Лабиринт теней - Улисс Мур

Войнич выключил телефон.

И пошёл по дороге, чтобы подобрать ключи. Возможно ли, удивлялся он про себя, что вокруг только подобные ничтожества? И какого чёрта нужно этому надутому пузырю Эко? Ещё один номер в гостинице «Даниэли»? Билеты на театральную премьеру? Может, это он порекомендовал водителя? Или он внук старого Поджигуса, привратника в клубе?

В данную минуту он не сомневался только в двух вещах: что он не намерен выслушивать жалобы Эко и что водитель — патентованный дурак, неспособный найти такую дыру, как Килморская бухта, в такой дыре, как графство Корнуолл.

Но, с другой стороны, всё это лишь подтверждало его теорию о том, что Килморская бухта не существует. Никогда не существовала. И вся эти россказни Улисса Мура про сумасшедшего художника и говорящие записные книжки не что иное как глупая выдумка.

Шутка.

Фокус.

Если не считать, что…

Снова зазвонил мобильник. И опять заговорил Эко.

— Прошу вас, барон Войнич, выслушайте меня, я сейчас…

— Решай всё сам, — прорычал Маляриус Войнич и отключил телефон. Не вовремя тот звонит. Очень не вовремя, пусть сам решает, что делать дальше. Пусть спалит этот проклятый Разрисованный дом. Пусть затопит хоть всю Венецию! Его это не интересует!

На третий звонок он ответил, даже не посмотрев, кто звонит.

— Я убью тебя, — произнёс он ледяным тоном. — Как только увижу, убью.

В ответ не прозвучало ни слова. Только молчание, странное и грозное.

Очень грозное.

Маляриус Войнич начал догадываться, что допустил какую-то страшную ошибку, ещё прежде, чем скрипучий, кислый, как лимон, голос спросил:

— Маляриус?

Главе Поджигателей хватило секунды, чтобы, взглянув на дисплей, получить подтверждение, что говорит его сестра — доктор Вивиана Войнич. Её называли также «медсестрой дьявола» за не слишком мягкий характер и неприветливую манеру общаться.

На пять лет старше брата. В прошлом образцовая студентка, потом образцовый университетский профессор. Сейчас престижнейшая работа в международной медицинской комиссии. Безукоризненная старая дева. Одним словом, ведьма.

— Я правильно расслышала, Маляриус? — снова заговорил скрипучий голос.

Вивиана Войнич, единственным потомком семьи считала себя, как будто её брат вообще и не существовал. Она создала ему жуткое детство и поистине драматическую юность. Она оказалась диктатором, который ни на йоту не желал отступать от своих нерушимых убеждений.

— Виви! Какой сюрприз! — заговорил барон Войнич. — Я не ожидал твоего звонка. В неудачный момент ты позвонила, знаешь!

— Мариус, я правильно расслышала? — невозмутимо повторила его сестра.

Вивиана могла повторить эту фразу сто раз. Она всегда так делала. Повторяла и повторяла до бесконечности, пока её собеседник чуть с ума не сходил, повторяла, пока не вынуждала его сказать то, что хотела услышать. Гнев, ослепивший главу Поджигателей, подействовал сначала на одну бровь, потом на другую, и через несколько секунд всё лицо Маляриуса Войнича задёргалось в нервном тике.

— Я хорошо расслышала, Маляриус?

— Что ты расслышала, дорогая? — спросил Маляриус с дрожащей губой, шаркая ногами по гальке.

— Ты сказал: «Я убью тебя. Как только увижу, убью».

«Ты даже не представляешь как я и в самом деле хотел бы это сделать!» — подумал Маляриус, а вслух произнёс:

— Ты ошибаешься. Я никогда не говорил ничего подобного.

— И всё же сказал. Я прекрасно это слышала. И не шаркай по гальке. Ведь мама учила нас не портить обувь, но похоже, ты так и не научился этому, верно?

Войнич замолчал, окутанный облаком пыли, которая поднималась от его подошв.

«Но как она узнала?» — удивился он про себя. Подобное происходило не впервые.

— Маляриус, скажи мне, где ты сейчас находишься и почему тебя нет дома.

— Я в отъезде.

«Ах!», раздавшееся в телефоне, походило на удар колокола. Далее последовал неизбежный язвительный комментарий:

— Ты никогда никуда не ездил. Никогда не путешествовал. Это я разъезжаю по свету.

— Ошибаешься, — возразил Войнич. — И если говорю, что в отъезде, значит, я в пути.

В ответ он услышал истерический смех. Долгий истерический смех.

— И куда же, интересно, ты отправился? В Гринвич? В Гайд Парк?

— В графство Корнуолл.

Последовало молчание.

— Не смейся надо мной, Мариус, — заговорила Вивиана. — Не смейся надо мной.

— Я не смеюсь над тобой, Вивиана. Слышишь этот шум? Это море.

— И ты не хочешь мне объяснить, по какой такой таинственной причине ты оказался в Корнуолле? Нет, подожди, не говори! Это по делам твоего клуба «маленьких друзей», верно?

— Клуб называется «Поджигатели», — процедил Маляриус Войнич. — И никакие это не «маленькие друзья»! А я — последний защитный бастион в этом деградирующем городе! И той самой цивилизации, ради которой ты так любишь трудиться, дорогая Вивиана!

Но намерение сестры было очевидно. Она в тысячный раз попыталась внушить ему, что единственное занятие, которое он выбрал в своей жизни самостоятельно — стать Поджигателем — это всего лишь глупый каприз. Способ, как и многие другие, убить время.

Он вспомнил это в долю секунды и со всем спокойствием, на какое только был способен, возразил:

— О нет! Моя работа тут не причём. Я отправился в поездку ради удовольствия.

Последовало долгое молчание.

— Маляриус? Теперь я уже нисколько не сомневаюсь, что ты смеёшься надо мной. Или же, что тебе очень нездоровиться. Могу послать к тебе хорошего доктора, если точно скажешь, где находишься.

— Почему ты так решила, Вивиана?

— Потому, что ты даже понятия не имеешь, что означает выражение «путешествовать ряди удовольствия»!

— Почему? А ты, что, знаешь?

— Маляриус, вот что — хватит! — вскричала его сестра властным тоном, обычным для старшей сестры. — Возвращайся немедленно домой.

— А то что? Маме скажешь?

— Маляриус! Не говори так о маме, понял?

Дело в том, что с тех пор, как мамы не стало, Вивиана взяла на себя её роль. И не упускала случая напомнить брату об этом. Но сейчас, впервые за многие годы Маляриус Войнич, может, наверное потому, что был слега расстроен поездкой, а может, потому что разозлился из-за всего прочего, из-за этого городка под названием Килморская бухта, которого он никак не мог найти, из-за Эко, который бездельничал в Венеции, из-за других Поджигателей, которые делали то же самое в Лондоне, короче, из-за всей этой неприятнейшей истории с Улиссом Муром…

Дело в том, что…

Что…

Что ему захотелось раз и навсегда высказать сестре всё, что он о ней думает.

Захотелось восстать.

Причём так, чтобы уже никогда не вернуться к прошлому.

— Послушай, Вивиана, дорогая. Есть какая-то определённая причина, из-за чего ты позвонила мне, или это только повод сообщить, что ты ещё жива? Почему отнимаешь у меня столько времени? У меня новая машина, которую нужно вести, нужно найти гостиницу и…

Он хотел было добавить кое-что по поводу водителя, но он произнёс другое:

— Тут у меня ещё приятель по игре в гольф, и мы хотим с ним немного расслабиться на поле. Поэтому, если тебе больше нечего сказать мне, я закончил бы наш разговор.

Вивиана успела произнести только:

— М…

И Маляриус Войнич отключил телефон.

Потом осторожно взял мобильник в ладони, словно защищаясь от возможного взрыва.

Но ничего не произошло.

Его сестра ничего не сделала.

Она не могла ничего сделать.

Где-то впереди на дороге блеснул брелок от ключей, и Маляриус, шаркая, направился за ними.

Он шаркал всю дорогу, пока шёл.

Потом просигналил телефон.

Это опять звонил Эко.

Маляриус не отвечал долго, пока не дошёл до ключей и не поднял их, а потом весело ответил:

— Слушаю тебя.

— Мне неловко беспокоить вас, барон Войнич, но такова уж ситуация! — одним духом выпалил Эко. Госпожа Блум заперлась у себя в доме и, похоже, не намерена выходить. Ребята в Лондоне сообщают, что господин Блум не вернулся с работы, и вот уже несколько часов у меня нет никаких известий от братьев Ножницы. Короче говоря, что будем делать?

Маляриус Войнич подбросил ключи на ладони и повернулся с к синему морю, в котором уже утонуло солнце. Подумал несколько секунд и наконец ответил:

— Совершенно ничего.

— Как вы сказали, шеф?

— Ты не ослышался. Ничего не будем делать, Эко. Я окончательно убедился, что вся эта история Улисса Мура — гиблое дело.

— Ну, а история… с фресками… и французским художником?

— Морисом Моро? Мы спокойно решим её. Понаблюдай эту ночь за госпожой Блум. А завтра увидим.

— Барон Войнич, позволю себе напомнить, что…

— О, мне совершенно наплевать, о чём ты хочешь напомнить. Я скажу тебе, что собираюсь делать. Отправлюсь искать гостиницу в Зенноре, высплюсь, напишу утром страницу моего романа и решу, что делать дальше, в зависимости от того, в каком проснусь настроении.