В краю молчаливого эха - Александр Меньшиков

Велеслав вновь пожал плечами и пошёл вперёд. И тут поднялся легкий ветерок и до слуха тут же донёсся противное стрекотание.

— Такое и мёртвого разбудит, — бросил я, оглядываясь назад.

К вечеру мы остановились на овальной поляне, где и разбили бивак. Я по обыкновению занялся костром. Потом мы стали располагаться к ужину. Прутик что-то рассказывал, я слушал вполуха, а Велеслав, казалось, и вовсе углубился в собственные мысли. Выглядел он мрачным и каким-то даже уставшим. Впрочем, я сам был не прочь отдохнуть. Чувствовалось, как за день вымоталось и тело, и разум.

А Прутик (вот что значит молодость), продолжал о чём-то болтать:

— Большей частью все цивилизованные народы так или иначе опираются на работу Великого эльфийского Мага Найана. На его «Летописи минувшего». В них он пытается описать наш мир от самого сотворения Сарном до…

— Пхе! — это восклицание «пробудило» меня.

Велеслав отложил в сторону свою флягу и недовольно скривился. Надо сказать, его поведение чуть-чуть настораживало.

Меня давно удивляло его тайное пристрастие к этой вот страной фляжечке. Он старался её не очень-то демонстрировать, и, мало того, никогда не делился тем, что содержалось в ней.

— Пхе! — повторил друид. — Нет веры этим эльфам.

— Но… но… — Прутик не мог найти слов для дальнейшего разговора.

Он растерянно поглядел на меня, потом снова на Велеслава.

— Они никогда нас, людей, не считали равными себе, — продолжил угрюмо говорить друид. — А мы за ними бегаем… подбираем «крохи»… и ещё тем наивно гордимся…

— Ты чего, брат? — вмешался я. — Устал? Или съел что-то не то?

Велеслав потёр виски, зажмурился и тяжко вздохнул.

— Вам сложно понять, — отмахнулся он. Жест получился точь-в-точь какой бывает у выпившего человека.

— Ну, то что эльфы тебе не нравятся, это мы поняли…

— Не нравятся! — фыркнул друид. — Они слишком заносчивы… много о себе эдакого думают…

— Ты их так хорошо знаешь, — иронизировал я.

— Достаточно хорошо. Они, между прочим, до сих пор нас всех считают существами второго сорта. Помню, как один из них рассказывал… даже хвастался, можно сказать… что древние эльфы целое собрание устроили между собой. Всё решали. Стоит ли людей, орков, гоблинов считать разумными! Во как!

Мы с Прутиком переглянулись. На лице парня читалось некоторое недопонимание. Я тут же подумал о том, что стоит как-то смягчить ситуацию.

— Мол, боги, если таковые вообще есть, создали всех остальных для того, чтобы «обслуживать» эльфов, — оскалился Велеслав.

— Ого, тебя занесло! — я пошевелил палочкой зачарованные стрелы в костре. — Сейчас начнёшь про высокие темы мыслить.

— И начну! Вот что я вам скажу, друзья: ни Сарна, ни Нихаза на самом деле нет. Эльфы нам голову морочат. Боги существуют только тут! — друид ткнул пальцем себе в лоб. — Тут! В голове… в разуме… И мы сами определяем кому служим, чью сторону избираем. Ведь согласись, что нет идеальных… святых личностей… Как, в прочем, и абсолютных злодеев. Всё тут!

Он снова ткнул себя в лоб.

— Но древние джуны, те же эльфы… да и люди… Их посещали и Нихаз, и Сарн! — возразил Прутик.

— Есть Свет. Есть Тьма, — отрезал друид.

— Ты устал, — сказал я, примирительно. — Ложись-ка, отдохни…

— Устал? — друид погладил по голове своего дремлющего медведя. Видно, собирался мыслями. — Нет… нет… Помнишь, мы говорили о «слезах единорога»?

— Было такое, — кивнул я, пока ещё не очень понимая, к чему склоняется тема разговора.

— Я искал не диаманты, а самих единорогов. Эти существа… эти великие существа… Эх! Вам не понять.

— Не понять? — усмехнулся я. — Странно… Вот уж не думал, что такой простенький вопрос окажется…

— Простенький? — пробурчал Велеслав. Он всё больше и больше распалялся. — Мы… мы всегда поступаем правильно… Мы все и всегда поступаем правильно, — чётко чеканя слова, говорил друид. — Всегда можем объяснить с разумной точки зрения любое собственное деяние. Верно? А единороги… эти «чистые» существа… они ведь не всякому являются…

Друид казался пьяным. Я придал своему тону и словам больше твёрдости и официальности:

— Велеслав, мне кажется, вы сегодня выкурили не табак, а что-то забористей. Какого хрена вы мелете?

— Я же предупреждал… вы не поймёте… никто не поймёт… Я не курил, а решился попить из «дикого источника».

С этими словами друид кивнул на флягу.

— Это вода… из того источника, который сторожат козлоногие? — поинтересовался я. — Или с Кудыкиной плеши?

— Это… отсюда… Это источник Жизни. Вот отчего его так старательно прячут и сторожат козлоногие. Всякого, кто отопьёт его вод… ожидает прозрение…

— Или сумасшествие! Видели бы вы себя со стороны.

— А что будет с вами, господин Бор? Когда вы отопьёте этой воды? — насупился друид.

— Скоро узнаем… И, надеюсь, что к тому времени, фляга не опустеет.

— Пхе! — недовольно тряхнул головой Велеслав.

— Или вам хочется занять моё место?

Друид открыл рот, чтобы сказать что-то колкое, но тут подключился Прутик.

— Из «дикого источника»? — удивлённо проговорил он. — Теперь понятно, отчего в слободке козлоногих прозывали… гм!

Парень спохватился, явно понимая, что едва не оскорбил словом «пьяница» друида. Но тот или не заметил, или сделал вид. Велеслав вновь сильно потёр виски и, зевая, умостился на медведе.

— Не понимаете… ничего не понимаете, — пробурчал он, закрывая глаза. — Не испытывали вас духи страстей… никого…

Мы переглянулись с Прутиком. Тот растерянно пожал плечами и вздохнул.

Хороший он парень. Честный, открытый. Вот кончим мы поход, завершим дела… куда ему податься? Возвращаться в Посольский приказ? Оставаться здесь, в Уделе Валиров со своей Агнией?

А кто я такой, чтобы решать за него? Да и вообще, уж коли Сарн с Нихазом послали мне такого человека на жизненном пути, значит так надо. Значит его книга уже написана, действия определены. Просто так ничего не бывает, и, думаю, Бор, ты в этом уже смог убедиться. Не один раз смог…

Вспомнилась та сцена с напавшим на паренька пауком. Боги явно к нему благоволили. Ведь даже кольчуга не пригодилась… И при этом я намеренно не пошёл его спасать. Проверял… Глядел, что будет дальше…

И вот оно как вышло, — я удовлетворённо вздохнул и прилёг на бок. Подложил под голову руку и закрыл глаза. Мысли в голове застывали на месте, словно остывающий кисель. Откуда-то издалека слышалось приятное урчание. Я незаметно для себя последовал за ним, будто веточка подхваченная потоком воды. И разум устало «зевал», засыпал… а сознание уносилось всё дальше, дальше… и дальше…