Третий шимпанзе - Джаред Даймонд

В заключение постараемся адекватно оценить значимость проблем, сравнив два облака, которые, как я уже упоминал в самом начале главы, омрачают наше будущее. Ядерная катастрофа, несомненно, окажется для нас фатальной, но она не происходит прямо сейчас и может не произойти в будущем. Экологическая катастрофа тоже окажется несомненно фатальной, но ее отличие в том, что она уже идет. Она началась десятки тысяч лет назад, а в наше время приносит больше вреда, чем когда-либо в прошлом, и ее темпы нарастают, а развязка наступит не позднее, чем через сто лет, если люди не примут мер. Единственное, в чем мы не можем быть уверены, — придется ли этот момент на время жизни наших детей или внуков, и решится ли человечество прямо сейчас приступить к действиям (суть которых очевидна), чтобы сдержать этот процесс.

Эпилог

 Теперь обобщим рассуждения, которым посвящена эта книга, проследив восхождение человека на протяжении последних трех миллионов лет, а также начавшийся в более поздний период процесс — движение, обратное предшествовавшему прогрессу человечества.

Первыми проявлениями того, что наши предки в каком-то отношении выделялись среди животных, были очень грубые каменные орудия, которые начали появляться в Африке около двух с половиной миллионов лет назад. Количество этих инструментов заставляет предположить, что они постепенно играли все более важную роль в поддержании жизни человека. И напротив, среди наиболее близких к нам видов карликовые шимпанзе и гориллы орудий не используют, тогда как шимпанзе обыкновенные время от времени применяют своего рода рудиментарные инструменты, но само их существование от применения орудий практически не зависит.

Тем не менее эти грубые инструменты не вызвали никакого квантового скачка в успешности нашего вида в целом. В течение последующих полутора миллионов лет мы не выходили за пределы Африки. Около миллиона лет назад нам удалось расселиться по теплым районам Европы и Азии, в результате чего мы стали наиболее распространенным из трех видов шимпанзе, но все же намного уступали по численности львам. Наши орудия совершенствовались бесконечно медленно, и из крайне примитивных стали очень примитивными. Уже сто тысяч лет назад по крайней мере, в человеческих популяциях Европы и западной Азии, неандертальцы регулярно пользовались огнем, но в остальных отношениях мы оставались ничем не примечательным видом крупных млекопитающих. У нас не возникло ни малейшего подобия искусства, сельского хозяйства или высоких технологий. Неизвестно, появились ли уже тогда язык, пристрастие к наркотическим веществам или странные современные сексуальные привычки, а также необычный жизненный цикл, но неандертальцы редко жили более сорока лет, и, следовательно, менопауза у женщин возникнуть попросту не могла.

Явные подтверждения «Большого скачка» в нашем поведении неожиданно появляются в Европе около 40 000 лет назад, одновременно с прибытием из Африки, через Ближний Восток, Homo sapiens, анатомически подобного современному человеку. В этот момент у нас начали возникать искусство и технологии с применением орудий специального назначения, культура различных регионов стала развиваться неодинаково, а со временем проявились и культурные нововведения. Этот поведенческий скачок состоялся, без сомнения, за пределами Европы, но развитие явно шло быстро, поскольку популяции Homo sapiens, анатомически не отличавшихся от современного человека и живших в южной Африке 100 000 лет назад, были всего лишь слегка усовершенствованными шимпанзе, судя по находкам, обнаруженным при изучении их пещерных стоянок. Что бы ни явилось причиной этого скачка, он затронул лишь малую часть наших генов, поскольку у человека и шимпанзе и по сей день различается всего 1,6 процента генов, и это различие по большей части успело сложиться задолго до скачкообразного изменения нашего поведения. Я могу только предположить, что скачок состоялся благодаря совершенствованию наших языковых способностей.

Рассуждая о кроманьонцах, мы обычно представляем их первыми носителями самых благородных черт человека, но у них проявлялись и те две черты, которые лежат в основе наших сегодняшних проблем: склонность к массовому убийству себе подобных и к разрушению своей среды обитания. Даже в местах обитания человека докроманьонского периода обнаруживаются окаменелости со следами черепов, пробитых острыми орудиями и расколотых для извлечения мозга, что свидетельствует об убийствах и каннибализме. То, насколько быстро исчезли неандертальцы после появления кроманьонцев, указывает, что уже в те времена человек научился осуществлять геноцид. О нашей способности уничтожать собственную материальную базу говорит истребление почти всех крупных животных Австралии после заселения человеком, случившегося 50 000 лет назад, а также некоторых крупных млекопитающих Евразии и Африки, уничтоженных человеком при помощи усовершенствованных технологий охоты. Если возникновение развитых цивилизаций столь же тесно связано с саморазрушительным поведением и в других солнечных системах, то легко понять, почему Землю до сих пор не посетили никакие «летающие тарелки».

В конце последнего ледникового периода, около 10 000 лет назад, темпы нашего прироста ускорились. Мы заселили обе Америки, где одновременно с этим произошло массовое вымирание крупных млекопитающих, причиной которого мог стать человек. Вскоре возникло и распространилось сельское хозяйство. По прошествии нескольких тысячелетий появились письменные тексты, фиксировавшие развитие нашей технической изобретательности. Они также показывают, что уже в те времена люди употребляли вещества, вызывавшие зависимость, и что геноцид стал привычным явлением, причем одобряемым в обществе. Разрушение окружающей среды начало подрывать основы существования многих сообществ, а первые полинезийские и малагасийские поселенцы принялись за истребление видов, которое можно считать блицкригом против животного мира. С 1492 года началась всемирная экспансия европейцев, и письменность позволяет подробно проследить наше восхождение и падение.

За последние десятилетия человечество научилось посылать радиосигналы к звездам, а также создало оружие, позволяющее за один день уничтожить самое себя. Даже если мы не допустим этого стремительного конца, растрачивание природных ресурсов Земли, истребление других видов и ущерб, наносимый окружающей среде, ускоряются такими темпами, что нам не продержаться и одного столетия. Кто-то возразит: мол, если оглядеться вокруг, нигде не разглядеть никаких очевидных признаков того, что печальная развязка истории человечества наступит скоро. В действительности, эти признаки станут очевидны, если результаты наблюдения экстраполировать. Нарастают такие проблемы как голод, загрязнение окружающей среды и разрушительность технологий, и при этом сокращаются площадь земель, пригодных для земледелия, число пригодных в пищу обитателей моря, а также других природных продуктов, и способность окружающей среды поглощать отбросы. Поскольку все больше людей, располагающих все большими технологическими возможностями, стремятся воспользоваться постоянно сокращающимися ресурсами, что- то где-то обязательно не выдержит.

Таким образом, чего же следует ожидать?

Есть много оснований для пессимизма. Даже если все ныне живущие люди завтра умрут, ущерб, который мы нанесли окружающей среде, все равно заставит разрушительные процессы продолжаться многие десятилетия. Бессчетное число видов уже можно считать «живыми мертвецами», пусть погибли еще не все представители вида: их численность уже снизилась до уровня, когда восстановление невозможно. Несмотря на то, что мы могли бы извлечь уроки из саморазрушительных последствий нашего поведения в прошлом, многие люди по-прежнему не соглашаются с необходимостью ограничивать рост населения, а также продолжают уничтожать окружающую среду. Другие же присоединяются к этим атакам в эгоистичной погоне за прибылью, или же по невежеству. Еще больше людей слишком заняты отчаянной борьбой за выживание, чтобы взвешивать последствия своих действий. Все эти факты приводят к мысли о том, что разрушительная машина набрала обороты, остановить ее невозможно, и мы тоже «живые мертвецы», будущее которых столь же безрадостно, как и у двух других видов шимпанзе.

Эта пессимистическая позиция передается в презрительном высказывании Артура Вихмана, голландского профессора-исследователя, по иному поводу, в 1912 году. Вихман посвятил десятилетие своей жизни написанию монументального трехтомного труда по истории исследований Новой Гвинеи. На 1198 страницах он рассматривает все источники информации о Новой Гвинее, которые ему удалось найти, — от наиболее ранних описаний путешествий в Индонезию и до великих экспедиций XIX и начала XX века. Его постигло разочарование, когда он понял, что исследовательские экспедиции вновь и вновь повторяли одни и те же глупые ошибки: все так же необоснованно гордились своими преувеличенными достижениями, отказывались признать чудовищные промахи, игнорировали опыт предыдущих исследователей, повторяли ошибки прошлого, и результатом становились страдания и смерти, которых вполне можно было избежать. Окидывая печальным взором эту долгую историю, Вихман предсказывал, что исследователи будущего повторят те же самые ошибки. Последний том труда Вихмана заканчивался горькими словами: «Ничему не научились и все забыли!»