05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

— Ты и есть Машиах? — спросил один из фарисеев, скептически оглядывая Иешуа, который выглядел вполне достойно для пасхальных дней: и лицо, и одежда… А мысли, если закончить цитату из классика?.. Ну что мысли! Кому от них жарко или холодно?..

— Это ты сказал, — усмехнулся Иешуа, уже откровенно издеваясь над спрашивающим.

— Я не утверждал. Я спросил.

— А я ответил. Что-нибудь еще интересует?

— Кое-что… — Фарисей, чернобородый немолодой уже человек с ясными и острыми глазами, и верно — умница, не ошибся Иешуа, старший из тех трех, что в окружении левитов добрались до назаретянина и сейчас, оттеснив остальных паломников, стояли этаким дворовым манером «стенка на стенку»: с одной стороны — Иешуа с охраной из Петра, Иоанна, Симона, Иуды, Андрея, Яакова, с другой трое фарисеев, с тоже добротно профессиональной охраной из четверки левитов. Кое-что… — раздумчиво повторил g старший из фарисеев. — Вот, например, ты собираешься выстроить Храм в одно мгновенье. А знаешь ли, сколько строился этот… — Он обвел вокруг себя рукой.

— Знаю, — кивнул Иешуа. — Сорок шесть лет. Кстати, книжник, Ирод строил его не на пустом месте, слыхал? Здесь ведь прежде стоял Храм, который назывался Зерубавелев, потому что его начал строить Зерубавель, сын Шалтиэля из рода Давидова. И это был второй Храм после первого, выстроенного великим царем Шломо. Так что вы зря называете Храм Ирода вторым. Он — третий всего лишь…

— Не будем считаться, — вполне по-торговому предложил фарисей. — Ты скажи лучше, как ты собираешься за мгновенье выстроить хотя бы даже не такое великое сооружение, хотя бы малую синагогу? Ведь одно мгновенье — это всего лишь выдох, дуновенье ветерка, промельк птицы…

— А что ты можешь сделать всего за мгновенье?

— Выдохнуть, — засмеялся фарисей. — И снова вдохнуть — за второе мгновенье.

— Знаешь, в чем твоя беда, книжник?.. В холодном неверии. Ты не веришь ничему, что не можешь потрогать, рассмотреть, понять. Ты не думай, я не кривил душой, когда назвал вас умными людьми, это так и есть, я знаю. Но умный не значит верующий, а стало быть, не значит — допущенный.

— Куда допущенный?

— В Царство Божье, — традиционно просто ответил Иешуа. — Сами в него толком не верите, хотя и талдычите о нем постоянно, и Другим не даете: не пускаете их в Царство. Не пускаете, потому что дистинная, не обремененная сомнением, вера страшна вам. И ведь завтра, послезавтра, через годы поймете мою правоту, но будет поздно. Вы все крепки задним умом. Разве не в ваших проповедях я слышал: мол, жили бы мы — мы! — во дни отцов наших, мы бы не дали пролить кровь великих пророков. Это же именно твои слова, да, книжник?

— Откуда ты их знаешь? — изумленно спросил фарисей.

— Я знаю все, что знает Господь о моей земле и моих подданных… Так я спрошу тебя: разве ты — и твои единомышленники;- не сыновья тех, кто проливал кровь пророков? Все взаимосвязано, дорогой книжник. Мы все — дети Израилевы, мы все несем их славу и их вину, но спустя многие годы, естественно, так легко заявлять: я бы подобное не совершил или не дал совершить.

— Но я уверен сегодня, что не совершил бы!

— Сегодня уверен. Со своими сегодняшними знаниями. Со своим сегодняшним мышлением. А вчера?.. Неужели не понимаешь, что просто-напросто был бы другим вчерашним… Но ты и сегодня такой же, как те, кто гнал пророков, бил их, убивал. Хочешь новое пророчество? Пользуйся, дарю. Я послал десятки своих учеников, чтобы они несли людям правду о Вере, об истинном Слове Божьем и о близкой реальности Его Царства. Вот бы вам остановить кого-то из них, сесть с ним за кувшином доброго галилейекого, побеседовать, попытаться понять: а вдруг до тебя что-то не доходит, что-то ты упустил в каждодневной суете… Но где там! Ты сотоварищи станешь гнать их, распинать, убивать, потому что они думают и поступают не так, как ты хочешь. Как привык. Вот, книжник, главная причина всегдашних гонений власть имущими тех, кто во все времена ищет правду; они думают и живут не по-вашему. Иначе мыслят. Иначе поступают. И только в этом их вина. Как только в этом была вина пророков перед их современниками, которых сегодня ты гневно судишь. Вот и все, книжник. Подумай о том, что я тебе напророчил. Может быть, ты все-таки сумеешь мыслить иначе? Слово-то какое красивое, прислушайся: инакомыслящий… А что до мгновенья… Сложи-ка ладони вместе, книжник.

— Зачем?

— Сложи, не бойся. Я не обижу тебя.

Фарисей осторожно вытянул руки и свел лодочкой ладони.

— Выдох — мгновенье, да? — спросил Иешуа, повторяя недавниеслова фарисея. — Верно. Но и мгновенье — часть вечности. Смотри… — И он легко выдохнул воздух в протянутые ладони.

И на них возник абрис — именно так, одни очертания, контур, сквозь который видны были и ладони, и старческая кожа в глубоких линиях жизни, судьбы или любви, площадь, столпившиеся вокруг люди, — просто проявился из прогретого весенним солнышком тонкий призрак храма с четырьмя башнями по углам и с пятой, более высокой, посередине.

— А теперь второе мгновенье — вдох… Иешуа вдохнул, и храм исчез. Фарисей по-прежнему держал ладони вместе, трагически не веря тому, что они пусты.

— Истинно говорю тебе, — сказал Иешуа вконец обалдевшему фарисею, впрочем, и остальные тоже не выглядели материалистами, — твой дом пуст. И в Святая Святых — только пыль и пустота. Там нет Бога. Ему там тесно и душно. А я ухожу. Вспоминай обо мне, книжник, у тебя еще есть время…

И он быстро пошел прочь, все так же окруженный учениками, молчаливый, куда более углубленный в себя, поэтому не видящий протянутых к нему рук, не слышащий криков. Он шел из чужого ему Храма, в котором, по его словам, не было Бога.

А Петр, раздвигая телом толпу, как танк, шел впереди, чувствуя плечом плечо Иоанна, и думал про себя: похоже, что Иешуа приобрел еще одного почитателя. Пока сомневающегося, противящегося услышанному, но умеющего мыслить, а значит, рано или поздно сумеющего понять, что мысль, пусть даже против воли проникшая в душу, в чем-то верна, стоит ее перетереть, привыкнуть к ней, а она за это время приживется, пустит корни, начнет хозяйничать в означенной душе. И все-то с помощью детского трюкас храмом на ладошках, совсем простенького для паранорма, даже тыква-голова на блюде во дворце Ирода была галлюцинацией более сложной, а ведь здравый Иешуа ничем не брезгует в постоянной «ловле чело-веков». Все идет в дело, и все ему помогает.

Интересно бы узнать; как имя этого фарисея? Кем он станет — если станет! в грядущем шествии веры Христовой?..

ДЕЙСТВИЕ — 4

ЭПИЗОД — 5