Кровавые игры - Челси Ярбро

– Не римлянин? Тогда кто же? Неужто какой-нибудь чужестранец? Патрицианка опустилась до связи с иноплеменником? Я не верю своим ушам!

Не давая Домициану снова взвинтить себя, Юст быстро сказал:

– Этот человек – Ракоци Сен-Жермен Франциск.

– Франциск? – Домициан порывисто встал.- Ты говоришь, Франциск? Но ведь не было даже намека. Значит, он – любовник твоей жены? – В глазах молодого цезаря читалось явное замешательство.- А впрочем… почему бы и нет, если он хороводится с Титом.- Эти слова прозвучали как приговор. Домициан повернулся к Юсту.- Когда они познакомились? Как?

Юст не торопился с ответом.

– Впервые они повстречались на банкете у Тита Петрония Нигера. Тот принимал Нерона. Франциск тоже был приглашен.

– Петрония давно нет в живых. Ты хочешь сказать,- снова повысил голос Домициан,- что твоя жена спит с этим мужчиной уже… сколько там? Около семи лет?

– Не знаю,- пролепетал Юст, передергиваясь от очевидности вывода.- Не знаю, но очень возможно, что это и так.

Домициан вдруг успокоился. Он перестал метаться по комнате и сел на постель.

– А знаешь ли ты, что против него велось следствие, которое было приостановлено? Одного из капитанов Франциска поймали на незаконном провозе зерна. Будучи в то время префектом, я сам принимал решение по этому делу.- Домициан ухмыльнулся.- Незавершенное следствие можно возобновить. Чужеземец, владевший группой мятежных рабов и занимающийся контрабандой должен заставить отца призадуматься.- Он просиял.- Если его убрать с дороги, твоя супруга останется в одиночестве и вряд ли пойдет на решительные шаги.

Не стоит слишком легко соглашаться, напомнил себе Юст.

– Идея таит подводные камни. Мне не хотелось бы раздувать этот скандал.

– Юст, Юст,- проникновенно сказал Домициан,- твоя жена тебя же бесчестит. Почему ты не решаешься с ней развестись? Отец расположен к тебе, он не прочь с тобой породниться…

– Я думаю о разводе,- медленно произнес Юст.- И как-то даже о том обмолвился в беседе с твоим отцом. Но… чрезвычайно трудно заставить себя пройти через это. Я не хочу причинять ей боль.- Он откинулся на подушки.- Ладно, Домициан. Твои доводы убедительны. Озаботься тем, чтобы преторианцы вновь присмотрелись к Франциску и, если вскроются новые обстоятельства, лишили его возможности общаться с моей женой. Эта связь… пятнает ее. Возможно, наши добрые отношения опять восстановятся.

– Не обманывай себя, Юст,- поморщился Домициан.- Самое для тебя лучшее – избавиться от нее. Она уже не сойдет со скользкой дорожки. Посели ее в каком-нибудь тихом поместье, когда удалишь от себя.- Младший сын императора старался говорить рассудительно, но в голосе его вновь зазвучали резкие нотки.

Юсту хотелось смеяться. Поместье Оливии не понадобится. Нет никакого резона оставлять в живых тех, кто может тебе навредить. Заключения лекаря, письменных показаний секретаря, а также устных свидетельств рабов, охранявших дом Клеменсов, будет достаточно для установления ее непреложной вины. Если суд обойдется с преступницей мягко, имеется достаточно других способов, чтобы заставить Оливию навек замолчать.

– Я подумаю, друг мой, о том, как все устроить, но ты должен понять, что мужчина в моем возрасте склонен прощать многое молодой и красивой жене.

Домициан с сомнением покачал головой.

– Подобное попустительство способно вызывать лишь презрение в тех, кто его удостаивается. Поразмысли над этим.- Он передвинулся к изголовью постели.- Ты нужен мне, Юст. Я расстроен тем, что ты нездоров, и, если болезнь повторится, приложу все усилия, чтобы жену твою допросили с пристрастием. Тебя, кажется, умиляют ее живость и красота? Так разведись с ней, пока дознаватели не лишили ее этих достоинств! – Похлопав сенатора по плечу, сын императора встал и вышел из комнаты.

– Молодой дурень! – взорвался Юст, когда Домициан удалился.- Он вечно торопится.- Откинув покрывало, сенатор выбрался из постели.- Придется мне на какое-то время его чем-то отвлечь. Еще рановато трогать Франциска.- Удар в гонг всполошил дремавшего за дверью раба.

– Господин чего-нибудь хочет?

– Пришли сюда Моностадеса,- распорядился Юст.- Через час подашь мне вина. Позаботься об этом.- Он скинул халат и натянул через голову длинную тунику, подпоясавшись золотой цепью.

– Господин? – произнес, входя, Моностадес. В голосе грека слышалось плохо скрываемое самодовольство.

– В этом доме нахалов секут,- скучно сказал Юст.- Мне кажется, ты забываешь об этом.

Раб изменился в лице.

– О господин, я смиренно жду приказаний.

– У тебя есть что-то на Сен-Жермена, так? Помимо описаний его встреч с моей женушкой?

– Да,- осторожно кивнул Моностадес.- Мне удалось раздобыть кое-что. Копии документов, удостоверяющих его право владеть землей, рабами и кораблями, я просто купил. Кроме того, я записывал всякие сплетни и слухи. Господин может все это прочесть.- У него имелось и то, чего не следовало читать господину. Материалы на Корнелия Юста Силия. Получив вольную, он непременно отправит их куда нужно. Например, в преторианскую канцелярию. Разумеется, тайно. Вольноотпущеннику рисковать ни к чему.

– Я хочу ознакомиться с этим.- Юст не давал себе труда взглянуть на раба.- Потом я составлю письмо, ты отнесешь его… одной важной персоне. Никто не должен знать, куда ты идешь. Ты понял?

– О да, господин. Я должен собрать все свои записи о Сен-Жермене Франциске и принести их сюда. Затем я отправлюсь с твоим поручением, не заговаривая по дороге ни с кем.- Говор грека звучал монотонно.

– Ступай,- кивнул Юст. Он так и не повернулся, пока не услышал, что раб удалился, затем подсел к низкому письменному столу и задумался, подперев щеку ладонью. О Сен-Жермене много болтали. Ходил даже слух, что этот странный во всех отношениях чужестранец обладает секретом телесной неуязвимости и способен передавать это свойство другим. Выжил же его перс после ужасного столкновения на арене, и не только выжил, но и вернулся в ряды действующих возниц, отделавшись едва заметными шрамами. Сплетники тут же воспрянули духом; впрочем, когда перса разорвали дикие звери, им пришлось прикусить языки. И все же, размышлял Юст, такое можно раздуть в историю. Человек, способный внушать окружающим подобные вещи, весьма опасен для власти.

Власть. Юст встал и подошел к окну, глядя на Рим. На губах его заиграла улыбка. Император, говорил он себе, старше тебя, нет ничего невероятного в том, что и ты в своем возрасте сможешь возвыситься до порфиры. Сам Цезарь начал свое восхождение в довольно зрелые годы. Что ж, в таком случае многое еще достижимо. Женись, породнись с домом Флавиев, а там уговоришь младшего императорского сынка наделить твоих отпрысков – ведь у тебя появятся отпрыски – правом наследования престола… А там, глядишь, что-нибудь и стрясется. Веспасиан не протянет долее пяти лет, Тит Риму не очень любезен, он обломает зубы о власть, а Домициан… Домициан тоже смертен. Он станет лестницей, подъемлюшей Силиев к трону. Сенатор торжествующе хмыкнул. Молодой интриган полагает, что он использует Юста, на деле же все выходит иначе. Семь лет, самое большое – семь лет, думал Юст, и он станет фактическим цезарем Рима. Эта мысль возбудила его. Он пожалел, что Оливия находится далеко. Сейчас ему очень хотелось бы увидеть, как она корчится в чьих-нибудь грубых руках. Усилием воли Юст прогнал от себя соблазнительный образ.