Дети забытых богов – 2 - Игорь Афонский

– Его имя Легион!

пробормотал он, и увидел этот зал уже бесконечным. Не пятьсот, а тысячи тысяч теней замерли в ожидании последней команды лидера этого чудовищного обряда.

– Если выйти на солнечный свет они пока не могут, то зачем мне стремиться к ним? Но если я сейчас уйду, то они сразу поймут, что я не такой, как все. Поймут, что я что- то вижу, и самое главное, что- то знаю!

Он сделал шаг в сторону, изображение в проеме дверей изменилось, пропала сама иллюзия искажения. Там, где- то в глубине зала, мелькнуло слабое освещение, и самое главное там стояли живые люди. Арсений еще раз стал читать свою молитву, сначала про себя, потом шёпотом, а последнее слово вслух. Это получилось зло, весело, именно так, как он иногда умел.

– Аминь!

Товарищ Люба еще раз с удивлением посмотрела на него, поправила где- то на шее ладанку, которую не было видно. Это он ей успел подарить недавно, в свете последних событий.

Он чувствовал, что – то изменилось в лучшую сторону. Сразу прошиб холодный пот. В руках текст с его речью, они тронулись с места, но пока не вошли в зал. Она еще с недоумением смотрит на него.

– И неужели она не видит, что ждет их за порогом! Даже не смерть, это бездна! Может быть, это он такой один, или безумие присуще только ему?

Товарищ Люба тянет его в зал, кажется, что это страшный сон, ночной кошмар. Он сейчас проснется, и все исчезнет. Ему нужно зачитать свою речь. Для этого следует войти в зал, протиснуться через ряды безликих столбов, с горящими глазами.

Не все так скверно, люди еще остались, и это его успокоило. Группа мужчин в секторе, который освещался солнцем. Их было ровно четверть от всех присутствующих. Зал уже не казался таким зловещим, безграничным, как минуту назад. Стала исчезать его наполненность размытыми силуэтами и «темнокожанными», мускулистыми нелюдями и монстрами. Ветер словно сдул лишние фигуры, и сломал чужой строй.

– Ясно! Кто – то отдернул штору!

Он посмотрел на другую группу. Та давно была освещена, и обладала чем- то тревожным, холодным и безграничным. Фанатичность читалась там, но не было времени что- то разглядеть, и места среди них, точно тоже не было.

Подоспели с улицы еще товарищи. Много, словно прорвало. Они- то с любопытством заполнили тишину этого молчания. Живые люди растворились среди остальных, ничего пока не понимая. Проходя дальше в зал, он уловил на себе хищный взгляд упрямого человека в пенсне. Тот словно не ожидал живого потока в данном месте. И видел, кто именно шел впереди.

Теперь на трибуне выступал тучный краснощекий человек, которого окружали его соратники. Было видно, что он умел говорить, и самое главное, его слушали все. Неожиданно открылись остальные двери, и в зал потянулись еще люди. Стало заметно, что тем, кто стоял тут раньше, стало вдруг тесно. Но не это было главное. Вместе с дверьми кто- то одергивал шторы, открывал просветы и распахивал настежь окна. Вместе со светом в зал ворвался свежий воздух!

Несколько секунд, все замерли. Арсений опять заметил каким – то боковым зрением, как некие тени покинули зал, они поспешили куда- то вниз, куда уводила крутая широкая лестница, которая упиралась в темный бесконечный провал. Теперь зал был разделен на три равные части. Этих перемен никто не заметил, просто со стороны казалось, что люди бесконечно входят, слушают, хлопают ораторам.

Но теперь это был другой зал. Блеск обработанного камня, теплый свет рисунка на потолке. Древние могучие боги смотрели из туч, они пробили все- таки мрак. Те, кто сейчас отступили, не смогли подчинить себе остальных. Некий обряд оборвали, не дав сотворить ужас последней командой. Сторонники краснощекого молодца долго рукоплескали, не единого слова до сознания так и не дошло. Некий заслон, сотворенный простой молитвой, плюс противоборство других оппонентов, это не дало потерять ему себя в этом омуте. Людей накрыло туманной пеленой, толстым перьевым облаком. И это было нечто! Скажем, одним словом! Наваждение!

Такого он не видел уже давно. Вспомнил Восточную Пруссию, август 1914 года. На военном параде нечто подобное им наблюдалось. После выгрузки из вагонов на узловой станции их погнали строем на молебен. Они, будучи новобранцами, построились и с песней пустились по накатанной дороге.

Следовало в составе полка присутствовать на торжественном молебне в честь дня рождения Великого Князя.

Там всех встретили звуки полкового оркестра. Не успели прибывшие построиться, как грянули знакомые всем аккорды, исполнили русский гимн:

Боже, Царя храни!Сильный, державный,Царствуй на славу, на славу нам!Царствуй на страх врагам,Царь православный!Боже, Царя храни!

Генерал был, где-то там далеко, окруженный своими офицерами. Рядом представители местного управления, духовенства, другие почетные иностранные гости с дамами. Откуда их взяли? Из ближайшего крупного населенного пункта, они сюда сами прибыли, чтобы выразить тем самым свою глубокую признательность новой военной администрации. Впрочем, в Пруссии тоже жили православные.

Командир полка стоял навытяжку, словно ждал особого приглашения, которое так и не последовало. Полковое знамя туго развевалось, норовя сбить с него фуражку. Офицер оглянулся, снял головной убор, перекрестился трехкратно, этот фокус проделали остальные офицеры и все солдаты.

Началось шествие. Несли иконы, запахло ладаном, громко таким голосом читали молитву, что сразу пересохло в горле.

Все тянули свои стриженые головы в сторону, где продолжался процесс. Фуражки задвинуты так, что мало что увидишь. Сначала ему показалось, почудилась пелена тумана на уровне голов, блеск икон и подсвечников затмевал это сумеречное потемнение. Грянуло трехкратное ура.

– Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра!

Речи прекратились. Восторг сменился грустью, они на фронте, до передовых позиций рукой подать.

Отслуживший молебен священнослужитель крестил окружающих, сам тихо отходил в сторону. Пелена спала, остальных еще качало в трансе. Прием очень известный, то только не молодому тогда Арсению.

Да, заповедает Господь Бог Ангелам своим охранять те во всех путях твоих!

Как он произнес всю речь? Этого он, наверное, никогда и не вспомнит. Его еще раз пробрало потом. Кто- то стоящий недалеко оборвал его речь едким замечанием, и пока товарищ Арсений собирался с мыслями, было решено дать слово очередному оратору.

Потом выступал Ленин. Тема его речи была связана с трудностями, которые возникли на данный момент перед властью.

– …Даже кратковременные их аресты уже давали результаты очень хорошие….В Париже гильотинировали, а мы лишь лишим продовольственных карточек.

Затем все стали петь «Интернационал». Товарищ Арсений и слов этого гимна не знал, но немного знал французский язык, и не удивился, что многие исполняют его без перевода. Что поделаешь, революционно настроенная молодежь имела хорошее образование.

После съезда.

Арсений прекрасно понял, что за товарищем Родионовым стоит более крупная фигура. Очевидно, что этот человек обещал ему нечто лично, поэтому товарищ и занимается такой непонятной работой. Очень скоро все вокруг изменилось, и стали происходить совершенно невообразимые вещи.

Везде, в местах общего сбора появились бойцы, которые сильно отличались от остальных людей. Было очевидно, что они некие исполнители строго возложенных на них обязанностей. Ходили такие типы обычно по трое, разговаривали мало, часто прислушивались к разговорам остальных членов партии, словно впитывали в себя общее настроение и слухи.

Арсений заметил, что в их присутствии, у него невольно замирало сердце, а порой и пот прошибал, да так, что невольно о них задумаешься. Срабатывал элементарный рефлекс охотника, который был заложен в его генеалогическом древе. Он чувствовал их присутствие, оно давило на него тяжелым гнетом, и справиться с этим ему было крайне трудно. Ему приходилось все время это скрывать.

Складывалось такое впечатление, что эти существа обладали над людьми некой силой. Он знал, что в городе участились случаи саботажа, бандитизма и офицерского террора. Давно поползли слухи о чудовищных зверствах, творимых в Москве. Тут, в Питере все обстояло несколько иначе. Имелся некоторый раскол в общем политическом движении. Наличие большевиков, анархистов и других либерально настроенных партий, которым обещали вхождение во власть, делало положение неуправляемым.

Но вот стали пропадать политические лидеры противников большевиков. Сначала кто- то разгромил редакции чужих газет, потом обстреляли штаб эсеров. Затем последовало ночное нападение на анархистов. Но те во время смогли сплотиться и отбросить неприятеля, начав обстрел из пулеметов.

Анархисты располагались в настоящем «графском доме», точнее в помещичьем особняке, которое быстро ощетинилось стволами. Они даже перешли в наступление, но в темноте потеряли сразу несколько человек. Странно, но потом они так и не нашли никаких следов своего противника!