала плечами, но потом всё-таки ответила:

— Опять этот сон… Тягостный какой-то.

— Опять?

— Помнишь, когда ты ушёл вместе с Эймондом на демонов?

— Ну, было…

— Тогда мне тоже был этот сон. Правда, чуть иной… в нём ты собрался сорвать вторую печать.