Солнце в ночи - Евгений Коковин

Глава тринадцатая

ИСКОННО РУССКАЯ ЗЕМЛЯ

Все с возмещением слушали рассказ Санко. Кто они такие, эти иностранцы, и что им нужно на русском острове? Санко не знал названия судна, на котором прибыли иностранцы. Он не знал также, под каким флагом это судно плавает. Его слова, слышанные от Барнета: "Ингланд - Англия, Норвегия, Германия", привели Чехонина в недоумение. "Что за смесь?" - не без тревоги думал он. Сообщение Санко и весь его рассказ меняли планы Чехонина. Теперь уже нельзя было продвигаться на северо-восток, как об этом еще часа два назад думал и советовался с капитаном Феликсовым начальник экспедиции. Прежде всего нужно разыскать непрошеных гостей и потребовать покинуть остров, принадлежащий России. Чехонину было совершенно ясно, что иностранцы прибыли сюда совсем не с добрыми намерениями. Это подтверждало и то, как они обращались с островным населением. Настоящие ученые и исследователи так не поступают. На "Ольге" не было радиотелеграфа, и Чехонин не мог связаться с Петербургом. А ведь иностранцы могут не подчиниться ему и возможно попытаются оказать сопротивление. Но как бы то ни было, нужно немедленно действовать. Если потребуется применить силу, Чехонин готов и на это. Остров Новый - не нейтральная, не ничейная, а самая настоящая русская земля. И он, русский, не позволит чужеземцам на ней хозяйничать. Наконец, секретное предписание закрепиться на острове дает ему официальные права сейчас здесь распоряжаться от имени России и ее правительства. "Правительство! А..!" - Чехонин усмехнулся. Правительство, которое отказало ему в помощи на экспедицию! И правительство, которое предписывает начальнику этой же экспедиции закрепиться на острове Новом! А что стоит, хотя бы как в учебный поход, послать сюда, в Заполярье, военный корабль?! Возможно, что кто-то в России уже подсчитывает предстоящую мзду за услуги и за обещание отдать Новый чужеземцам. А кто-то в Петербурге добрый, честный, но слепой, беспокоится об этом острове. Но если сведения о посягательстве на Новый верны (а они теперь подтвердились), так нужно было бить тревогу, действовать, а не надеяться на маленькое экспедиционное судно, кстати сказать, отправленное на частные пожертвования. "Ну что ж, если не действуют в Петербурге, будем действовать мы!" - решил Чехонин. Нет, он не только ученый, он русский ученый, и его долг защищать русскую землю! Чтобы свободно и быстро передвигаться по острову, Чехонину нужны оленьи упряжки. Как сказал Санко Хатанзей, у него всего одна упряжка - три оленя и нарта. Но он может привести из стойбища хоть десять упряжек. - Нет, Санко, - с чувством благодарности сказал Чехонин. - Десять не надо. Надо четыре упряжки. - Хорошо, начальник, будут четыре упряжки. Я приведу четыре упряжки. Когда привести? Куда привести?.. Чехонин заметил, что в отличие от многих ненцев, которых он встречал в прошлых экспедициях, Санко не говорил о себе в третьем лице. Он всегда пользовался в разговоре личным местоимением. Несомненно, к этому приучил Санко его русский друг. Посоветовавшись с капитаном Феликсовым, начальник экспедиции решил послать Алексея Холмогорова с Хатанзеем в стойбище за оленями. Капитан Феликсов поведет "Ольгу" в обратную сторону, на запад, туда, где остановилось неизвестное иностранное судно. Сам Чехонин и Иванов отправятся пешком по побережью, по пути продолжая исследовать прибрежную полосу острова. К ночи ветер совсем стих. Уныло-серая пелена облаков ровно и беспросветно покрывала небо. Солнце на северо-востоке чуть угадывалось по бледному розовато-расплывчатому пятну. От комаров не было спасения. Их становилось их все больше и больше. Участники экспедиции уже давно надели защитные сетки - накомарники. Алексей и раньше чувствовал на своем теле укусы и комаров, и мошкары, и оводов, но столько гнуса видеть ему еще никогда не приходилось. Он проклинал эти непроницаемые тучи комаров, отмахивался от них полотенцем и то вскакивал, то садился. Не лучше чувствовали себя и другие. Только Санко относился к комарам с редчайшим спокойствием. И хотя он был без сетки, лишь изредка отмахивался от них. - Ты здесь хозяин, свой, потому они тебя и щадят, - смеялся Чехонин. - Лучше бы стая волков, чем эти твари, - ругался Алексей и подбрасывал в костер щепки, чтобы дымом разгонять ненавистных комаров. - Волки не волки, а с комарами покрупнее этих нам скоро придется встретиться, - заметил Чехонин. Намек начальника был всем понятен. - Вот я лучше к ним и поеду, - заявил капитан Феликсов. - Может быть, все переночуем на шхуне? - Нет, Петрович, - возразил Чехонин. - Вы поезжайте на судно, утром пораньше снимитесь, а мы заночуем здесь. Если не возражаешь, пусть один из матросов останется с нами. - Конечно, - согласился капитан. - Пусть останется Рябухкин. Он меткий стрелок. Понятно, Рябухин? Пожилой матрос Рябухин, большой любитель охоты, с радостью согласился остаться на острове. Капитан Феликсов уехал на шхуну, чтобы утром вести ее на запад. Он договорился с Чехониным, что отдаст якоря поблизости от иностранного судна, но до прибытия начальника экспедиции никаких действий предпринимать не будет. Проводив капитана, Чехонин, Иванов и Рябухин расположились в палатке на ночлег, а Санко в сопровождении Алексея отправился к своей упряжке, оставленной за прибрежными сопками. - Ты тоже видел Григорьева? - опросил Санко, неторопливо шагая по берегу. - Нет, я Григорьева не видел, - с ожесточением отмахиваясь от комаров, ответил Алексей. - А твой начальник - большой начальник? Он хороший? - Он очень хороший, очень умный и очень знаменитый. - Знаменитый? Это какой знаменитый? - Санко впервые слышал такое слово. - Ну как тебе объяснить? Его знают на всей земле. - О-о! - Он очень умный и очень добрый. Санко будет работать с экспедицией. Это Алексей знал, и потому он хотел, чтобы молодой ненец полюбил Чехонина, как полюбил он сам. Алексей с интересом наблюдал за Санко. Ему нравилось спокойствие молодого ненца, его очень ровный, почти без повышений, голос, внимательный и добрый взгляд всегда по-хорошему настороженных глаз. Это была настороженность не подозрения или сомнения. В глазах Санко светились зоркость и пытливость. - На вашем судне тоже нету флага, - сказал Санко. И тут же он поднял с земли какую-то небольшую кость и, рассматривая, вертел ее в руках. - У нас есть флаг, русский флаг. Но сейчас ночь, а на ночь флаг опускается, - пояснил Алексей и подумал: "Санко видит в трех милях "Ольгу", ее мачты, и в то же время замечает все, что попадается ему под ноги". - У тебя хорошие глаза, - сказал Алексей. - А разве у тебя плохие глаза? - удивился Санко. - Нет, у меня тоже хорошие, но твои видят больше. Понимаешь, не лучше, а больше. Они шли еще минут пять. Потом Санко остановился, внимательно осмотрел сопку и сказал: - Здесь. Здесь ружье. Оказывается, Санко спрятал здесь свое ружье. Когда он подъехал к берегу и увидел на рейде новое судно, а потом заметил дым костра в лагере экспедиции, он решил укрыть упряжку и ружье спрятать. Он не знал, чье это судно и какие люди на нем приехали. Может быть, это Григорьев, а может, люди, подобные Крейцу. Приехавшие, если они плохие люди, могли отнять ружье. После ссоры с Крейцем Санко стал особенно осторожным. Санко Хатанзею было двадцать лет. Алексея он считал своим ровесником. Впрочем, они и в самом деле казались ровесниками. Чехонин, Алексей Холмогоров и другие участники экспедиции радушно приняли Санко, они привезли ему письмо и краски от Григорьева. Потому Санко смотрел на них, как на друзей, для которых он готов был сделать что угодно.

Глава четырнадцатая

ЗАЧЕМ СТРЕЛЯТЬ НАПРАСНО?..

Должно быть, нигде так резко и неожиданно не меняется погода, как в Заполярье. Еще не наступило утро, а солнце вдруг прорвалось сквозь серую облачную пелену и засияло над океаном. Так же внезапно возник ветер. Он потянул с северо-запада и все усиливался, жестоко расхлестывая нестойкие облака. Вскоре он так разбушевался, что шумом своим разбудил всех обитателей палатки, хотя она и была за высокой сопкой. Чехонин первым вышел из палатки и с тревогой всматривался в океан. "Ольги" на рейде не было. Может быть, капитан Феликсов еще до шторма решил сняться с якорей. Или якоря не выдержали, что было мало вероятно, но все-таки возможно и крайне опасно. - Зачем смотрит начальник? Чехонин узнал голос Санко. Ненец выводил оленью упряжку из-за сопки, чтобы укрыть ее от урагана на берегу. Только сейчас Чехонин заметил, что держит в руках накомарник. А комаров не было. Они исчезли, как только начался ветер. Сейчас это был уже не ветер, а ураган, раскатывающий в океане гигантские валы. - Я не вижу "Ольги", нашей шхуны, - сказал Чехонин, обрадовавшись появлению Санко. Санко спал не в палатке, а на нарте, у оленей. - Ваша "Ольга" ушла из губы, и это хорошо, - объяснил Санко. - Я слышал и видел. - Ушла до шторма, - успокоился Чехонин на минуту. - Это верно, хорошо. В бухте мели, они во время шторма опасны. Но и в океане сейчас тяжело. И беспокойство вновь овладело им. - Этот ветер будет недолго, - сказал Санко. - Он дует с Большой Тундры. Там тучи нету. Ветер в июле дует из тучи. И чайка летает - ветер стихнет. Скоро чайка на воду сядет. "Санко совсем молодой, а уже многое знает", - подумал Чехонин и приветливо улыбнулся ненцу. Вылез из палатки Алексей, поздоровался и тоже стал смотреть в море. Его тоже поразило отсутствие на рейде шхуны. - Они ушли в море, дрейфуют, - вслух предположил он. - Будем завтракать, Георгий Павлович? - Да, если тронемся в путь, нужно основательно подкрепиться. - При таком шторме в путь? - удивился Алексей. - Санко говорит, что шторм скоро стихнет. Алексей с радостью отметил: начальник экспедиции, ученый, опытный путешественник верит молодому ненцу. А ему и нужно верить. Вчера Санко рассказал и показал Алексею столько интересного, что надолго покорил молодого матроса. Многое умеет делать Алексей Холмогоров, но вот запрягать оленей ему еще никогда не приходилось. Олени у Санко послушные и хорошо знают своего хозяина. Заметив одну за другой несколько тундровых мышей, Санко сказал: - Нохо песя! Хорошая охота на песца будет! Алексей не понял. - Нохо песя - это мышь? - Да, мышь, по-вашему лемминг, песцы едят леммингов. Много леммингов много песцов. Те собаки, что подбегали к высаживающейся на остров экспедиции и ссорились с Роем, оказались около упряжки Санко. Они вскочили и зарычали на Алексея, но Санко одним повелительным окриком успокоил их. Видя, что хозяин дружелюбно разговаривает с гостем, садится с ним на нарту, собаки вскоре совсем подобрели и с любопытством обнюхивали одежду Алексея. Но сегодня на Роя они снова набросились, и Санко долго пришлось оглаживать экспедиционную собаку, чтобы окончательно примирить четвероногих. А к ненцу Рой привык моментально, еще вчера, должно быть, чутьем почувствовав в нем друга. Зато Рой не мог привыкнуть к оленям и зорко следил за ними, с опаской, недоверием и ворчанием. Алексей разжег костер и готовил завтрак. Матрос Рябухин помогал ему. Санко принес из своих нарт два десятка чаячьих яиц. Яйца были крупные, сероватого цвета. Яичница, приготовленная Алексеем, всем понравилась. Как и предсказал Санко, часа через два бешенство урагана прекратилось. Утреннее солнце потеплело, хотя и было почти совсем без лучей. Желто-розовое окаймление постепенно переходило от солнца в бледную голубизну неба. - Можно ехать, - сказал Чехонин и взглянул на Санко, как бы советуясь с ним. - Можно, - согласился Санко. - Только эта погода тоже будет недолго. Солнце говорит: будет туман. Чехонин сказал "ехать", хотя ему, Иванову и Рябухину предстояло идти пешком. Но Санко сказал, что он может проводить Чехонина верст на тридцать и, значит, подвезти на оленях груз экспедиции. Все равно он слишком далеко отъехал на восток. Палатка и основная часть груза - продовольствие, патроны и приборы - были погружены на нарты. Санко на упряжке поехал тундровым высоким берегом, а остальные пошли по прибрежной песчаной полосе. - А если он сейчас повернет оленей и удерет от нас? - высказал опасение Рябухин. - Нет, - сказал Чехонин, - этого он никогда не сделает. За него я спокоен. А Алексей даже обозлился на слова Рябухина. Он ни на секунду не сомневался в честности Санко. Еще не прошло и суток, как в их лагере появился Санко Хатанзей, а Алексей уже полюбил ненца, привязался к нему. Алексею нравились в Санко добродушие и наивность, спокойствие, слитое с необыкновенной энергией, постоянная, почти детская улыбка. Холмогоров, сам выше всего ставящий честность, любил и ценил ее у других людей. И ему было приятно услышать слова уверенности в Санко от Георгия Павловича, которого Алексей также любил за честность и справедливость. Еще перед снятием со стоянки Санко заметил невесть откуда вынырнувшую нерпу. Он показал на нее Алексею и Рябухину. - Давай ружье! - всполошился Рябухин. - Зачем? - опросил Садко. - Я ее сейчас на мушку. Думаешь, не достану? - Рябухин потянулся к ружью Санко. Но Санко решительно отвел руку матроса. - Зачем стрелять зверя напрасно? Ты его не достанешь, лодки нету. Да и зачем тебе сейчас зверь? Не нужен сейчас тебе зверь, пусть живет. Алексей поддержал Санко: - Санко правильно говорит, не нужно напрасно стрелять! Рябухин обиделся. Конечно, нерпа ему не нужна, но он потерял возможность показать свое искусство меткого стрелка.