Повесть о потерпевшем кораблекрушение - Андрей Колганов

Корабли Западной эскадры републиканцев входили обратно в порт, освещенные багровым закатным солнцем, окрасившим их паруса в красивый розовый цвет. Обер Грайс и Тиоро встречали их на набережной. Сын Обера с восхищением смотрел на стройные силуэты парусников с высокой дымовой трубой между мачтами. Но особый трепет у него вызвали приземистые броненосцы, покрытые толстыми листами брони, соединенными массивными заклепками, с круглыми башнями, из которых торчали мощные стволы орудий.

«Громовержец» подошел к причалу предпоследним. Обе его толстые дымовые трубы были продырявлены, а дымила лишь одна. Броневые листы были помяты, швы между ними местами разошлись. Бойницы некоторых орудийных казематов были разворочены, часть броневых дверей сорвана и в их проемах, обрамленных копотью, кое-где сочился сизый дымок. На палубе застыли орудия в броневых полубашнях. Многие из них были покорежены, или вовсе разбиты.

Мимо Обера Грайса и Тиоро пронесли на носилках тела убитых и раненых моряков. Радостный блеск в глазах Тиоро, вспыхнувший при виде победоносных боевых судов, потух. Тела в грязных бинтах, пропитанных кровью, с оторванными конечностями, издающие тяжелые стоны, или вовсе бездыханные, накрытые брезентом с головой, произвели на него оглушающее впечатление. Впервые такое возвышенное и героическое дело, как война, повернулось к нему своей кровавой стороной. Он судорожно вцепился в рукав отца и стоял, не произнося ни слова…

Поздно вечером фельдмаршал Арагиари понял, что понесенные потери лишили его всяких надежд на новый штурм Сайлора. Скорее, надо было думать о том, как выпутаться из этой истории без большого урона. Но времени на подобные раздумья у него не осталось.

На следующий день, 13-го митаэля, артиллерия республиканцев обрушила на королевский экспедиционный корпус град снарядов, словно хотела немедленно опустошить все свои склады боезапаса. Затем республиканцы повторили свой маневр с прорывом бронепоездов вглубь обороны противника. На этот раз бронепоезда и следующие за ними эшелоны с войсками прорвались вглубь позиций противника на пять километров, на ходу, под огнем исправляя поврежденный рельсовый путь. Лагерь экспедиционного корпуса оказался отсечен от дороги и от войск правого крыла.

Фельдмаршал Арагиари настойчиво посылал свои войска в атаку, пытаясь прорваться к дороге. Против бронепоездов он сосредоточил огонь всех своих уцелевших тяжелых орудий. Вскоре их сосредоточенный огонь превратил эти поезда в груду железных обломков. У фельдмаршала еще оставались под рукой уланский и гусарский полки и он бросил их на прорыв. Генерал Бадулу бросил им навстречу один кавалерийский полк, который он берег до последнего часа.

Королевские кавалеристы смяли пехоту республиканцев в поле на подступах к дороге, несмотря на частую винтовочную пальбу, и сшиблись лоб в лоб с конным полком Легиона Республики. Со стороны казалось, что этот полк сейчас будет сметен вдвое превосходящими его силами. Арагиари был уверен в этом.

Раздалась ружейная и пистолетная трескотня. Гусары и уланы лихо разряжали свои пистолеты и карабины, кавалеристы Легиона прекратили винтовочный огонь и схватились за револьверы. С саблей в одной руке и с револьвером в другой они прокладывали себе дорогу в гуще королевских всадников. Хотя королевские уланы и гусары по праву пользовались репутацией лучшей кавалерии мира, каждый из конников Легиона благодаря револьверу успевал выбить из седла двух, а то и трех своих противников, прежде чем его настигал ловкий сабельный удар.

Когда револьверы были разряжены, конники бились лишь холодным оружием. Здесь преимущество было за королевской кавалерией, но большие потери от револьверов республиканских кавалеристов привели к тому, что стремительная лавина королевских всадников, бросившихся на прорыв, превратилась в беспорядочную карусель встречного боя. Кавалеристы обеих противоборствующих сторон крутились возле дороги, вытаптывая траву и превращая сырую землю в грязное месиво. Остатки республиканской пехоты, сметенной кавалерийской атакой, оправились, и встретили подошедших королевских солдат отчаянной винтовочной пальбой. К ним присоединились остатки команд разбитых бронепоездов. Туда же срочно подтягивались две роты с соседних участков…

Фельдмаршал Арагиари надеялся, что его левое крыло ударит по прорвавшимся республиканцам со своей стороны, беря их в клещи. Но командующий левым крылом предпочел собственное спасение спасению всего экспедиционного корпуса. Полки левого крыла бросились назад, огибая вклинившиеся в их позиции войска республиканцев лесными тропами и выходя на дорогу, открывающую возможность к отступлению. Тем временем наступательный порыв королевских кавалеристов, уже одолевших было своих противников, но оказавшихся под плотным винтовочным огнем пехотинцев, иссяк окончательно.

Кольцо вокруг лагеря фельдмаршала Арагиари сжималось. Артиллерия республиканцев молотила без устали по небольшому пятачку, на котором сгрудились остатки экспедиционного корпуса. К вечеру Арагиари сдался. Лишь немногим удалось уйти через прорезанную оврагами холмистую возвышенность, заросшую сплошным колючим кустарником.

Обера Грайса уже не особенно волновал исход боев под Сайлором и результаты преследования разбитого противника. Задержанная отправкой тяжелая артиллерия спешно грузилась на поезда, идущие на северо-восток. Туда же шли составы с амуницией, боеприпасами, и батальонами легионеров, высвободившимися после победы под Сайлором. В доки Сайлорской судоверфи был поставлен на ремонт «Громовержец» и еще несколько судов. Работы хватало и на других заводах фирмы Далуса.

В эти дни из Порт-Квелато на его имя была доставлена телеграмма из банка:

«Управляющий отделением банка в Лариоле сообщает смерти мадам Эльнерайи Кантанитои зпт вдовы зпт урожденной Маррот зпт последовавшей после продолжительной легочной болезни прошлой неделе тчк Просим Ваших инструкций относительно выплаты ежемесячного пенсиона тчк Счета отделения банка Лариоле заморожены ввиду военных действий».

Эльнерайя Маррот, по мужу — Кантанитои, была младшей сестрой покойной жены Обера Грайса, Инесейль. Ее замужество было крайне неудачным — муж быстро промотал все полученное приданое и унаследованный от профессора Маррота дом, а затем и сам, будучи пьяным, погиб на улице, сбитый фаэтоном. Эльнерайя осталась одна, с годовалой дочкой на руках, безо всяких средств к существованию. Обер назначил ей ежемесячный пенсион, но в последнее время с выплатой его произошли задержки — в земле Королевы Айлин были заморожены все банковские счета, принадлежавшие гражданам Республики Свободных Южных Территорий.