Изродок - Леонида Подвойская

- Мне поручено сопровождать вас и наших коллег до санатория. Но им придется остаться с телом. Такой приказ мы только что получили. Так что, не обессудьте. Прошу в машину.

Максим «не обессудил» и вскоре они вдвоем на лихом джипе поднимались вверх по серпантину. Встретивший в машине снял шапку и действительно оказался лысым. И еще промолчал всю дорогу. Впрочем, и Максим не был настроен на разговоры. Раскладывал по полочкам то, «что сказал покойник». После нескольких вопросов- ответов он понял, на какой источник информации нарвался. А когда, поняв, что самолет начинает снижаться, запаниковал, что многое не узнает, в игру ворвался Эйор, скачавший у незадачливого Васильева всю память. Что происходит после этого с человеком, Максим уже знал. И еще раз убедился. И еще начинала волновать встреча. В конце концов, Светлана помнит его, как Виталия. И еще - как Эйора. Ну, конечно, заглянув ей в глаза, можно внушить все, что угодно. Но как-то это… гадковато, да? А как по другому убедить? Ох, не узнает!

А получилось совсем наоборот. Видимо, должным образом предупрежденный медперсонал быстро и деловито проводили вновь прибывшего по коридорам небольшого санатория в его отдельный флигелек. На две палаты.

- Вы будете жить здесь, - мимоходом показал на шикарную дубовую дверь главврач. - А ваша… знакомая занимает эти апартаменты.

- Войдите! - откликнулся на стук девичий голос. Они вошли и Максим, страшно волнуясь, остался в прихожей.

- Там к тебе твой знакомый приехал, - услышал он голос главврача. - Вишь, не заходит. Стесняется. Да заходите же!

- Нет! Я сама!!!

В прихожую ворвалась Светлана. Остановилась, пристально всматриваясь в гостя. Всхлипнула. Смахнула быстро навернувшуюся слезу.

«Не узнала» - вздохнул юноша. Но на самом деле это он с трудом узнавал исхудавшую до какой-то дистрофии девушку. А она кинулась к нему, обхватила худенькими ручками за шею, уткнулась куда-то в плечо.

- Вернулся! Нашел! Нашел все-таки! - всхлипывала Света, как-то неловко поглаживая волосы на затылке все-таки опешившего Максима.

- Ну, не буду вам мешать! - откашлялся медик. - Ужин через два часа. Тогда и порешаем все формальности.

Он вышел, и ребята остались одни.

- Пойдем-пойдем! Я… я так тебя ждала! - потянула девушка Максима в свой номер. - Вот садись в кресло. А я вот рядом… Нет, давай лучше вместе на диване. А то, боюсь, ты опять куда пропадешь. Знаешь… - Светлана вытерла слезы и уже заулыбалась. Было что-то трогательно- несчастное в этой улыбке на худом личике. - Я ведь почти сразу спохватилась. Когда из самолета вышли… Я с папой сначала, конечно… А когда… мой друг обниматься полез, я, честное слово, его отпихнула… А вас уже и след простыл… Обоих… И такая тоска навалилась - жить не хочется. А потом еще и… вот, видишь, какая стала. И кто-то жрет, жрет, жрет меня изнутри… И неизвестно кто. А я чувствую… Но ты все узнаешь и все скажешь, правда?

- Конечно… Но… Но как ты меня узнала?

- В одном из фильмов… по-моему в «Обыкновенном чуде», там Соломин говорил типа: «На маскарадах я узнавал тебя под любой маской. Отчего же мне не узнать тебя под маской, которую надела на тебя жизнь». Я тоже тебя узнаю под любой маской. И любить тебя буду в любом обличии. Можешь даже сейчас все это сбросить. Вот только закроюсь. А то для других непривычно.

- Ты… о чем? - оторопел Максим, рассеянно начиная расстегивать пиджак.

- Да перестань, перестань. Ну, появляйся, мой милый дрончик.

Вот так! Неслыханно! Девушка влюбилась ни в него, и ни в Виталия, а в страшилище, как-то обитающее внутри Максима. В то, которое называла поначалу отвратительным.

- Ты серьезно? Нет, ты серьезно? - тряс ее за плечи недоумевающий юноша. А она продолжала улыбаться и шептать «Да! Да! Да!», словно отвечая взаимностью на признание в любви.

- Дурдом. Нет, просто дурдом какой-то, - пробормотал Максим, вновь садясь на диван. А Светлана, присев рядом на ковер и заглядывая юноше в глаза, продолжала того убеждать.

- Я понимаю, мы, наверное, биологически несовместимы, да? Да? Ну, чего молчишь? Но ведь не так, да? Помнишь, на озере после купания ты хотел… Ты ведь не кровушки моей хотел, а поцеловать меня…

- Этого хотел Виталий, - угрюмо возразил Максим, собираясь с мыслями. Девушка признается в любви дракону! Наверное, у нее точно крыша поехала. От болезни.

- Давай лучше посмотрим, что с тобой, - решил прервать он странный и страшный разговор.

- Нет! Потом! Я вот про то озеро вспомнила. Пойдем, полюбуемся на здешнее.

- Погода уже не та. Не искупаешься.

- Ого! Не знаешь! Здесь бьют горячие ключи и можно даже зимой купаться! Ну, пойдем же! - она схватила Максима за руку и потянула на выход. Максим подчинился. Идти надо было вверх, в горы и Макс начал уже беспокоится, не простудится ли девушка - она выскочила только водном халатике.

- Вот! Смотри, какая красота!

Это действительно было по-своему красиво. Над озером клубился пар. Само оно находилось в котловине, и ветер не срывал с воды этого теплого покрова. Подпитываемая таким теплом, не сдавалась и осень. И этот контраст зеленой травки вокруг голубого озера и лежащим чуть поодаль снегом завораживал, но не красотой, а своей неестественностью.

- Идем, но идем же! - уже из воды протянула к Максиму руки. Он еще раз отметил, насколько худенькой стала эта фигурка, отметил, что Светлана все-таки успела одеть купальник, или уже была в нем до его прихода?

- Да не бойся, не бойся, дурачек! Я довольно часто здесь плаваю. Господи, как долго я ждала этого дня! Ну, иди же сюда!

Вода оказалась действительно теплой, как и объятия девушки.

А потом они ныряли глубоко - глубоко, до самых источников. А их тела, касаясь друг друга, вызывали невиданное здесь нежно- голубое свечение воды. И голубые лучи их чувств вырывались из глубины и прокалывали уже наступающую тьму. С берега могло показаться, что под водой разрывается невиданный фейерверк, частицы которого прорываются на поверхность и беззвучно устремляются к небу, разбрызгиваясь в полете. Вы не знаете, что такое многометровые светящиеся и кружащиеся «колеса» на поверхности океанов? Это влюбленные дроны танцуют свои танцы в толще воды. Одаривая друг друга непостижимыми для нас полями нежности, любви и восхищения.

«Это наш мир?» «Нет». «Жаль. Красивый». «Конечно, жаль. Всего этого мира жаль». «Он что, погибнет?». «Да». «Значит нам…». «Да». «И скоро?» «Скоро». «А зачем мне вот так? Я хочу, как и все». «Нет, иначе мы просто не успеем». «Значит, и я…». «Да».

Они понимали друг друга с полуслова. Но что-то томило его, и напарница не могла понять, что. Конечно, он устал от этого чудовищного, неподъемного груза. Но он всегда был лучшим. Самым смелым, самым мужественным, самым добрым и самым умным. И как она любила его! Какое счастье, какое все-таки счастье, что она может хоть сегодня, хоть сейчас коснуться возлюбленного.