Зеро - Эрик Ластбадер

Он отошел от кровати, взял со стола папку. Повернулся к Лилиан.

— Прощай. Оглядываясь назад, я должен признать, что не был тебе хорошим мужем. Но ведь и ты никогда не была хорошей женой. Мы раз за разом предавали друг друга. Мы получили по заслугам. — Он отошел к двери, ни на секунду не отводя в сторону свой «магнум». — Единственная разница между нами в том, что я верно выбрал, на чьей мне быть стороне.

— Возможно, — ответила Лилиан. — Но только в одном этом деле.

Филипп улыбнулся и перекрестил ее пистолетом.

— Когда-то здесь неплохо благословляли людей. Прощай.

Наше время, весна

Киллингтон, штат Вермонт

Майкл открыл дверь маленькой гостиницы, расположившейся в старом охотничьем домике из камня и дерева, и они с Элиан вошли внутрь. Стояла весна, но в памяти Майкла ожили события того страшного зимнего дня, когда они попали в снежный буран. Домик ничуть не изменился, но Майклу он показался гораздо меньше, приземистей, чем прежде. Даже голова лося выглядела не столь внушительной, как раньше.

— Здесь все так же, как прежде? — спросила Элиан.

— И да, и нет. Словно старое кино, которое ты так любил в детстве. Домик не изменился, но, в то же время, я запомнил его другим. Изменилось не место, изменился я.

Майкл обнял Элиан.

— Я не знаю, как тебе удалось выжить. Тебе столько пришлось перенести.

— Я была бы сейчас мертва, если бы не Одри. Всю жизнь меня окружали лишь сильные мужчины. Из женщин я знала только свою мать, которая была сильнее многих мужчин. Меня воспитывали так, чтобы я могла выжить в мире суровых мужчин, выжить и победить. И всегда мне не хватало женского участия, женской мягкости. Мне так недоставало человека, рядом с которым я могла бы просто побыть женщиной. Рядом с мужчинами это было невозможно. Мой дед, мой отец, даже мой муж ждали от меня не чувств, а действий.

Она положила голову ему на плечо.

— Когда я собиралась убить тебя, я практически обезумела. Я ничего не соображала, в глазах стоял красный туман.

Я не узнала Дзёдзи. Я не смогла убить тебя, но собственной жизни мне было не жаль. А тут появилась Одри. Она подошла ко мне и села рядом. Я не понимала, что она говорит, но от нее исходила такая мягкость. Я ощутила ее участие. Именно ее участие и привело меня в чувство.

— Остается благодарить судьбу за то, что Одри в тот миг оказалась рядом с тобой. А знаешь, вы ведь похожи, у вас родственные души. Поэтому вы сразу же и потянулись друг к другу.

— Майк, — прошептала Элиан, — прости меня. Я лгала тебе, я собиралась тебя убить.

Он ласково погладил ее по щеке.

— Все это уже позади.

— Да. Но такое трудно забыть.

— А ты и не пытайся забыть. Просто пойми, что все позади.

Она взглянула ему в глаза и несмело улыбнулась. Он нежно поцеловал ее в губы.

За стойкой хрупкая девушка раскладывала почту по ячейкам. Она приветливо улыбнулась.

— Рекламные объявления. — Она протянула Майклу несколько листков. — Летом мы закрываемся на реконструкцию. В следующем сезоне здесь все будет иначе. Появятся бассейн, сауна, концертный зал, ресторан. Даже небольшой магазин. Правда, здорово?

Майкл так не думал, но не стал расстраивать милую девушку своим скепсисом. Ему сделалось грустно. Он предпочел бы, чтобы все здесь оставалось по-прежнему. Это было место его юности. Само по себе оно не представляло никакого интереса — старая, затхлая, насквозь пропыленная гостиница, требующая большой уборки. Ему было грустно, что скоро этот дом будет существовать лишь в его памяти. Он наклонился к девушке.

— Нет ли для меня посылки? Мое имя Майкл Досс.

Девушка отодвинула в сторону стопку рекламных объявлений.

— Сейчас посмотрю.

Она исчезла в маленькой комнатке. Через несколько минут девушка вернулась с небольшим пакетом. Положив его перед Майклом, оторвала желтую бирку.

— Здесь сказано, чтобы я проверила ваши документы, прежде чем передать вам посылку.

Майкл протянул паспорт.

Девушка внимательно изучила его. Затем достала толстую тетрадь.

— Распишитесь. Вот здесь.

Она подтолкнула посылку к Майклу. Он поблагодарил девушку, и они с Элиан вышли из домика. Пересекли гаревую дорожку и подошли к Филиппу и Одри, поджидавшим их у машины. Майкл развернул бумагу.

— Это твоя фарфоровая чашка.

Филипп кивнул.

— Много лет назад мне подарила ее Митико. Эта чашка всегда была очень дорога мне.

«Скажи Майку, когда увидишь его, пусть вспоминает обо мне, особенно во время чаепития по-японски».

Майкл повертел чашку в руках.

— Я послал ее тебе сюда, — сказал Филипп. — Это был один из способов подстраховаться. После того, как я отправил Масаси кассету с разговором Сийны и Карска, всякое могло случиться.

«И пусть пьет свой зеленый чай из моей фарфоровой чашки».

— Теперь, когда Масаси уничтожил документ Катей, чашка нам пригодится.

— Но ведь это всего лишь чашка, — недоуменно промолвила Одри.

— Разве нет?

— Да. — Филипп улыбнулся. — Это всего лишь чашка, и она, как видите, пуста.

— Тогда как же...

«Увы, даже летом там не бывает ни одной цапли».

— Цапля! — воскликнул Майкл. — Цапля! Он внимательно осмотрел рисунок.

— Правильно. — Филипп испытал гордость за Майкла. — Микропленка в глазу цапли. Она содержит полный текст документа Катей. Мы должны как можно скорее передать его Хэдли. Только документ Катей позволит выявить всех членов Дзибана. Ведь Кодзо Сийна был лишь ее руководителем. Но Дзибан, если его не уничтожить полностью, выживет, подобно многоголовой гидре. Он разрушит Японию как в экономическом, так и в политическом отношении.

Майкл сел в машину.

— Отправлюсь в аэропорт. Надо спешить. Присланный дедом самолет прибудет с минуты на минуту.

— Я с тобой, — сказала Элиан. — Я хочу познакомиться с Сэмом Хэдли.

Филипп наклонился к Майклу.

— Майкл, мне очень много надо тебе сказать. Так много, что я не уложусь ни в день, ни даже в неделю.

Майкл взглянул на морщинистое лицо отца. Привыкну, подумал он, ведь я никогда уже не ожидал увидеть этого лица. Но чтобы все простить, нужно время. Отец использовал Майкла и Одри, чтобы загнать в ловушку Лилиан. Теперь она для них не существует. Майкл попытался представить себе мать в России и не сумел. Как много нужно человеку терпения и понимания, чтобы выжить в этом безумном мире, подумал он.

— Я хочу... — Филипп умолк. Чувства переполняли его. — Я хотел бы когда-нибудь увидеть ваши рисунки. Вы ведь оба не на шутку увлечены живописью. — Он посмотрел на горы. — Майкл, я пойму, если ты отвернешься от меня, я пойму тебя, даже если ты проклянешь меня. Я заслужил это.

— Прекрати, отец! Я не хочу слушать подобную чушь даже от тебя!

— Но ты должен знать, что все случившееся с тобой, вся твоя жизнь не была бессмысленна. Так же, как не была бессмысленна смерть Джоунаса. И то, и другое, как ни чудовищно это звучит, было необходимо.

— Я знаю. Евангелие от святого Филиппа. — Майкл тронул машину.

— Он не в себе, — сказала Одри, когда машина отъехала. — Такое впечатление, будто он ненавидит тебя.

Филипп посмотрел вслед удаляющейся машине. Потом сказал:

— Нам с тобой лучше взять номера в гостинице. Через два дня я возвращаюсь в Токио.

— Так скоро?

— Я хочу вернуться туда, — Филипп поцеловал Одри. — Я там нужен.

— Митико?

— Да. Но не только ей. Дзёдзи сейчас нуждается в помощи. Ведь теперь он оябун клана Таки-гуми. Люди из Дзибана еще на свободе и могут натворить немало бед. Да и после ареста всех главарей Дзибана Дзёдзи и его людям придется быть начеку, философия Дзибана пустила глубокие корни по всей Японии. Мы с Митико должны помочь Дзёдзи так же, как мы однажды помогли его отцу.

— Но ведь Митико замужем. — Одри посмотрела на отца. — Что будет с вами обоими?

— Не знаю, — ответил Филипп. — Мы всегда жили в полной неопределенности. Митико и Нобуо никогда не любили друг друга. Их брак — сделка между отцами. Но если Митико уйдет от Нобуо, его авторитет будет подорван. Она никогда так не поступит, а я никогда не попрошу ее об этом.

Они подхватили свои сумки и направились в гостиницу. Филипп смотрел на Одри.

— Мне бесконечно жаль, что все так вышло. Я был бы рад начать все сызнова. Но это невозможно. Я такой, какой я есть. Я не был хорошим мужем, да и отцом тоже.

— Не говори так, — сказала Одри. Она вновь обрела отца, и никакая сила на свете не заставит ее расстаться с ним еще раз. — Никогда.

— Но это правда. Если ты этого не поймешь, гнев и боль никогда не утихнут.

— Гнев? Я не хочу на тебя сердиться.

— Я знаю, Эйди. Но это нормальная человеческая реакция. Ты должна понять. И когда боль и гнев исчезнут, я останусь с тобой.

Одри остановилась и посмотрела на отца.

— Папа, мама когда-нибудь сможет вернуться?

Филипп покачал головой.