Последний император - Пу И

— Какая партия? Чего в ней хорошего? Ведь Синьхайскую революцию тоже "партия" начала! Еще Конфуций говорил, что благородный человек полагается на судьбу, а народ не объединяется в группировки. Разве вы все это забыли?

Чжэн Сяосюй, опустив лицо, сказал:

— Ваше величество говорит верно, но таково решение военного ведомства.

Он думал, что я сразу же замолчу, однако на сей раз я решил биться до конца и не соглашался. Я уже привык к его словам "так решило военное ведомство", и они надоели мне. Разозленный, я сказал ему:

— Если вы не можете отказать японцам, позовите их ко мне!

Когда Чжэн Сяосюй ушел, я рассказал обо всем начальнику секретариата Ху Сыюаню, и он одобрил мое намерение.

— Я тоже думаю, что не все дела решает военное ведомство. Ло Чжэньюй говорил как-то, что Чжэн Сяосюй зависит от военного ведомства и не уважает вас. Если ваше величество выступит с обоснованным протестом, вряд ли военное ведомство осмелится встать поперек. К тому же такая партия не принесет пользы ни нам, ни японцам. Разве они этого не понимают?

Я считал, что Ху Сыюань прав, и принял твердое решение. Через два дня ко мне один за другим пришли советник четвертого отделения штаба Квантунской армии Катасура, начальник штаба Хасики и другие, но я оставался непреклонен.

Через три месяца я поверил, что одержал победу. Было решено не образовывать партии, а учредить лишь Ассоциацию содействия в качестве организации, пропагандирующей правительство. Ассоциация должна была включать в себя все население, а вернее, всех мужчин, которым исполнилось двадцать лет. Женщины объединялись в Организацию женщин, а молодежь от 15 до 20 лет считалась членами Союза молодежи. Подростки от 10 до 15 лет входили в состав Детской организации.

Командование Квантунской армии, изменив "партию" на "ассоциацию", фактически ни в чем мне не уступило. Оно считало, что так будет удобней воздействовать на народ. Так было легче пропагандировать рабство и покорность в народе. Я же ничего этого не видел и думал, что все-таки японцы со мной считаются.

Неудивительно, что позднее я снова нарвался на неприятность. Это случилось после заключения японо-маньчжоугоского секретного договора.

После подписания секретного договора

Еще в Люйшуне Чжэн Сяосюй договорился с Хондзё о том, что я стану верховным правителем, а он займет должность премьер-министра. Об этом я узнал от Чжэн Сяосюя лишь накануне отставки самого Хондзё.

18 августа 1932 года Чжэн Сяосюй пришел ко мне в кабинет вынул пачку документов и сказал:

— Вот соглашение, которое мы оформили с командующим Хондзё. Прошу ваше величество ознакомиться.

Просмотрев соглашение, я пришел в ярость:

— Кто разрешил вам подписывать это?

— Все это было оговорено с Итагаки еще в Люйшуне, — спокойно ответил Чжэн Сяосюй. — Итагаки говорил об этом с вашим величеством еще раньше.

— Что-то я этого не помню. Да если бы и говорил, перед тем как подписывать, следовало сказать мне об этом!

— Так мне велел Хондзё. Он боялся, что Ху Сыюань и другие, не поняв сложившегося положения, только осложнят все дело.

— Кто же все-таки здесь хозяин? Вы или я?

— Виноват. Это соглашение лишь временная мера. Если вайи величество рассчитывает на помощь японцев, как же можно отказать им в правах, которые они фактически уже имеют? В будущем можно будет подписать другое соглашение, по которому эти права будут иметь силу лишь определенный срок.

Он был прав. Права, которые японцы просили в соглашении, фактически давно уже принадлежали им. Соглашение имело 12 пунктов и множество всяких приложений. Основное содержание его было таково: охрана государственной безопасности и общественного порядка в Маньчжоу-Го полностью возлагается на Японию; она будет контролировать железные дороги, порты, водные и воздушные пути, а также в нужном случае создавай новые; за материальные ресурсы и оборудование, необходимое японской армии, отвечает Маньчжоу-Го; Япония имеет право проводить разведку недр и строить шахты; японцы могут назначаться на должности в Маньчжоу-Го; Япония имеет право переселять в Маньчжоу-Го японцев и т. п. В соглашении оговаривалось, что в дальнейшем оно ляжет в основу официального двухстороннего договора. Слова Чжэн Сяосюя были не лишены смысла. Раз я рассчитывал на помощь, полагалось платить вознаграждение. И хотя все уже было предельно ясно, я все же не мог не сердиться.

Меня раздражало, что Чжэн Сяосюй был слишком инициативен и распоряжался "моей" страной в переговорах с японцами. Я сердился также на японцев, ибо они слишком уж обманывали меня; императорского трона мне не дали, а сами требовали себе слишком многого.

Однако оставалось только смириться с тем, что уже произошло. Чжэн Сяосюй взял подписанный мной секретный договор и ушел. Вслед за ним, как всегда, вошел Ху Сыюань. Когда я ему обо всем рассказал, он закричал:

— Чжэн Сяосюй ведет себя безобразно! Чэнь Баошэнь давно говорил, что он щедр, когда речь идет о чужой собственности. Теперь же он осмелился сам все решать!

— Уже поздно что-либо предпринимать, — сказал я упавшим голосом.

— А может быть, и нет. Посмотрим, какие новости придут из Токио.

За некоторое время до этого мы узнали, что Хондзё, командующий Квантунской армией, будет смещен и что Япония намерена признать Маньчжоу-Го. Ху Сыюань придавал этому очень большое значение. По его мнению, сменив командующего, Япония, возможно, несколько изменит свое отношение к Северо-Востоку. Нужно воспользоваться моментом и направить в Японию своего представителя.

— Японии нельзя не уступить, — говорил он. — Пусть железными дорогами, шахтами, естественными богатствами, государственной безопасностью управляют японцы. Но право назначения и смещения должностных лиц обязательно должно быть У нас.

Я согласился с Ху Сыюанем и по его предложению послал Линь Тиншэня и Цай Фалина в Токио, где они через своего старого друга Сюй Бина должны были действовать в военном ведомстве. В Токио они встретились с начальником главного штаба сухопутных войск Иадзаки и бывшим командующим японским гарнизоном в Тяньцзине Касии, а также с будущим командующим Квантунской армией Муто Нобуёси и предъявили им мои требования:

"Верховный правитель по организационному статуту имеет право:

1. Назначать на должности.

2. Реорганизовать Государственный совет. Членов Совета назначает верховный правитель.

3. Реорганизовать систему должностных лиц в министерстве; суверенные права должны принадлежать министру. Ликвидировать должность начальника главной канцелярии.