Курчатов ЖЗЛ - Раиса Кузнецова

Осенью 1946 года произошла закладка основного здания реактора. Летом следующего года на стройку выехали сотрудники Курчатова, чтобы обсудить с руководством завода вопросы подготовки монтажа и пуска реактора. Здесь было решено организовать небольшой филиал Лаборатории № 2 с пусковой группой. После этого в Москве Курчатов спешно готовит специалистов к выезду на площадку для его сооружения и пуска. Курчатов заботится также о том, чтобы на работающем реакторе могли попрактиковаться и получить навыки инженеры, будущие эксплуатационники строящегося объекта. Для их прикомандированной группы еще в Москве на физическом реакторе Ф-1 в «Монтажных мастерских» была организована производственная практика.

Из среды этих практикантов, с легкой руки Курчатова прошедших «первые университеты» сперва на реакторе Ф-1 в «Монтажных мастерских», а затем на пуске и эксплуатации первого промышленного реактора «А» на Урале, выросло немало выдающихся специалистов новой отрасли, руководителей атомной промышленности, внесших значительный вклад в ее развитие. Первый промышленный реактор стал школой, воспитавшей кадры для предприятий атомной промышленности нашей страны.

Чтобы промплощадка не оказывала вредного влияния на город, исследовали направление ветра, разбавление примесей, выбрасываемых в атмосферу будущими производствами, оптимальные размеры труб промышленных объектов и т. д.[575] В выбранном районе сконцентрировали военно-строительные батальоны и лагеря заключенных. В первые месяцы 1946 года они прокладывали дороги, готовили площадки для строительства. Проектную документацию по строительству атомного комбината к этому времени еще только готовили.

Постановлением СНК СССР от 28 января 1946 года№ 229–100 сс/оп Курчатов был утвержден научным руководителем проекта строительства первого промышленного атомного реактора[576]. Начальником строительства был назначен Я. Д. Раппопорт — генерал-майор инженерно-технической службы МВД, возглавлявший до этого строительство Беломорканала и канала Москва — Волга. По распоряжению Л. П. Берии, посетившего стройку 8 июля 1947 года[577], его сменил генерал-майор МВД М. М. Царевский, зарекомендовавший себя опытным руководителем на таких крупнейших стройках, как Мончегорский и Нижнетагильский металлургические комбинаты, Горьковский автомобильный завод. Главным инженером строительства был В. А. Сапрыкин. Общее руководство строительством комбината и обеспечение его всем необходимым осуществляли лично Б. Л. Ванников и его заместители в ПГУ А. П. Завенягин и А. Н. Комаровский[578]. Нельзя умолчать о том, что строителями атомных объектов, как и многих других «строек коммунизма», были в основном заключенные, в изобилии предоставляемые системой ГУЛАГа.

Осенью 1946 года началось строительство основного здания реактора[579]. На стройке одновременно работало не менее семидесяти тысяч заключенных[580]. Как сказочный сон, вспоминал картины возведения реактора «А» В. И. Меркин, представлявший осенью 1946 года научное руководство Лаборатории № 2 на закладке этого объекта — первенца атомной промышленности СССР. В лесной глуши за Уральским хребтом три человека Курчатова — руководитель строителей генерал А. Н. Комаровский, главный инженер проекта строительства А. А. Черняков и В. И. Меркин — с волнением наблюдали, как солдаты энергично кирками и лопатами начали выбрасывать первую землю из ямы. Вскоре образовался глубокий котлован для размещения реакторного блока.

План Курчатова по проектированию первого промышленного реактора — объекта «А» состоял в выработке общего представления о ядерной установке и выработке типа реактора, способного решить поставленную производственную задачу; в обосновании технологии реактора и основных его элементов с помощью расчетов, эскизных разработок и широкого экспериментирования; в осуществлении технического проекта реактора, завершении проектирования и развертывании строительства производственных помещений и вспомогательных систем; в завершении проектирования всего оборудования, его изготовлении, монтаже и наладке, затем пуске и вводе объекта в эксплуатацию.

Особое внимание исполнителей проекта Курчатов обратил на создание надежного управления цепным ядерным процессом и системы полной защиты людей от интенсивного ионизирующего излучения.

На первом этапе разработали и рассмотрели три схемы реакторной установки с использованием природного урана[581]. Курчатов выбрал из них в качестве отправного документа конструктивную схему атомного котла, разработанную, как было рассказано ранее, группой сотрудников под руководством талантливого инженера-технолога В. И. Меркина. При разработке этой схемы использовались сведения разведданных и отчета Смита. В начале января 1946 года Курчатов предложил директору НИИхиммаш Н. А. Доллежалю возглавить работы по проектированию промышленного уранового котла. Сроки Курчатов установил жесткие: не позднее августа 1946 года чертежи реактора должны быть переданы строителям[582]. Доллежаль, не имевший отношения к ядерной физике и опыта проектирования подобных сооружений, хорошо подумав, согласился. Поскольку сотрудники НИИхиммаш также не являлись специалистами в данной области, распоряжением Курчатова для них организовали специальные теоретические курсы, которые вели физики Лаборатории № 2.

Полученная от разведки в США информация способствовала сокращению времени создания атомной бомбы, которого СССР катастрофически не хватало. Курчатов располагал сведениями о реакторах для производства плутония и о построенных заводах диффузионного и электромагнитного разделения изотопов урана, имел чертеж плутониевой бомбы, испытанной в Аламогордо в июле 1945 года, с указанием ее размеров и основных материалов[583]. Работая с материалами разведки, Курчатов находился в двойственном положении: материалы, безусловно, позволяли сократить время работ; но с другой стороны, они были, по сути, обязательны для исполнения, поскольку ГКО требовал сделать советскую атомную бомбу как точную копию американской. Собственные оригинальные решения, которых было, как известно, немало, приходилось пока откладывать до лучших времен.

Разведданные поступали в виде расчетов, чертежей и других бумаг, а не действующих образцов, как это было, например, при копировании советскими конструкторами иностранной авиационной и радиолокационной техники. Чтобы создать натуру, предстояло построить огромные промышленные производства, выполнить громадную работу, затратить массу времени, человеческих сил и энергии. Нельзя было исключить и заведомо ложную информацию. Достоверным являлось одно: бомбы — не фантазия, не заблуждение физиков, они созданы и взрываются (как было продемонстрировано миру) с огромной разрушительной силой, соответствующей нашим, еще довоенным расчетам[584]. В документах разведки Курчатов не обнаружил ничего противоречащего своим научным представлениям. Описание путей к созданию бомбы в целом соответствовало разработкам советских ученых, хотя они несколько отличались от зарубежных. В интересах скорейшего создания бомбы и исключения при этом риска следовало сначала реализовать уже испытанную американскую схему. На войне, как на войне — важно было, как можно быстрее создать средство защиты. И Курчатов, как главнокомандующий «атомным фронтом», делал все для того, чтобы как можно скорее получить результат.