Две тетради - Коваленко

С утра я мотался по городу и очень устал. Ни на какой бал идти не хотелось, но я обещал Эвелине. У неё — Первый бал, а для девочек это очень важно. Принял ванну, оделся, причесался и пошёл за ней. Боги мои, как она прелестна в своем простом и очень девичьем платье с тонкими лямочками на хрупких плечиках! Она посмотрела на меня немного тревожно, в глазах немой вопрос: «Как я? Хорошо ли выгляжу?». Я тоже ответил её глазами, и она облегченно выдохнула. Когда я подал ей коробку с украшениями, она открыла её и снова посмотрела на меня. В её глазах было столько благодарности и восторга, что тут уж выдохнул я. Попросил разрешения застегнуть. Она повернулась спиной, наклонила голову, на тоненькой шейке выступили хрупкие косточки. Мне стоило больших усилий, чтобы не поцеловать их. Я едва-едва зацепил замочком колечко другого конца цепочки — руки плохо слушались меня. Она взяла меня под руку, и мы пошли. Я чувствовал, что сегодня готов убить любого, кто посмеет обидеть её. Зачем мне шпага?

Вошли через боковую дверь, чтобы не привлекать лишнего внимания. В зале обычное бальное дефиле. Дамы гордо демонстрируют свои платья и украшения. Их мужья, выпятив животы и задрав головы, демонстрируют стоимость этих нарядов. Да, пожалуй, здесь годовой бюджет не одного княжества или графства!

В зал вошли Король и Королева. Все приветствовали их. Заиграла музыка. Король и Королева открыли бал. Я пригласил Эвелину. Она сначала растерялась и была неловка. Но я почувствовал момент, когда она полностью доверилась мне, и стало легко. Потом она танцевала с Королем, а я жутко ревновал. Когда мы с ней вновь танцевали, и она смотрела мне в глаза и улыбалась, меня охватила такая нежность, что и передать нельзя…

На четвертый танец её пригласил молодой человек, сын князя М., затем другой, третий. Она всем улыбалась и все улыбались её.

Боги мои, неужели кроме меня этого никто не видит?! Она здесь словно пришелица из другого мира. Мира, где люди внимательны и добры друг к другу, где царят мир и спокойствие, счастье и радость. И она принесла добро и радость сюда, в этот зал. Она улыбается и раздаёт добро и радость всем и каждому. И добро и радость заполняют весь зал. И все улыбаются и становятся добрее. Улыбается даже та всегда недовольная грымза маркиза Ф. Улыбаются и жмут друг другу руки многолетние враги граф М. и граф Н. Барон О. и барон П. застряли у дверей, пытаясь убедить пройти первым другого. Две Придворные дамы, вечные соперницы, держатся за руки и что-то щебечут друг другу. И все неосознанно тянутся к ней, к Эвелине, как к источнику света. Вон старый пень князь Р. направляется к ней. Его опережает какой-то юнец, и они уносятся с Эвелиной в вихре танца. Князь Р. махнул рукой и пошёл к таким же старикам пить вино. У неё нет даже времени съесть что-нибудь вкусное, что в изобилии расставлено на столах, расставленных вдоль стен. Улучаю момент, подаю ей бокал с напитком. Она залпом выпивает. Её снова кто-то приглашает, и она убегает танцевать. Ко мне подходят, говорят: «Какой прекрасный бал! Как очаровательна Ваша спутница! Как хорошо Вы выглядите!» — всякое такое приятное. Подходит Изольда, говорит, как она меня любит и как благодарна. Говорю, чтобы она благодарила маркиза. Изольда отходит. Смотрю на Эвелину, а она танцует и улыбается, улыбается и танцует. Она порхает по залу, словно белая бабочка, а большой алый бант на спине — её крылышки. Она совсем не устала. В её глазах веселье и счастье.

Последний танец мы снова танцевали вместе. Звучала медленная мелодия. Эвелина смотрела на меня спокойно и немного печально. Я смотрел на неё и вдруг почувствовал, что мы — две половинки чего-то целого, как когда-то предсказывала она. Я думал о том, что я отдал бы всё, чтобы остановить это мгновение, чтобы она всегда осталась такой, какой я вижу её сейчас. И я понимал, что после всего того, что нам предстоит пережить, она не останется прежней. Прежним не буду и я. Если останемся живы. У меня никогда не было такого короткого и такого длинного танца…

Музыка закончилась, вышли на террасу. Все смотрели фейерверк, а я смотрел на неё. Она веселилась как маленькая: прыгала, кричала, хлопала в ладоши. Вдруг с её головы дождем посыпались шпильки, прическа рассыпалась, волосы водопадом хлынули на плечи и спину. Она огорченно посмотрела на меня. «Всё, Эвелина, праздник окончился» — сказал я. Проводил до дверей её комнаты, поцеловал её маленькую ручку и ушёл. Долго не мог заснуть. Думал о ней, о нас, о том, что с нами будет. Задремал под утро. Проснулся от гомона птиц Эвелины. Вставать не хотелось. Но Долг — есть Долг. Встал, умылся, что-то съел, сел на коня и выехал за ворота дворца.

Праздник кончился и начался АД. Наконец-то было объявлено об эпидемии. Народ хлынул из города. Все дороги забиты. Давка. Ругань. Женщины кричат. Дети плачут. Несколько человек в толпе задавили, среди них ребёнка. Телегу, у которой сломалось колесо, вместе с поклажей выбросили на обочину. На мосту сломались перила и кого-то скинули в воду, кто-то упал сам. Мост высокий, река мелкая каменистая, наверное, разбились, бедолаги. К общей суматохе добавились большие кареты знати. Оказывается, они уже давно отослали в свои поместья по нескольку возов добра, теперь, отгуляв на Королевском балу, со всей своей челядью едут в свои усадьбы. В одной толпе больные и здоровые повезли и понесли эпидемию по стране.

Стражники Магистрата куда-то исчезли. Порядок поддерживают мои вои из гарнизона. Они действуют четко, уверенно, умело, но их явно не хватает. Царят хаос и неразбериха. Ничего, завтра будет полегче.

Тетрадь Эвелины. Пророчества сбываются

Умерла Королева. Её похоронили без приличествующих её сану торжеств. Положили в гроб. Всё лицо и её руки покрыты коростами, как тогда в моём видении. Обсыпали тело каким-то порошком, чтобы зараза не распространялась, закрыли крышку и отнесли в королевский склеп. На похоронах народу было немного. Только несколько приближенных Придворных дам. Остальные Придворные давно разъехались. Король даже не вышел проститься