История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Желая сосредоточить свои войска и свою эскадру в Дании, чтобы оттуда напасть на Швецию, царь принимал разные меры для перевозки и прокормления солдат и моряков. При этом происходили частые столкновения с Данией. Долгорукий постоянно должен был хлопотать о том, чтобы Дания исполнила обещания, данные в мае 1716 года в конвенции, заключенной между царем и Фридрихом IV близ Гамбурга. Одним из важнейших условий удачного исхода имевшегося в виду предприятия было число транспортных судов для перевозки значительных масс русских войск из Мекленбурга в Данию. Многое зависело от исполнения этого обещания со стороны датского короля.
Со всех сторон начали сосредоточиваться в Копенгагене значительные военные силы. Из Англии туда прибыл Бредаль с русской эскадрой, снаряженной в Англии. Из Ревеля ожидали прибытия большого русского флота; из Мекленбурга сухопутные войска должны были отправиться в Данию; галерный флот берегов Померании приближался к Варнемюнде. Таким образом, Петр, отправляясь в Данию, мог ожидать исполнения в ближайшем будущем своего желания нанести сильный удар самой Швеции и этим принудить Карла XII к миру. Первым условием успеха было согласие союзников.
Надежды Петра не сбылись. Военные действия сделались невозможными вследствие разлада между союзниками. Опасения чрезмерного могущества Петра росли. Сам Петр не доверял союзникам. До настоящего времени, впрочем, при недостаточном материале закулисной дипломатической истории, остается невозможным разъяснить вопрос, что было причиной неосуществления десанта в Шонию: царь обвинял союзников в неохоте к действиям, в умышленном замедлении хода дел; союзники же обвиняли царя в том, что он, серьезно думая о заключении сепаратного мира с Швецией, сам не хотел действовать. Дело в том, что интересы союзников шли врознь. Особенно Англия не желала чрезмерного унижения Швеции и возвышения России. И англичане, и датчане в это время относились к Петру враждебно, хотя их внутреннее озлобление и прикрывалось внешними формами приличия, учтивости и даже дружбы[705].
Петр мог быть доволен приемом, оказанным не только ему, но и царице Екатерине в Копенгагене. Саксонский дипломат Лос писал барону Мантейфелю: «Король датский всячески старается угодить царю; королева отдала первая визит царице» и проч. Но в то же время Лос сообщил о некоторых случаях недоразумений, происходивших между Фридрихом IV и Петром. Царь хотел чаще видеться с королем, оставляя в стороне все правила этикета, король же иногда бывал недоступным, избегал встреч с Петром[706]. К тому же датчане объявили, что нельзя приступить к экспедиции в Шонию до прибытия адмирала Габеля, находившегося с датской эскадрой тогда у берегов Норвегии[707].
22 июля царь, не вытерпев, отправился на шняве «Принцесса» в сопровождении двух судов для рекогносцировки шведского берега к северу от Копенгагена до Ландскроны и дальше. Тут Петр увидел, что неприятель укрепил все удобные для десанта места. На третий день он возвратился в Копенгаген. Даже и после приезда Габеля старания Петра склонить датчан к ускорению действий не имели успеха. Петр писал к Апраксину: «Все добро делается только датскою скоростью; жаль времени, да делать нечего».
Петр Великий, царь России.
Аноним, 1700–1749 гг.
Наконец в начале августа на копенгагенском рейде происходила торжественная церемония отправления соединенных эскадр «в поход». При этом Петр играл первенствующую роль. Он казался душой всего предприятия. Ему принадлежала инициатива похода. Он был главнокомандующим. Ему было оказываемо особенное уважение как начальнику.
Не прошло еще двух десятилетий, как Петр в Голландии учился морскому делу. С тех пор Россия сделалась сильной морской державой, первоклассным государством. Царь находился во главе союза, составившегося против Швеции, и в качестве моряка и воина, как специалист в морской войне, он стоял возле адмиралов Англии, Голландии, Дании. Положение России, значение царя заставляли иностранных адмиралов признать Петра начальником экспедиции. В память этого события была выбита медаль, на которой царь был представлен окруженным трофеями с надписью: «Петр Великий Всероссийский, 1716 год», на другой стороне изображен Нептун, владеющий четырьмя флагами с надписью «Владычествует четырьмя»[708]. Барон Шафиров писал к князю Меньшикову: «Такой чести ни который монарх от начала света не имел, что изволит ныне командовать четырех народов флотами, а именно: английским, русским, датским и голландским, чем вашу светлость поздравляю»[709].
Однако при всех любезностях, при всей торжественности морского этикета скоро обнаружилось некоторое несогласие между начальствами союзных эскадр. Морской поход не повел ни к какому результату. Высадка на берега Швеции не состоялась. Нигде союзники не встретили шведского флота, благоразумно скрывавшегося в удобной и сильной шведской гавани Карлскроне. Весь поход, таким образом, остался простой рекогносцировкой в больших размерах и обратился в прогулку, имевшую значение политической демонстрации[710].
Чрезвычайно рельефно Петр в письме к Екатерине характеризовал странное положение, в котором он находился. 13 августа он писал ей с корабля «Ингерманландия»: «О здешнем объявляем, что болтаемся туне, ибо что молодые лошади в карете, так наши соединения, а наипаче коренные сволочь хотят, да пристяжные думают; чего для я намерен скоро отсель к вам быть»[711].
Очевидно, царю надоело «болтание туне», так как от подобных военных действий нельзя было ожидать никакого успеха; он, по всей вероятности, скорее надеялся на дипломатические переговоры. На союзников нельзя было полагаться; нужно было думать о мире со Швецией помимо союзников. Мы знаем, что уже в Пирмонте царю было сделано предложение заключить сепаратный мир. Переговоры, происходившие в Голландии после пребывания царя в Дании, а немного позже съезд русских и шведских дипломатов на одном из Аландских островов заставляют нас считать вероятным, что уже во время пребывания в Дании при нерадении союзников царь мечтал о сепаратном мире.
Именно поэтому Петр должен был думать о возвращении в Копенгаген, где он предполагал сосредоточить все находившиеся в его распоряжении сухопутные силы. Для этого он нуждался в транспортных судах датчан. Как видно, царь все еще на всякий случай был занят мыслью о продолжении военных действий, о сильном ударе, который нужно нанести Швеции для окончания войны. Однако датчане медлили доставлением транспортных судов, и вследствие этого росло раздражение царя. Петр, еще находясь на флоте, прямо говорил адмиралам о нерадении: «Если датчане того не исполнят, то они будут причиною худого Северного союза»[712].
Приехав в Копенгаген 24 августа, Петр тотчас же спросил о причинах замедления в отправке транспортных судов. Есть основание думать, что объяснения по этому поводу не были особенно дружескими. Союзники были недовольны друг другом.
В конце августа царь опять предпринимал поездки с целью рекогносцирования шведских берегов. При одной из этих поездок дело дошло до перестрелки. С русских кораблей стреляли по шведским батареям; одним из выстрелов с шведских
