Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Иванов Сергей Григорьевич

Уже без прежнего смятения Эрик заскакал по невидимому следу, осязая его не только пылающими клинками, но и кожей. Осваивающийся во тьме взгляд пронизывал ее все глубже, однако не обнаруживал вокруг ничего, кроме той же мертвой пустоты, прошитой редкими, пружинящими под ногами тросами. Промежутки между ними по-прежнему возрастали, и теперь Эрику приходилось, иногда подолгу, уклоняться от заветного следа – пока на пути не подворачивалась нить, направленная удачней. И в одном из зигзагов Эрик дотянул-таки до стены.

Трос оказался накрепко вплавленным в ее глянцевую поверхность, а от него протянулись вдоль стены еще четыре каната – видимо, к соседним узлам. Но куда больше заинтересовала Эрика сама стена, разбегающаяся по сторонам исполинским зеркалом, словно бы камень оплавило чудовищным огнем. По мере приближения в темных ее глубинах оживали тени, однако, сколько Эрик ни вглядывался, себя среди них не обнаружил. Некоторое время он завороженно следил, как неведомые призраки, воскрешенные его приходом из небытия, разыгрывают между собой странное, маловразумительное для посторонних действо, шелестя замогильными голосами, – пока не понял, что бедняги раз за разом прокручивают один и тот же эпизод.

Медленно Эрик заскользил по наклонному тросу, пробуждая в стене новые картинки, – в то время как предыдущие застывали и меркли. В бесконечной череде персонажей, развернувшейся перед ним, попадались знакомые, в большинстве еще живые, но мертвецами казались тут все, ибо в одинаковой мере лишены были красок и тепла. Из незнакомцев более других Эрика заинтересовал сухонький старичок, слабыми пальцами рассеянно перебиравший концы нитей, затянувших всю Империю. Уже миновав его, Эрик вернулся, чтобы разобраться с ним подробнее.

Старичок в самом деле выглядел живее и выпуклей прочих теней, а подвижное его лицо отсвечивало изощренным умом. Но поразило Эрика другое – он узнал комнату, откуда расходились мерцающие нити, и помещалась она в его же собственном родовом замке.

– Уж не к тебе ли, Спрут, протянулась одна из этих паутинок? – громко спросил Эрик, но ответа не дождался.

Пожав плечами, он двинулся дальше, прикидывая, какого сорта события могли вплавиться в сознание Дэва. И что еще таилось в глубинах сего монолита? Порыться в такой памяти было бы поучительно.

Внезапно Эрик оцепенел, точно сам обратился в камень. Из жуткой, невозвратной дали к нему всплывала первая, а может, и единственная тут цветная картинка – нетускнеющая, беспощадно реальная, впечатанная до мельчайших подробностей и, похоже, навечно: видимая почему-то со спины фигура могучего Тигра, чьи руки были трусливо и жестоко скручены сзади. Затем великан обернулся, и невольно Эрик издал стон, увидев грозный и прекрасный его лик.

Из приоткрывшегося на секунды прошлого, через тысячи долгих тоскливых дней, на Эрика удивленно смотрел сам Кир, Глава погибшего рода и несчастный отец, возможно, преданный собственным сыном. Его лицо надвинулось в упор, разрастаясь во всю видимую часть стены, легко подавляя прочие отражения, тусклые и бесцветные. И вдруг исполинские глаза вспыхнули гневом, словно два яростных желтых солнца, выплеснув в предателя огненные лучи. Эрик испуганно отпрянул, но пламя лишь опалило стену, не сумев прорваться сквозь время, и зеркальная гладь сморщилась, заслоняя страшное видение.

Но вскоре стена разгладилась. Затем в черной глубине снова пробудился красочный призрак, и картинка повторилась в прежней неумолимой последовательности. Вновь и вновь наплывало на Эрика исполинское лицо, и каждый раз стена болезненно корчилась под пламенным Тигриным взглядом, точно в бесконечной пытке огнем.

– Не позавидуешь тебе, Спрутище, – прошептал Эрик одними губами.

И теперь Дэв неожиданно ответил.

– Трудно менять качество, – пророкотал он гулко. – Но стоит заступить тут на чуть, как следующие шаги перестают быть проблемой. И тогда остановиться уже невозможно.

– Пока кто-то не остановит тебя! – перебил Эрик. – В чем ты хочешь меня убедить, урод?

А ведь неспроста божественный след привел меня именно сюда, вдруг подумал он. И значит, рядом может оказаться другое.

Торопясь, Эрик покрутился вокруг и скоро нашел, что искал: из развороченного взрывом проема выволакивали дрожащего, едва вменяемого ребенка, мечущегося между судорожными рыданиями и отчаянным сопротивлением железным рукам имперцев. Маленький перепуганный Тигренок, расколотый вдребезги своим предательством… или чем-то иным.

– Видишь? – внезапно произнес Голос. – Вовсе не я сломал тебя тогда – я лишь пытался склеить, заклятием заслонив прошлое.

– Зачем? – хрипло спросил Эрик.

– Наверное, тогда я еще был способен на жалость.

– Ложь! Ты покупал себе прощение. – Эрик злорадно рассмеялся. – Но с ценой ты промахнулся – предательство стоит дороже!

– Твое тоже? – вкрадчиво пророкотал Дэв.

– Я не предавал!

– Ты уверен? Но ведь кто-то отключил Защиту.

– Не морочь мне голову! – рявкнул Эрик. – Если доживу до утра, когда-нибудь выясню и это. А сейчас я пришел за другим.

Изображение померкло. Но тут же из беспощадного Зазеркалья навстречу Эрику снова потащили зареванного мальчишку, и во внезапном приступе гнева он саданул по стене рукоятью меча. От богатырского удара по сторонам брызнули ветвистые трещины, и громадный кусок зеркала неожиданно осыпался вниз тусклыми черепками. Из-под хрупкой корки проступила смердящая рыхлая масса, уже источенная трупными червями, – Эрик отшатнулся с омерзением.

– Э-э, старина, – пробормотал он глухо, – да ты наполовину покойник!

– А ты не знал? – спокойно откликнулся Голос.

Но тут Эрик ощутил голой спиной угрозу и обернулся, еще издали высветив мохнатую тушу, спешащую к нему со всех восьми ног, – куда крупнее и проворнее тех черных пауков, что закупорили горловину. Конечно, это снова была Паучиха-царица, прежде обитавшая в порочном сознании Ли, а ныне сосватанная Черному Спруту. И теперь в ней не осталось ничего от человеческой сути – свирепая хищная тварь, усердно оплетавшая паутиной выжженное нутро Дэва, будто уже полагала себя тут хозяйкой. То ли Спрут натравил ее сейчас, то ли господин помогущественней – а скорее, Паучихе самой не терпелось свести счеты с дерзким пришельцем. Впрочем, и Эрик на сей раз не собирался отступать.

– А ведь и здесь, похоже, ты погорел на самомнении, – с ухмылкой заметил он. – Подарочек еще тот! На месте Ли я не слишком бы по нему горевал, да и тебе он не принесет радости.

Чудовищная паучиха уже неслась на Эрика, точно боевой «единорог» на полном ходу, – толстый канат натужно содрогался под ее лапами, и проще всего было бы сейчас его перерубить. Но даже тогда скандальная тварь вряд ли оставила бы Эрика в покое. А потому он лишь сдвинулся немного в сторону, выбирая место для встречи, и приготовил мечи.

Не добежав десятка шагов, Паучиха грузно скакнула на Эрика. Небрежно он ускользнул от атакующей туши, и та с налета врезалась в стену, отозвавшуюся гулким стоном. В следующий миг лавина тяжких Дэвовых воспоминаний обрушилась на Паучиху, на мгновения погребя ее под хрустящими черепками и тут же ссыпавшись дальше. Ошеломленное чудище все ж удержалось на месте, растопырясь всеми лапами между обнажившейся мертвечиной и ближней нитью. Но в этот миг Эрик летящим прыжком заскочил ему на спину, накрест рубанул под собой волшебными мечами, распоров паучью головогрудь на всю глубину. И сразу отпрыгнул в сторону, безошибочно, будто заправский канатоходец, угодив на нить. Брезгливо поскреб клинком о клинок, счищая черную слизь, а искоса наблюдал, как рушится в проем издыхающая Паучиха, недавняя оборотная суть императорской супруги. Обваливая со стены новые порции зеркальной корки, она наконец канула во Тьму, откуда вышла когда-то, и вновь стало тихо. Действительно – глупая тварь!..

– По крайней мере, теперь тебе не грозит увязнуть в паутине, – проворчал Эрик. – Я берегу тебя для себя.

Не получив отклика, он возобновил спуск, легко угадывая божественный след и лишь иногда проверяя свое чутье Клыками. Видел он тут все дальше, обвыкающимся зрением вновь расчленив пространство на вполне проницаемый сумрак и уныло кружащие по нему клочья черного тумана, похожие на оторванные щупальца. Далеко внизу, куда Эрик направлялся, они смыкались в клубящееся месиво, зато над его головой уже проступали оплавленные своды, испещренные бесчисленными дефектами, – словно в старом храме, погибающем от холода и сырости. Даже и сейчас осколки лопающейся корки беззвучно падали сквозь рваный туман то тут, то там, добавляя памяти Дэва новые прорехи. А через наслоения паутины, закупорившей единственный вход, Эрик еще ухватывал проблески далекого света, сам наливаясь от них сиянием, будто посланник небес. Но тягостный спуск все длился, и постепенно вся жизнь стала казаться Эрику непрерывным погружением во Тьму – хотя и с частым пока оглядыванием на Свет. Еще несколько раз он пробовал разговорить Дэва, но тот отмалчивался, будто страшился здешней своей открытости.