Марсианин - Александр Богатырёв

— Заряд конденсаторов на эмиттерах в норме… — прокомментировал в слух Юрий, то, что видит на приборах.

— Это их разрядом зажигается плазма?

— Да. Но сначала эмиттеры надо разогреть. Сейчас разогреются и можно будет зажигать плазму.

— Как газофазный ядерный двигатель запускаем… — вполголоса задумчиво отметил Николай.

— Ага… как его…

На пульте управления по очереди начали загораться зелёные огоньки. Юрий пробежался по ним глазами. Удовлетворённо кивнул и потянулся рукой к главному. Взялся за него, но прежде чем включить, бросил взгляд на экран. Там как раз высветились ещё несколько строчек сообщений с датчиков. Он удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на круг эмиттеров.

— Зажигание… — напряжённым голосом выговорил Юрий и щёлкнул тумблером.

В эмиттерах что-то одновременно глухо грюкнуло, и сквозь щели вентиляции заструился яростный свет. Одновременно от эмиттеров вверх, в потолок, упёрлось четыре симметричных ровных столба света. Юрий внимательно посмотрел на эмиттеры и удовлетворённо выговорил:

— Это плазма так светит.

— А чего так ярко?! Я думал там больше ультрафиолет.

— Это пары лития. Светят. Сейчас повышу мощность…

Юрий взялся за ручку на пульте и осторожно, внимательно следя за показаниями приборов, повернул. Свет усилился, и одновременно с ним зашелестела вентиляция охлаждения, прогоняющая через эмиттеры воздух.

— Работали бы они долго, тут вообще отопления ставить не нужно… — задумчиво заметил Юрий, наблюдая как из эмиттеров через вентиляционные отверстия стремительно вверх, подсвеченные плазмой разряда, вылетают сверкающие пылинки.

— Кросиво однака! — выговорил Николай, тоже наблюдая за потоком пыли, прокачиваемой вентиляцией через эмиттеры.

— Когда появится радуга, тут вооще суперкласс будет! — предвкушая зрелище выговорил Юрий. Он видел, что ничего страшного, чего он опасался, так и не произошло. С этим же к нему постепенно возвращался оптимизм. Голос у него обрёл прежнюю уверенность.

— Але-оп! — Сказал Юрий, щёлкнул ещё одним тумблером. Посмотрел на приборы, среагировавшие на добавочную мощность и скосил глаза в сторону области, окружённой эмиттерами.

Там, как ни странно, ничего не было. Всё так же сияли эмиттеры, всё также гоняли пыль сквозь столб света вентиляторы, но ожидаемого "хрустального шара" как не было так и нет.

— И-и?! — напряжённо с предвкушением зрелища выговорил Николай. Но встретил обескураженное молчание Юрия.

— Нич-чё не понимаю! — наконец, после длительного молчания выговорил Юрий.

— Может мощности не хватает? — озабоченно спросил Николай.

— Да должно хватать! Мы же ведь в меньшем объёме это делаем. И плотность потока у нас должна быть такая же.

— А ты всё равно добавь. Может это из-за того, что у нас тут установка маленькая, ото главный эффект и не проявляется…

— Щас проверим… — сквозь зубы выговорил Юрий и щёлкнул другим тумблером. Посмотрел на показания датчиков, сверился с высветившимися строками на "дисплее" и осторожно повернул ручку добавляя ещё мощности.

И всё равно ничего не произошло.

Ещё через десять минут безуспешных попыток добиться эффекта, Юрий таки сдался.

— Не понимаю! — обиженным голосом выговорил Юрий и сел в своё операторское кресло, — ведь всё как надо сделали! Все настройки, вся мощность, что нужна для инициации инверсии.

Эмиттеры ровно и деловито шелестели вентиляторами, заливали потолок потоками яркого света, но на этом всё и ограничивалось. Разве что на кожухе стало потрескивать скопившееся статическое электричество.

— А может всё-таки выключим? — с опаской спросил Николай, — ведь ты говорил, что рентген светит…

— А! — отмахнулся Юрий, — чепуха! Вон датчик у меня стоит.

Он небрежным жестом указал на включённый и незамеченный ранее Николаем, радиометр, притулившийся на краю стойки с приборами управления.

— Да и мощность не максимальная… — добавил Юрий после паузы.

На минуту повисло тягостное молчание. Юрий по-прежнему изучал показания приборов, а Николай сменив опасения на энтузиазм всё нетерпеливее стал поглядывать в круг эмиттеров. Наконец не вытерпев он осторожно спросил.

— Слушай, а может ещё повысим?

— Не, дальше нельзя. Мы на старую подстанцию ещё не переключились. Эту же фуфлыжную спалим нахрен!

— Жаль!

— Я того же мнения… Так! Ещё пять-десять минут, и вырубаем. Запишем всё и вырубаем. После, через пол часа, повторим. Может что получится…

В это же самое время, Михаил, затарившись продуктами и сложив их в рюкзак выходил из местного "супермаркета". Груз, так как продуктов было куплено на восемь человек и на неделю, был изрядный. Он отошёл в сторону от входа чтобы не мешать проходящим и стал разбираться с рюкзаком. Из-за большой загрузки он очень сильно давил на плечи, что было нехорошо. Михаил подкинул его на плечах, потуже затянул пояс, но наоборот, чуть приотпустил лямки. Рюкзак при этом, чуть просел вниз, снимая лишнюю нагрузку на плечи и перераспределяя её на пояс. Теперь груз распределялся правильно — большая часть на пояс, а меньшая на лямки. Лямки при этом больше держали рюкзак у спины, чем опирались на плечи. Для надёжности, Михаил защелкнул верхнюю пряжку, соединяющую лямки.

Для контроля Михаил попрыгал и помотал осторожно рюкзаком. Чтобы не задеть прохожих, проверяя всё ли хорошо, он отошёл ещё дальше к стене. Сидел рюкзак хорошо, вот только какая-то заплутавшая банка консервов, упёрлась ему, после всех утрусок, куда-то в район лопаток. Давила ощутимо. Если идти далеко, синяк надавит.

Михаил задумался, соображая: То ли переложить верх рюкзака, то ли плюнуть и не теряя времени топать домой? Эта банка заняла его внимание настолько, что он далеко не сразу заметил, что прохожие не идут, а стоят на тротуаре и смотрят дружно в одну сторону, чего-то возбуждённо обсуждая. Лишь немногие из них продолжали движение. Видно куда-то очень спешили. Он тоже спешил, поэтому не стал особо разбираться, куда "эти бараны" так уставились.

Михаил, попробовал было протискиваться между стоящими людьми, но вскоре и ему стало любопытно, куда это вся толпа так пялится. Он поднял глаза к небу… и обомлел. Лицо вытянулось а челюсть сама собой отвалилась.

Далеко, над окраиной города, в ночном небе, переливаясь всеми цветами радуги, висела… "летающая тарелка".

Выглядела она классически — более выпуклый верх, и почти плоский, лишь слегка выпирающий, низ. Она висела далеко, на фоне низких облаков и, казалось, медленно вращалась вокруг своей оси.

Или действительно вращалась, или это переливы радужного сияния давали такой эффект, из которого она, казалось, вся соткана.

Несколько минут Михаил тупо пялился на зрелище вместе со всеми остальными. Но как только он стал к нему привыкать, так тут же стали появляться и трезвые мысли.

"Во-первых, выглядит эта "тарелка" изрядно нереально. Как призрак. Даже на таком расстоянии она выглядит прозрачной… Такое зрелище можно было создать с помощью хорошего прожектора, или системы прожекторов, расположенных на земле. Тем более, что есть куда проецировать — низкая плотная облачность.

Во-вторых, эта хрень, что-то мне напоминает…"

Михаил упёр правую руку в бок, а левой принялся яростно скрести подбородок, лихорадочно соображая. Он даже и думать забыл про злосчастную банку консервов, которая явно вознамерилась ему надавить на спине хороший синяк.

Но соображать сильно мешала собравшаяся на улицах возбуждённая толпа.

Она всё прибывала. Люди, услышав, что на улице творится, выбегали из дверей магазинов и останавливались глазеть на невиданное чудо.

Началось даже стихийное обсуждение природы зрелища. Можно было услышать всякие комментарии от вполне здравых, до весьма шизоидных. Наименее шизоидная и наиболее распространённая версия была, как и следовало предполагать, — "инопланетный космический корабль".

Наиболее шизоидной, была версия, которую толкала визгливым голосом какая-то кликуша лет тридцати пяти. В её монологе было намешано всё — от Бога и ангелов, до такого, что у стоящих рядом с ней и слышавших её "уши вяли". Явно больной на голову человек. Прислушиваться к её бреду никто не желал, но не обращая на это внимание она всё более и более распалялась. Видно лишь заразившись общим настроем, она теперь слушала лишь только себя одну. Окружающие же опасливо от неё отступали, пока вокруг неё не образовался приличный пустой круг, метра четыре в диаметре, свободный от людей.

Даже на проезжей части, постепенно стало застывать движение. Те, кто был поближе к местам, где можно было припарковаться у обочины, сворачивали, останавливались, высыпали наружу и присоединялись к общей толпе.

Михаил мотнул головой, освобождаясь от общей ошизиловки, царившей на улицах, и погрузился в лихорадочные размышления.