Трагедия королевы - Луиза Мюльбах
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жанна Мария молча принесла мужу жестяной кувшин с горячей водой и села в угол, где часто проводила время, молча рассматривая свой «календарь революции», на котором еще виднелись следы крови королевы Франции.
Симон между тем, поставив ноги в горячую воду, устремлял свой злой взгляд то на жену, которая была раньше такой веселой и деятельной, а теперь стала мрачной и подавленной, то на маленького Людовика, который с тех пор, как у него отняли птиц, безмолвно и неподвижно сидел на стуле, не сводя взгляда с того места, где лежал его мертвый любимец.
— От такой жизни можно сойти с ума, — заворчал Симон. — Капет, — вдруг закричал он, — возьми полотенце, согрей у огня и вытри мне ноги.
Людовик тихо поднялся со своего места, взял полотенце и подошел к огню, но жар был очень силен, и слабые пальчики выпустили полотенце, последнее упало на угли и, прежде чем ребенок успел его отдернуть, запылало ярким пламенем.
Симон испустил яростный рев и начал осыпать Людовика градом ругательств и проклятий, пока наконец не охрип и не умолк от усталости.
Людовик взял другое полотенце и, осторожно погрев его, тихо подошел к сапожнику, чтобы вытереть ему ноги, все еще стоявшие в воде.
Симон протянул ему ноги и, когда они были вытерты, изо всех сил толкнул мальчика ногой в голову; тот упал и, стукнувшись головой о пол, потерял сознание. Это еще больше взбесило Симона, он стал колотить ребенка ногами и кулаками, испуская при этом яростный рев и самые ужасные ругательства, как вдруг почувствовал, что его руки охвачены, как клещами, и, к величайшему изумлению, увидел пред собой бледное лицо своей жены.
— Что ты, Жанна Мария? — спросил Симон. — Зачем ты держишь меня?
— Потому что я не хочу, чтобы ты убил его, — хрипло проговорила она.
Он разразился громким смехом:
— Да никак тебе жаль его?
По телу жены сапожника пробежала судорожная дрожь, из горла вырвался какой-то странный звук; она сорвала с шеи платок, как будто тот душил ее, и глухо пробормотала:
— Нет, мне не жаль этого мальчишку, но, если ты убьешь его, члены правительства должны будут казнить тебя, дабы на них не упало подозрение в том, что они велели тебе убить маленького Капета.
— Да, это правда, — ответил Симон, — хорошо, что ты напомнила мне; это доказывает, что ты все еще любишь меня. Я буду осторожнее; надо будет смотреть, чтобы этот змееныш не ужалил меня, но постараться не убить его.
Жанна Мария ничего не ответила; она снова пошла в свой темный угол и села, взяв в руки чулок.
— Вставай, проклятый! — закричал Симон. — Вставай и убирайся с моих глаз, а то ты опять разозлишь меня!
Ребенок с трудом поднялся с пола и подошел к тазу, где дрожащими, избитыми руками стал смывать кровь, струившуюся по его лицу.
Из угла, где сидела Жанна Мария, снова раздался странный горловой звук, напоминавший собой сдержанный крик или рыдание. Симон поспешил туда и увидел свою жену бледную и недвижимую, лежащую в обмороке на полу.
Симон схватил ее своими сильными руками, положил на постель и стал мочить ей голову.
— Жанна Мария, очнись, что с тобой? Болит у тебя что-нибудь?
Жена сапожника открыла глаза и ответила:
— Да, я больна.
— Я схожу за доктором. Ты не должна умирать! Больница близко; я сбегаю туда и привезу доктора.
Он уже собрался бежать, но Жанна Мария остановила его, пробормотав:
— Останься! Не оставляй меня одну с ним; я боюсь его.
— Кого? — с изумлением спросил Симон.
— Его, — прошептала Жанна Мария, указывая глазами на маленького Людовика, все еще тщетно старавшегося унять кровь, лившуюся у него из носа, — я не останусь с ним; он убьет меня.
Симон разразился громким хохотом:
— Теперь я вижу, что ты действительно больна, Жанна Мария, и сейчас приведу доктора.
— Пусть он идет в свою камеру, — пробормотала она, — я не могу видеть его; я с ума сойду, если он будет у меня перед глазами.
— Убирайся, проклятая змея! — заревел Симон.
Мальчик, уже давно привыкший к подобным эпитетам, поспешил в свою каморку.
— Теперь я сбегаю и скажу привратнику, чтобы он послал кого-нибудь за доктором.
Симон поспешно вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с известием, что привратник сам побежал за доктором.
— Глупости, — воскликнула Жанна Мария, — мне никакой доктор не поможет, да я вовсе не больна. Дай мне пить, Симон: у меня жжет в горле как огнем. Позови маленького Капета, а то его глаза горят в темноте, как звезды; это неприятно мне.
Симон печально покачал головой и, подавая ей воду, сказал про себя: «Она очень больна, у нее, наверно, лихорадка; надо исполнять ее желания, а то, пожалуй, еще бред начнется».
Затем он закричал:
— Капет, Капет, иди сюда, змееныш!
Мальчик повиновался, тихо вошел в комнату и занял свое место в углу на скамеечке.
— Пусть он не глядит на меня! — закричала Жанна Мария. — Он впивается своими глазами в мое сердце; мне больно, ужасно больно!
— Отвернись, змееныш! — приказал Симон. — Только посмей еще раз сюда взглянуть, я тебе все глаза вырву.
