Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Азольский Анатолий

— Выход может быть только один: я остаюсь здесь, в Англии, а ты сегодня же собирай свои манатки и улетай в Бельгию или в Швейцарию. А оттуда сама знаешь, куда надо лететь… А я тут сумею один побороться и доказать, что не виновен ни в чем.

Хелен нахмурилась, отрицательно мотнула головой:

— Нет, Бобзи, я не могу тебя оставить одного. Если хочешь знать, вместе нам легче будет бороться…

— Спасибо, Лона… Большое спасибо… Я знал, что ты откажешься…

— Ты лучше скажи, что будем делать со всеми этими шпионскими причиндалами?

— Кое-что, как советует Лонсдейл, надо уничтожить, а остальное спрятать в брандмауэр.[365]

— Но радиостанция, фотокамеры и принадлежности к ним не войдут в него…

— Это пусть останется на месте. Гордон же говорил: в случае чего мы должны отказываться от всего этого… Уничтожать надо отработанные коды, шифроблокноты, негативы пленок с планами радиосвязи и все то, что нам больше не понадобится.

— Тогда, может быть, сегодня и начнем, а то чем черт не шутит?

— Если он уже не пошутил, — серьезно обронил Питер и остановился, уставившись взглядом на подъезжавшие к их дому машины. — Ты посмотри, — указал он кивком в сторону виллы, — нас уже обкладывают со всех сторон… Как при охоте на волков, только красных флажков не хватает…

Глаза Хелен широко открылись. В это время прямо перед их коттеджем медленно проезжал военный радиопеленгатор, а следом за ним шла полицейская машина, замаскированная под почтовый фургон.

— Что за чертовщина! Они даже не делают из этого секрета.

— Мы тоже должны продемонстрировать им твердость духа, делать вид, будто ничего не замечаем… И вообще мне пришла сейчас хорошая идея. Если до сего дня мы боялись попасть под подозрение МИ-5 или Скотленд-Ярда, то теперь, когда мы уже на крючке у них, надо поменяться ролями: пусть они боятся, как бы мы от них не улизнули.

— Это ты хорошо придумал. Но только кто от этого будет в выигрыше?

— Теперь это не имеет значения. Главное — будет игра, и она придаст нам больше смелости и азарта… И давай договоримся вот о чем: ты знаешь, что в нашем доме могут быть установлены подслушивающие устройства, поэтому, чтобы не раскрыть нашу связь с Лонсдейлом, надо называть его не Гордоном, а по тому первому псевдониму — Бен, по которому мы знали его в Центре.

— Хорошо.

Вернувшись домой, они опустили на окнах светонепроницаемые шторы, включили свет и начали разбирать предметы разведывательной экипировки: ненужное выбрасывали в ведро для сжигания, а принадлежности, которые могли еще потребоваться, прятали в домашние тайники.

На другой день, 2 января 1961 года, Питер напомнил супруге, что они должны быть в полдник на новогоднем приеме, устраиваемом книготорговой ассоциацией.

— А может, нам добираться туда на своих двоих, а машину оставить дома? У меня предчувствие, что эта поездка может стать для нас последней.

— В каком смысле?

— В самом прямом. По дороге в ассоциацию или на обратном пути нам могут устроить какую-нибудь катавасию. В нас может, например, врезаться трейлер, у которого отказали тормоза. После чего появится сообщение в газетах в траурной рамке: «Крогеры погибли в автомобильной катастрофе. Обстоятельства выясняются…»

Питер закрыл глаза, медленно представив столкновение: страшный удар и…

— Не говори глупостей, Лона! — сердито обронил он шепотом. — Мы нужны им живые, а не мертвые. И вообще… ты, по-моему, начинаешь уже паниковать, хотя на тебя это не похоже. Помнишь, Бен говорил: тот, кто не может свыкнуться с опасностью, тот не подходит для нашей работы. Не думай о ней, и все будет о’кей. А теперь готовься к праздничному приему.

— Иду-иду!

Через час они покинули дом. Когда вернулись обратно, Питер, открывая дверь, заметил на замке царапины, которых на нем раньше не было. Он, естественно, насторожился, и рука его сама потянулась к тому месту, где он обычно носил маленький пистолет. Поняв, что кто-то уже открывал дверь, он осторожно прошел по темному коридору в свой рабочий кабинет, где у него всегда хранились некоторые предметы шпионской экипировки. Почувствовав слабый чужой запах еще до того, как зажечь свет, Питер с оглядкой щелкнул выключателем и внимательно осмотрел все, что было в этой комнате. Обычный человек, не имеющий к спецслужбам никакого отношения, ничего бы не заметил, но у разведчиков, особенно нелегалов, такие штучки не проходят. Заранее используя невидимые для глаза «ловушки», профессионал всегда может установить — дотрагивался ли кто до его вещей. Пропажи чего-либо Питер не обнаружил, но по одному ему известным приметам уловил, что во всех ящиках стола кто-то аккуратно рылся, хотя все вроде бы лежало на месте. Затем он прошел в библиотеку, проверил, все ли книги на месте, потому что в некоторых из них лежали фунты и доллары в крупных купюрах, а также были спрятаны куски целлофана, использовавшегося для изготовления микрограмм. Здесь тоже все было цело, но от этого ему не стало легче: теперь он окончательно утвердился в мысли, что за ними не просто следят, а уже скрытым способом добывают доказательства шпионской деятельности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Чтобы не высказывать Хелен своего тревожного состояния, Питер быстро разделся и лег в кровать, прикрыв глаза. Но заснуть он не мог. Состояние было тягостное: он никак не мог понять, где и когда был сделан тот неправильный шаг или случайно оброненное слово, которые могли вызвать подозрение у английских спецслужб? Мысли его перескакивали с одной на другую, он погружался в себя, начиная фантазировать о том, что когда-нибудь над тайником или при встрече с Беном ему могут закрутить руки, щелкнут наручники — и отвезут его в МИ-5, где два или три опытнейших офицера-контрразведчика поведут с ним грубую вербовочную беседу. «Но ничего у них не получится, я отмету все их грязные домогательства, — подумал он, и в этот момент вдруг какой-то жуткий холод пронзил его, и он почувствовал, как по щеке медленно прокатилась слеза. — Какая обида, столько потрачено сил и нервов на приобретение офиса, оборудование радиостанции, организацию книжного бизнеса, тайники, курьерские поездки, выходы на проверки и ожидание встреч в лондонских туманах и под моросящими и проливными дождями… Сколько сил души ухлопано на все это! И на тебе! Неужели все это кобелю под хвост?..» В груди у него с новой силой закипела ненависть, и он принялся уговаривать себя, что сейчас не время для этого чувства — сейчас нужно собраться и не показывать вида, что ты знаешь, что находишься под контролем английской спецслужбы, что полиция находится почти все время у тебя под боком, присматривая за тобой и твоим домом.

Понимая, что всякие сантименты могут только помешать делу, и зная, что он уже не в силах заснуть от нервного напряжения, Питер встал в середине ночи и уныло поплелся в свой рабочий кабинет. Усевшись за стол с бумагами, он решил закончить подготовку ответов на письма клиентов.

Увлекшись деловой перепиской, Питер потерял всякое представление о времени и не заметил, как наступил рассвет. Утром его позвала на завтрак Хелен. Наливая кофе, она тихо спросила:

— Объясни мне, Бобзи, почему Бен до сего дня не уезжает из Англии? Если он знает, что ведется слежка и Центр дал нам указание свернуть работу, то чего же он дожидается? Резервный паспорт у него имеется… Так в чем же дело?..

Питер сидел молча, погруженный в свой собственный мир, он не знал, что сказать Хелен, какие найти слова для ответа.

— Видишь ли, Лона, если за кем-то и ведется слежка, то это еще не значит, что человек засыпался, — начал он объяснять. — Бывают случаи, когда детективы берут кого-то под наблюдение просто-напросто по ошибке. Очевидно, поэтому Центр, исходя из этого, и дал ему такое расплывчатое указание: на время свернуть работу, чтобы не подвергать опасности и себя и нас.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хелен взяла блокнот с подоконника и, как когда-то в Нью-Йорке Клод учил ее вести беседу путем переписки, черканула на первой отрывной странице: