Помни меня - Лесли Пирс

Его поездка в Корнуолл прояснила для него некоторые черты Мэри. Сначала Босвелл счел это место сырым и унылым, а некоторые районы показались ему более нищими, чем в Лондоне. Но когда вышло солнце и осветило красочный пейзаж, он понял, что ошибался.

Крошечные рыбацкие деревеньки надежно спрятались под утесами, и это явно свидетельствовало о цепкости их обитателей, которые ловили рыбу, спускались в шахты и занимались сельским хозяйством. Корнуолльцы, какими бы бедными они ни были, не заискивали перед зажиточными землевладельцами. Все то время, что Джеймс пробыл там, он ощущал, что у простого народа достаточно силы и храбрости, чтобы восстать и забрать то, что принадлежало ему по праву, если бы он так решил. Мэри до мозга костей была такой же, как все корнуолльцы, — крепкой и дикой, как необъезженная лошадь, цепкой, как растения в горных озерах, и часто такой же загадочной, как глубина этих озер.

Но на прошлой неделе Босвеллу показалось, что Мэри начала сдавать, так как была не в состоянии выдержать новые испытания, после всего что она вынесла с такой стойкостью. Он боялся, что подавленное состояние Мэри может сделать ее уязвимой для инфекции, так как у нее уже не останется сил бороться.

Возможно, вначале, взявшись за ее защиту, Босвелл искал славы, но сейчас он, безусловно, об этом уже не заботился. Он так хотел увезти Мэри из этого ужасного места и увидеть, как она расцветет благодаря хорошей еде, красивой одежде и свободе.

Недавно один из друзей насмешливо спросил его: неужели в Лондоне недостаточно проституток, чтобы удовлетворить его, раз ему приходится спасать заключенную? Когда-то Босвелл, может быть, и посмеялся бы над таким замечанием, и в прошлом его конечной целью действительно было бы переспать с женщиной, как только она окажется на свободе. Но Мэри затронула в нем глубоко скрытые чувства, которые не имели ничего общего с плотским желанием. И ему было больно, что его друзья не понимали этого.

Босвелл полагал, что, освободив Мэри, он сможет загладить свое небрежное обращение с женщинами, свойственное ему в прошлом. Он по-настоящему любил свою жену Маргарет, но не уделял ей должного внимания и множество раз изменял ей. С каким количеством шлюх и горничных он переспал и сколько невинных девушек обесчестил! Его нельзя было обвинить в черствости, потому что многие из них действительно пленили его сердце. Но он вел себя как бабочка, порхающая с цветка на цветок, и исчезал, когда страсть остывала.

Но Босвелл знал, что он не потеряет интереса к Мэри: первый раз в жизни он собирался довести дело до конца, чего бы это ему ни стоило. Он хотел не только добиться помилования для нее и ее друзей, он намеревался помочь Мэри обрести спокойную жизнь и достаток.

Босвелл допил остатки бренди и потянулся к графину, чтобы налить себе еще. Сейчас было не лучшее время для того, чтобы просить за Мэри. В последние три года повсюду в стране вспыхивали беспорядки. У бедных были все основания чувствовать озлобленность, потому что Акт об ограждении общинных земель согнал многих из них с земли в города, а ремесленники убеждались, что их умения больше не востребованы, так как на их место приходили машины. Они заявляли о своем возмущении стихийными восстаниями, и государство начало опасаться таких людей, как Томас Пейн[17], который разжигал недовольство, основываясь на убеждении, что нужно упразднить монархию и поднять рабочий класс, передав власть в его руки.

Бунтовщиков арестовывали, судили и высылали прежде, чем они успевали заразить других своими пылкими взглядами, и, хотя Генри Дундас с самого начала согласился, что пятеро вернувшихся с высылки каторжников заслуживают прощения, совсем недавно, когда Босвелл попросил его выполнить обещание, он отрицал, что обещал это, и обвинил его в слишком богатом воображении.

Босвелл встретился с Эваном Непином, заместителем государственного секретаря. Этот человек отвечал за организацию транспортных кораблей первой флотилии, и говорили, что он пришел в ужас, услышав, как много заключенных умерло на кораблях второй флотилии. Не было сомнения, что Непин в общем заботился о благополучии каторжников, но он считал, что правительство и так уже проявило слишком большую снисходительность, не повесив этих пятерых, и не видел ни одной причины для их помилования.

Босвелл испытал легкое чувство стыда, вспомнив, что он заставил Мэри поверить, будто Генри Дундас его давний и близкий друг. Их связывало только то, что они ходили в одну школу, даже не испытывая приязни друг к другу. Но Босвелл решил, что, несмотря ни на что, он завтра снова свяжется с Дундасом и, кроме того, напишет лорду Фэлмаусу.

— Мне нельзя сдаваться, я не сдамся, — пробормотал он сам себе. — И если я буду настойчивым, справедливость восторжествует.

Когда Босвелл позже в тот же вечер дремал в кресле у камина, Мэри лежала в темноте с открытыми глазами, и лицо ее было мокрым от слез. Она так замерзла, что у нее окоченели пальцы ног и она не могла даже дрожать. Болела каждая косточка ее тела.

Мэри слышала, как кто-то скулит. Это был плач не от боли, скорее от безысходности, и этот звук отразил ее чувства. Она так устала от борьбы, что мысль о смерти снова стала казаться ей привлекательной. Мэри уже не помнила, почему когда-то ей так важно было выжить. Для чего теперь жить?

Глава двадцатая

— Какое сегодня число, Джеймс? — спросила Мэри, повернувшись на ящике, на который она встала, чтобы выглянуть из окна камеры. Она не видела ничего, кроме тюремной крыши здания, которое находилось напротив их камеры, и неба над ней, но было намного приятнее смотреть на облака и птиц, чем на стены камеры.

Джеймс сидел на полу и что-то писал. Он оторвался от работы, когда Мэри задала вопрос, и поднял голову.

— Второе мая, — ответил он. — А почему ты спрашиваешь, у тебя какие-то планы?

Время близилось к обеду, и все они были в камере. Сэм вырезал фигурку животного из дерева, Нат был занят пришиванием заплаты на свои бриджи, а Билл старательно заплетал солому в причудливые формы. Он называл свои поделки «кукурузными куклами» и говорил, что в Беркширской деревне, откуда он родом, они считаются символом плодородия. Джеймс не раз шутил, что, если в тюрьме резко увеличится рождаемость, виноват в этом будет Билл.

С того дня, когда Джек напал на Мэри, все они стали проводить в камере гораздо больше времени. Джек оправился после ранения, но через несколько недель его повесили за совершенные им преступления. С тех пор заключенные начали обращаться с Мэри с большой осторожностью. Но каждый день в тюрьму прибывало пополнение, и многие из новоприбывших были еще более опасными, чем Джек, поэтому мужчины последовали совету Мэри и держались от пивной подальше.