Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

— Нет, — повторил Базиль. Ноздри его раздувались, а брови сползлись к переносице.

Я поднялся и пошел к дверям. На пороге обернулся:

— Кроме лечения, я еще неплохо умею защищаться. Спросите у тех четырех Реттисси, которые на меня напали в первый день. Если, конечно, умеете разговаривать с мертвецами. Так что предупреждаю — ни Вена, ни меня трогать не стоит.

Базиль привстал:

— Пытаешься сказать, будто это я?..

— Все, что я собирался сказать, я сказал, — перебил я, открыл дверь и добавил напоследок: — А еще берегите голову, Базиль. У вас очень высокое давление. Я бы на вашем месте проверился у медиков.

И вышел.

В коридоре, едва сделал пару шагов, меня перестали держать ноги, и я привалился к стене. Хотелось вообще вжаться в нее так, чтобы слиться, спрятаться. И Вена спрятать тоже. Потому что я, идиот, только что практически объявил войну местному Адмиралу.

Вен, когда рассказывал об устройстве жизни в Даунтауне, упомянул, что Глава Совета Базиль — особенный человек, его разум непроницаем ни для него, ни для Гренделя. И утром у меня в голове все сложилось: Совет распоряжается запасами клетчатки, и не так уж трудно подготовить очередной кризис на полях; Совет назначает каждый следующий рейд, и Вена послали в разведку как раз когда меня выставили из Скайпола; Совету подчиняются все кланы — в том числе клан Реттисси, свободно получающий излучатели, видеорации и прочее барахло сверху; Совет решил, что Вену лучше проводить время в лазарете, чем со мной; Совет держит в руках всех жителей, и, как только что подтвердил Базиль, столько лет отморозки сидели тихо по своим норам, а сейчас начали активно высовывать морды, и их никто даже не попытался наказать. А во главе Совета как раз перед началом всех неприятностей встал человек, чьи мысли нечитаемы…

Но я сомневался. Трудно поверить, что один из даунтаунцев способен обречь на смерть своих соплеменников, какие бы цели он ни преследовал — не то поднять восстание против верхних, не то просто угробить как можно больше народу, чтобы его самого в награду приветили наверху. Я бы не смог. Хотя я прожил тут всего ничего, мне и то стали дороги некоторые из местных жителей. В конце концов, тут же женщины, дети…

Да, трудно было поверить, но когда Базиль не позволил мне идти наверх — пришлось. Судя по всему, он не заинтересован в жизни и здоровье рейдеров — я же мог опять их выручить из ловушки или вылечить. А я нужен внизу, чтобы повесить на меня еще какую-нибудь пакость, совершенную по его приказу. Уж в себе-то я не сомневался: я не шпион и не диверсант, но кому-то очень надо сделать меня виноватым. И если бы не наши с Веном незапланированные чувства друг к другу — не сомневаюсь, дело подстроили бы так, словно на него покушался я. Однако теперь мне в вину можно было поставить только сексуальные домогательства — дураку понятно, не самый успешный способ убийства.

Я, конечно, собирался дать понять Базилю, что взять меня не так просто, как кажется. Но вовсе не планировал признаваться, что обо всем догадался! Да Главе Совета же ничего не стоит организовать очередную заварушку, в которой Вена достанут ножом уже более успешно! А я… ну что я могу? Похвастался четырьмя убитыми Реттисси — так на самом деле двоих из них уложил Вен. Нет, я ни за что не подставил бы его и по-любому настаивал на том, что всех задушил сам, с помощью своего дара, но фактически-то! Безусловно, мне действительно наверху удалось достать четырех охранников одновременно, но кто сказал, что я справлюсь, если нападающих будет восемь? десять? двенадцать?.. Вот кой черт дергал меня за язык, а? Кажется, вместо того, чтобы хоть чуть-чуть нас обезопасить, я, наоборот, выставил себя на передний план… И хорошо бы только себя.

Может, Базиль теперь решит, что его главный враг — я, и отцепится хотя бы от Вена?.. Ага, конечно, надейся, самоуверенный идиот. Побеседовать пошел, кипя местью. Обо всем догадался, умный какой! А как построить разговор и что из него потом выйдет, предусмотреть не попытался?.. Глупо, глупо, как глупо!

Я застонал сквозь зубы и постучался лбом в бронелит.

Ну не умею манипулировать и интриговать — значит, и браться не стоило! И так было неважно, а теперь вообще невыносимо жить станет. Наверное.

— Нор? Тебе плохо?

— Хорошо! — буркнул я, отлепляясь от стены и оборачиваясь. Кого еще нелегкая принесла?

— Точно все нормально? — передо мной стоял Лин, и, отшатнувшись, я только чудом не впечатался в стену — теперь затылком. — Может, проводить тебя в лазарет?

— Я сам лекарь, вообще-то. И путь к лазарету помню, — огрызнулся я. И надеясь спровадить побыстрее, поинтересовался: — Ты здесь по делу?

— К отцу шел, — Лин бесхитростно кивнул на недавно закрытую мною дверь Главы Совета. — А потом в спортзал.

Я вытаращился на него как на привидение. «Базиль даже думал, у него растет рейдер», — невольно всплыли слова Норы. Так, значит, Лин — его сын, что ли?.. Великое Пространство, я никогда не разберусь в этих родственных связях!.. И что — Базилю не жалко даже собственного сына?.. Над этим стоило подумать. Но стоять и молчать было неловко, поэтому я спросил:

— А где у вас спортзал?

— Дальше по коридору, — махнул рукой Лин. — Второй поворот направо, на двери табличка.

— Ага… Спасибо.

— Да не за что, — он пожал плечами и отправился восвояси.

Наверняка я казался ему странным типом. Впрочем, он мне тоже. Я все еще не преодолел свою фобию.

По ассоциации (или просто потому, что я все время мысленно к нему возвращался) я вспомнил, что оставил Вена наедине с Бличем, и поспешил домой. В конце концов, надо выяснить — остаток выходного дня мне придется проводить в одиночестве или еще есть шанс покормить болезного дылду с ложечки… за обнаженную версию я ему даже свою порцию скормлю без сожаления.

59

Разбудил меня громкий голос Блича. Я открыл глаза, поморгал, привыкая к свету, и сел на кровати как раз в тот момент, когда за Нором с лязгом захлопнулась дверь.

Брат какое-то время молча смотрел на бронелит, затем резко повернулся ко мне.

— Проснулся? Вставай, одевайся и пойдем в медотсек, я проверю твое состояние.

— Зачем? — удивился я. — Я прекрасно себя чувствую. Царапину Нор залечил, я нормально выспался, все в порядке.

— Ты что, плохо соображаешь? — Блич прищурился, и я почувствовал себя очень неуютно, как в детстве, когда он меня ругал за всякие шалости. — Вставай и пойдем. Я не намерен доверять контроль за твоим здоровьем мальчишке, который притягивает к себе неприятности одну за другой. Я вообще собираюсь поставить вопрос перед Гренделем, чтобы Нора отселили в общежитие к молодым.

И вот тут я разозлился. Нет, я понимал, разумеется, что слова брата продиктованы страхом за мою жизнь. Но идти на поводу у его фобий я не собирался ни минуты. Поэтому встал, подтянул трусы, подошел к Бличу и крепко взял его за руки чуть выше локтей. Так крепко, что он от неожиданности охнул и выронил свой чемоданчик.

— Послушай, что я тебе скажу, брат, — я слегка тряхнул его, чтобы лучше дошло. — Конечно, ты можешь идти к Гренделю, к Базилю, да хоть к Совету кланов — мне все равно. Нор останется жить здесь. А если его попробуют переселить насильно, то делать это придется через мой труп. Если же вы попытаетесь его забрать, пока меня нет, или — не дай Пространство — причинить ему какой-то вред, то пеняйте на себя. Я лучше сдохну от голода в каюте, но шага не сделаю наверх с разведкой или с рейдом. Ты меня хорошо понял? Я уже вырос, Блич, пора тебе это заметить и перестать диктовать мне, что я должен делать, а что нет. Это моя жизнь, и я никому не позволю ей распоряжаться.

Каждое предложение я сопровождал легким рывком, от которого у Блича болталась голова и лязгали зубы. Он пытался что-то сказать, но я не давал ему рта открыть. А потом он уже даже не пытался, только смотрел на меня широко открытыми глазами, в которых все росло и росло удивление, пока не стало совсем безмерным. Тогда я отпустил его, вернулся к постели, застелил ее одеялом и направился к шкафу за новой одеждой.