Превосходство - Дмитрий Пшеничный

«К дьяволу этих висельников», – подумал он, – «мне бы только добраться до хоть одного, хотя бы самого захудалого порта Новой Англии, где есть королевская власть, и при должном везении я смогу вернуться к своему заданию».

Погружённый в полные радужных надежд размышления, Нэш ещё раз взглянул на усеянное звёздами полотно. Проведя рукой по тщательно отполированному планширю, он лениво зашагал в сторону кубрика.

Нэш проснулся от громкого шума, доносившегося с верхней палубы. Немного поморгав, словно проверяя работоспособность глаз после сна, он явственно ощутил, что вновь не выспался, и если бы ни разбудившие его звуки, наверняка, провалялся бы ещё пару часов. Прислушавшись, он понял, что шум образовывался из многочисленных голосов. Воздух в кубрике был невероятно удушливым и затхлым, в то время как весь этот гул был достаточно тревожным, и Нэш поспешил накинуть грязную рубашку – он её так и не сменил, лишней одежды на корабле не было. Одевшись и немного вспушив волосы, Нэш заторопился наружу, чтобы посмотреть, что стало причиной этого утреннего переполоха.

Выбравшись на шкафут7, он увидел плотную толпу моряков, окруживших зону, в центре которой, насколько он помнил, должен был оказаться кабестан8. Матросы впереди буйно кричали, но из задних рядов ничего не было видно. Воспользовавшись небольшой прогалиной, образовавшейся между двумя стоявшими перед ним загорелыми гигантами, Нэш протиснулся ближе к центру происходящего и обомлел.

Возле полукруглой широкой конструкции, служившей для наматывания якорной цепи, сидел человек. Спина его была прислонена к лебёдке, а голова откинута – так, словно он сам положил её на поверхность кабестана, желая расслабить шею. Глаза мужчины неестественно завалились внутрь и совершенно не моргали, а на лице у него застыла глупая и несвойственная человеку в повседневной жизни гримаса. Виной всему был предмет, предательски торчавший у него из горла – длинный и чрезвычайно острый кортик. В основании лезвия, у самой рукоятки, виднелась странная вещица, похожая на небольшой кусок пергамента. Приглядевшись внимательнее, Нэш понял, что вещица была ничем иным как игральной картой. По очертаниям рисунка на её лице и превалировавшему чёрному цвету, он определил, что карта являлась тузом пик.

Внезапно жужжание роя вокруг, а именно таким теперь представлялся этот звук Нэшу, в одно мгновение стихло. Том отвёл глаза от тела и увидел капитана Яна Баккера, появившегося внутри живого кольца, образованного моряками вокруг трупа. Выглядел капитан не лучшим образом – его густые чёрные усы и борода заметно поредели, а волосы на голове были грязными и полностью потеряли форму. Глаза Баккера – красные и бесконечно усталые, хаотически бегали из стороны в сторону, словно пытаясь найти объяснение произошедшему. В руке он держал длинный кавалерийский пистолет, курок его был взведён.

Тяжело дыша и с трудом передвигаясь, капитан подобрался к телу и принялся его пристально рассматривать. Через несколько секунд он обернулся к толпе, в которой теперь почти не шептались. Над палубой повисла людская тишина, нарушаемая только отзвуком бьющих о борт волн и скрежетом покачивающихся снастей.

Наконец, случилось то, чего на «Кокетке» не знали уже несколько недель – Ян Баккер заговорил.

– Пиковый туз, джентльмены, – с загадочной интонацией произнёс он, не то как вопрос, не то как утверждение.

Волнительный гул пробежал по рядам моряков. Они тревожно передавали друг другу слова, сказанные капитаном, повторяя их словно страшную мантру. Баккер скользил глазами по лицам своих людей, как будто выжидая и надеясь, что кто-нибудь из них сейчас же выдаст себя. Сиюминутного разоблачения не последовало, и тогда он вновь прервал тишину:

– Как… как вы, псы, можете объяснить тот факт, что… убит мой квартирмейстер?

На Нэша словно опрокинули ведро ледяной воды. Странно, но рассматривая убитого, он, до сего момента, ни на секунду не успел задуматься о том, кем был этот несчастный. Его внимание приковывали кинжал, игральная карта – всё, вплоть до одежды мертвеца и складок на ней, но только не его личность. Только теперь, совершенно внезапно и, вероятно, с подачи Баккера, он понял, что это был Винсент Мейсон – квартирмейстер и патрон Гая Брукса, человек, обладавший на корабле почти неограниченной властью, выше которой был только капитан, которого Мейсон как раз и собирался свергнуть.

Тем временем люди на палубе не на шутку взволновались – окончательно осознав, что произошло, они стояли теперь перед смятённым, но в то же время вернувшим присущую себе в прошлом твёрдость Баккером, и ситуация была такова, что у обеих сторон был прекрасный повод перегрызть друг другу глотки. Но капитан, опытный морской волк, понимая возможное развитие событий, сделал ход первым. Он задал свой вопрос громким и отточенным годами жёстким командным голосом:

– Чей это туз? Чья была колода?

Из толпы появился Льюис, молодой моряк лет двадцати, тот самый, в компании которого Нэш, Энди и Николас сидели ночью на носу. C юношеской гордостью, словно отчитываясь за успехи в учёбе перед наставником, он торжественно пробасил на весь шкафут:

– Карта из моей колоды, сэр. Я её опознал.

Баккер удивлённо посмотрел на него, а затем аккуратно спросил:

– Уверен?

– Так точно, сэр, – радостно подтвердил Льюис.

Нэш увидел, как оказавшийся неподалёку Энди Кейнелл замотал головой. В этот же момент в паре футов от них раздался громкий оглушительный хлопок. Когда дым рассеялся, перед собравшимися на палубе появился ещё один мертвец – бедняга Льюис лежал с пробитым насквозь черепом – пуля Баккера угодила ему ровно в переносицу.

Нэш почувствовал лёгкую тошноту. В последнее время он видел столько смертей и искалеченных трупов, что, казалось, ничто уже не могло по-настоящему его шокировать, или вывести из равновесия. Но когда прямо у него на глазах застрелили наивного и ещё не знавшего жизни юношу, с которым всего считанные часы назад они вместе сидели и распивали эль – в глазах у Нэша вновь помутилось. «Проклятый Льюис, кто тянул его за язык, зачем было говорить, что это его колода?» – хаотически размышлял он, пытаясь найти хотя бы одно оправдание чудовищной по своей глупости и бессмысленности смерти.

Нэш посмотрел на Энди – в глазах того сверкали молнии. Верный Баккеру до последнего, теперь, когда капитан, казалось бы, наконец поступил как решительный и хладнокровный лидер, чего от него и ждали, Энди не готов был принять того, что Ян, не разбираясь, убьёт первого молодого дурака, который только попадётся ему под руку. Дураком этим оказался Льюис, ставший Энди близким товарищем, и если бы не остановивший его Ник, Энди наверняка бросился бы на Баккера, а количество трупов на палубе увеличилось бы до трёх – вопрос в том, кто стал бы третьим – капитан или сам Энди.

Баккер, сунув пистолет за пояс, обвёл презрительным взглядом несколько обескураженную скорой развязкой толпу и властно произнёс:

– Похороните тела и отдрайте палубу, – договорив, он неспешно направился к своей каюте, но затем остановился и добавил: – Да, и ещё… выберите мне нового квартирмейстера.

Нэш стоял у фальшборта, отрешённо наблюдая за тем, как моряки быстро и чёткими отточенными движениями, явно делая это не в первый раз, заворачивали два тела в грубую парусинную ткань. Мейсону сложили руки крест-накрест, а в правую ладонь вложили кинжал – но не тот, которым он был заколот, а его личный нож, за которым специально ходили в каюту. Под левую руку покойнику сунули принадлежавший ему пистолет. Веки на глазах принудительно опустили, а затем положили по монетке на каждое око. В завершение, кто-то из матросов притащил небольшой бронзовый крестик, который Винсенту прикрепили к груди. Молодому Льюису Брэбэму, видимо в силу недостаточного положения, которого он успел добиться при жизни, оказали куда меньше почестей – лишь прикрыли глаза и тоже вложили в руку его собственный кортик.

Пиковый туз, совсем позабытый занятыми погребением моряками, вскоре оказался на дощатом полу палубы. Преодолевая крупную волну, корабль покачнулся, и карта очутилась совсем рядом с Нэшем. Он подобрал заляпанный кровью кусочек бумаги и принялся с интересом его рассматривать. Внезапно рядом раздался хорошо знакомый голос – Нэш знал его лучше любого другого на этом корабле.

– Странная карта этот пиковый туз, – загадочно произнёс Энди Кейнелл.

– Почему? – холодно поинтересовался Нэш.

– Карта смерти. Во всяком случае, так верит большинство ребят.

– Масть как масть, брехня это всё, – гневно отозвался Нэш. Он крайне устал от многочисленных правил и верований, принятых у экипажа «Кокетки».

– Суть не в том, что ты об этом думаешь. То, что думают люди, вот что важно. Тот, кто порезал Винса, в курсе о традициях. И это знак, понятный тем, кому он адресовался.