Укрощение зверя - Василий Головачев

Загородившийся стулом следователь нерешительно глянул на Антона, на своих коллег, на монаха.

– Он вас…

– Ничего он мне не сделает. – Монах встал, улыбнулся Антону, хотя черные непроницаемые глаза его так и остались «запертыми», не отражая никаких эмоций. – Он законопослушный россиянин, не правда ли, Антон Андреевич?

– Мы встречались? – прохрипел Антон, внезапно обливаясь холодным потом от нахлынувшей слабости.

– Разве что в прошлой жизни. – Монах зыркнул на приходящих в себя милиционеров. – Выйдите покуда.

– Я не имею права… – начал следователь.

Глаза монаха недобро сверкнули.

– Оставьте нас на минуту!

Следователь вздрогнул, махнул рукой помощникам, отправляя их за дверь, вышел следом.

Монах пододвинул стул.

– Присядь, Антон Андреевич, погутарим.

Антон рухнул на стул: ноги не держали, волна слабости дошла и до них, тело казалось рыхлым ватным комом. Служитель церкви перекрестил его одним пальцем, и Антон заметил на пальце черный ноготь. В памяти ворохнулось какое-то смутное воспоминание, связанное не то с монахами, не то с черными ногтями, но утонуло в болотной жиже головы.

– Кто вы?

– Я служу Господину, – дернул щекой монах. – А звать меня отцом Марцианом. Однако речь не обо мне, гражданин Громов. Положение твое незавидное: попытка ограбления, драка, нападение на блюстителей закона…

– Я никого не грабил.

– Допустим, да кто в это поверит, мил человек, ежели ты постоянно пьешь и не контролируешь себя? А свидетели твоих неблаговидных деяний всегда найдутся. Вот и получается, что светит тебе исправительно-трудовое учреждение в Магаданской губернии на долгие годы. Как говорится, люди делятся на две категории: те, кто сидит в тюрьме, и те, кто должен сидеть в тюрьме.

– Не виноват я…

– Э, мил человек, заладил: не виноват, не виноват, – а доказать сие трудно, если вообще возможно.

– Вам-то что? Зачем вы все это мне рисуете?

– Есть возможность избежать наказания. – Монах поднял руку, предупреждая возражения собеседника. – Даже если ты не виноват, тебя уже отсюда не выпустят.

Антон помял затылок пальцами, закрыл глаза: боль не проходила, мешая думать.

– Чего вы хотите?

– Хороший вопрос. Я представляю одну структуру, служащую своему Господину. Присоединяйся, Антон Андреевич, не пожалеешь.

– Что за структура?

– Служба Храма.

– Какого еще храма? Христа Спасителя, что ли?

– Этой службе уже больше десяти тысяч лет.

– А Господин кто? – Антон уловил острый блеск в глазах священнослужителя, перевел взгляд на руку с черным ногтем, и вдруг его озарило. – Уж не Морок ли?!

– Догадливый, – растянул губы в неприятной усмешке монах.

– Ах ты, дрянь! – Антон попытался вскочить, но у него не получилось, ноги не держали, и тело оставалось рыхлым и пропитанным водой как губка. – То-то я думаю, на кого ты похож! Хха!

– Я не хранитель Храма, – качнул головой собеседник. – Я чемор Костромской волости. Хха – мои слуги. Но не суть. Предлагаю подумать и присоединиться к нам. Боевые кондиции ты еще полностью не утратил, и это радует.

– Ни за что!

– Дело твое, мил человек. Если тебе нечего терять… детишек не жалко… тогда покорячься на лесоповале.

– Пошел вон!

– Заходите, – позвал монах.

Дверь распахнулась, в кабинет вбежали следователь и два амбала с дубинками.

– В камеру его, пусть поразмышляет о житье-бытье.

Здоровенный сержант вытянул Антона дубинкой вдоль спины, так что тот свалился со стула, и монах добавил:

– Не перестарайтесь, материал сгубите. Возможно, он мне еще понадобится.

– Вставай! – ударили Антона в бок ногой.

Что было потом, он уже не помнил.

Очнулся в камере-одиночке с разбитым в кровь лицом. С тоской спросил сам себя: что дальше, Громов?

Никто ему не ответил.

Глава 7

Черный Вей

Алексей Ридигерович Балабонов родился тридцатого июля тысяча девятьсот шестьдесят второго года во Владивостоке. Закончил среднюю школу, отслужил в армии и поступил в Высшую Краснознаменную школу (ВКШ) КГБ, на факультет контрразведки. Успешно закончил, после аспирантуры получил ученую степень кандидата юридических наук и был оставлен в ВКШ преподавателем.

До девяносто девятого года карьера Балабонова ничем не выделяла его среди коллег. Интерес к росту он стал проявлять в начале двадцать первого века, когда работал в НИИ «Прогноз», где занимался изучением паранормальных явлений и возможностей их применения в интересах спецслужб.

Его заметили, и в две тысячи втором году Балабонов перешел на работу в Службу безопасности президента России. Был аналитиком, начальником аналитического отдела, заместителем начальника Службы. Занимался вопросами астрологии, оккультизма, телекинеза и парапсихологии. В две тысячи шестом году Алексею Ридигеровичу присвоили звание генерал-майора.

В две тысячи восьмом он вошел в состав Межведомственной комиссии по защите государственной тайны. Ушел из Службы безопасности президента в бизнес, руководил инвестиционной компанией «Меркурий». А затем его заметил депутат Госдумы Калошин, он же – Черный Вей, эмиссар Морока в России, и предложил иную службу с иными горизонтами и перспективами. И Балабонов без долгих раздумий согласился. Он был уже подготовлен к тому, чтобы поверить в систему Морока и принять предлагаемые условия. Именно он и стал Черным Веем после того, как Калошин ушел в мир Морока вместе с Господином.

Из компании «Меркурий» Балабонов подался в депутаты Государственной думы, а оттуда – в Министерство внутренних дел, где и получил должность замминистра.

В свои пятьдесят лет выглядел Алексей Ридигерович на тридцать: высокий, статный, широкоплечий (недаром служил в Кремлевском полку), с гривой красивых седых волос, лицо мужественное, с волевой складкой губ, подбородок тяжелый, упрямый, а глаза бледно-голубые, с поволокой, производящие на женщин исключительно сильное впечатление. Лишь изредка в них всплывала презрительная искра, характеризующая его отношение к собеседнику и к людям вообще, и тут же тонула в бледной голубизне показного отеческого внимания.

Девятнадцатого июня замминистра вызвал к себе помощника рано утром: по понедельникам он начинал работу в восемь часов.

Помощник явился через две минуты. Он был предельно исполнителен, предан и ради шефа мог пойти на все. Звали его Фатых Дехкиев, он имел звание майора, и в системе министерства его знали как начальника охраны заместителя министра. О том, что он выполняет еще и особо деликатные поручения Балабонова, знали только двое: сам Алексей Ридигерович и чемор Храма Морока Хрисанф.

Фатых Дехкиев родился в Фергане в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. После окончания школы неожиданно для всех легко поступил в МГИМО, закончил, год отработал в Институте мировой экономики и был переведен в Службу внешней разведки России. Балабонов встретился с ним случайно: оба участвовали в Форуме глобальной политики НАТО в Брюсселе, хотя и с разными целями. Познакомились. Будущему Черному Вею нужны были соратники и верные исполнители. Он присмотрелся к Дехкиеву. Молодой чекист произвел на него хорошее впечатление. Особенно понравилось Алексею Ридигеровичу знание образованным молодым человеком приемов рукопашного боя, сам Балабонов увлекался лишь гольфом. Спустя какое-то время он уговорил президента перевести Дехкиева в Службу безопасности. С тех пор они работали вместе, хотя Балабонов и менял места службы. Будучи уже заместителем главы МВД, Алексей Ридигерович легко устроил Дехкиева своим телохранителем.

Фатых мало походил на узбека. Его матерью была украинка, и он перенял почти все ее черты: круглое лицо, губы сердечком, нос луковкой. Об узбекской крови говорили лишь черные, блестящие как вороново крыло волосы да разрез узких желтых глаз. Однако характером он пошел в отца, известного узбекского оппозиционера, и только казался интеллигентно-мягким.

– Садись, – пригласил Алексей Ридигерович порученца. – Докладывай.

Дехкиев бросил взгляд на картину, висевшую за спиной заместителя министра, сел за Т-образный стол. Картина по сути отражала внутреннее отношение Балабонова к человечеству. На ней была изображена троица, хотя и далеко не святая: первый персонаж убивал кого-то ножом, второй стрелял ему в спину, третий бил дубинкой по голове человека с пистолетом.

– Внешники, – сказал Дехкиев, раскрывая папку.

– Давай, – кивнул Балабонов.

«Внешниками» они между собой называли дела, которые вызывали общественный резонанс и подлежали раскрытию. Существовали еще и «внутренники» – дела, которые не докладывались министру, и работали по ним спецгруппы, подчиненные напрямую Дехкиеву и самому Алексею Ридигеровичу.

– Убийство двух братьев-предпринимателей в поселке Медное Тверской губернии. Преступники почти не оставили следов, но шансы на раскрытие высокие.