Сомнение Гурова - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По математике только одно упражнение, – ответила девочка. – Потом стих придется учить. Но это я быстро сделаю. Там и запоминать нечего. Так что я могу ответить на вопросы Льва Ивановича, а потом снова сяду за уроки.
– Алла у нас умница, – сказала Ольга Прошина, с любовью глядя на дочь. – Круглая отличница, лучше всех в классе учится.
– Ты ведь сейчас уже в третьем, да? – спросил Гуров. – Ведь когда это все случилось, ты была в первом.
– Да, я учусь в третьем, – ответила девочка. – Хотя мама с папой думали, что у меня не получится нагнать. Ведь я месяц была там, в том месте, после этого долго не могла никого видеть, учиться. Но потом все наладилось.
– Да, я понимаю, – произнес сыщик, доставая блокнот. – Можно я присяду здесь, к столу, чтобы записывать?
– А я вот тут устроюсь, в уголке, – сказала Ольга Михайловна. – Здесь побуду.
– Как хочешь, мама, – сказала девочка. – Но не обязательно тебе с нами сидеть. Я теперь не боюсь. – Она повернулась к сыщику и пояснила: – Я после этого долго всех незнакомых людей пугалась. Еще и поэтому не могла в школу ходить. До конца первого класса дома училась. Но потом это прошло. Так что сейчас я уже в порядке. – Словно для того чтобы подтвердить свои слова, Алла села почти вплотную к Гурову.
Сыщик открыл блокнот, но не спешил задать первый вопрос.
Он внимательно взглянул на девочку и сказал:
– Я хочу, чтобы ты поняла, зачем мы это делаем, снова тебя беспокоим. Этих бандитов, которые тебя тогда увезли и в плену держали, мы ведь так и не нашли. Они после тебя похитили еще двоих детей, могут еще кого-то украсть. Мы хотим их поймать, сделать так, чтобы никто из детей больше не пострадал. Я ради этого приехал из Москвы и надеюсь узнать от тебя какие-то подробности, которые помогут нам найти этих людей. Здесь важна каждая мелочь. Поэтому не удивляйся тому, что я буду тебя спрашивать о всяких вещах, вроде совершенно незначительных. Постарайся как можно больше вспомнить о тех днях. Хорошо?
– Да, я постараюсь, – серьезно ответила Алла.
– Тогда начнем. Я знаю, что тебя увел прямо из дома человек, одетый в форму полицейского. Ты его позже видела, когда преступники тебя в заключении держали?
Алла ненадолго задумалась, глядя куда-то в сторону, потом решительно покачала головой и сказала:
– Нет, не видела. Тот, в форме, он был русский. Волосы светлые, говорил как мы. Очки носил.
– Какие очки? Темные, солнцезащитные?
– Нет, обычные очки, без оправы.
– Усы, борода у этого полицейского были?
– Нет, бороды не было, только усы. Вообще он сперва показался мне привлекательным, пока тот платок к лицу не прижал.
– После этого ты сознание потеряла?
– Ну да. Очнулась уже в их доме. Русских там уже не было, все черноволосые, говорили с акцентом.
– Скажи, этот полицейский был молодой или пожилой?
– Я возраст людей плохо определяю, не умею этого делать. Но мне показалось, что молодой.
– А там, у бандитов, значит, молодых не было?
– Почему не было? Руслан был молодой. Это их водитель. Ахмат то и дело говорил: «Руслан съездит».
– Руслан не был похож на того полицейского?
– Нет, что вы! Руслан был бородатый, волосы черные. Говорил он, правда, чище всех… Но нет, не может быть. – Алла внезапно замолчала, задумалась, потом подняла глаза на сыщика и сказала: – Знаете, когда вы вот так стали спрашивать, я вдруг сомневаться начала и теперь уже не уверена. Но мне все равно кажется, что это разные люди. А может, они братья?
– Может быть, – сказал Гуров. – А ты могла бы помочь нам нарисовать того полицейского и Руслана?
– Так я это уже делала, – ответила Алла. – Когда меня освободили, один ваш начальник, важный такой, просил составить… как это называется?
– Фоторобот.
– Ну да, фоторобот. Я это сделала. Вы разве не видели картинки?
– Нет, пока не видел, – произнес сыщик. – Потом посмотрю. Значит, Руслан был самый молодой из бандитов. А остальные? Опиши их.
– Главным у них был Ахмат, – начала рассказывать девочка. – Это такой здоровяк. Я его в первый раз увидела и сразу поняла, что на Кавказе оказалась. У него борода такая черная, как в фильмах про всяких шахидов показывают. Еще он всегда с кинжалом ходил и по-русски говорил плохо.
– Сколько лет Ахмату?
– Он старше Руслана. Я же вам говорила, что не умею точно определять возраст. Ему лет пятьдесят, наверное.
– Он старше твоего папы?
Алла задумалась, потом неуверенно сказала:
– Не знаю. Скорее всего, старше.
– А ты попробуй представь себе Ахмата без бороды. Как будто он сбрил ее. Потом мысленно поставь его рядом с папой. Кто из них старше?
Алла очень серьезно отнеслась к предложению сыщика, даже глаза закрыла, чтобы лучше проделать этот мысленный эксперимент, посидела так с минуту, потом взглянула на Гурова. Она выглядела удивленной.
– Знаете, я только сейчас поняла, – сказала девочка. – Из них никто не старше. Ахмат без бороды будет такой же, как папа.
Гуров повернулся к Ольге Прошиной, сидевшей в углу.
– А вашему мужу сколько? Лет сорок? – спросил он.
– Сорок два, – ответила женщина.
– Сорок два, – задумчиво повторил сыщик, сделал пометку в блокноте, затем вновь повернулся к Алле и осведомился: – А другие мужчины – они были моложе?
– А других не было, – ответила девочка. – Двое мужчин, две женщины. Ахмат, Руслан, Зухра и Фатима.
– Хорошо. Про мужчин ты уже рассказала, опиши теперь женщин. Кто из них старше, главнее?
– Зухра, конечно. Она жена Ахмата. Злющая такая – ужас! Все время на меня шипела, за волосы таскала, если злилась или я что-то не то делала.
– Сколько лет Зухре?
– Она, наверное, немного моложе Ахмата. Но тоже уже такая, в возрасте. Всегда в черном платке ходила.
– А вторая женщина, Фатима?
– Фатима намного моложе. Она как тетя Поля, мамина сестра. Мама, тете Поле сколько лет?
– Двадцать четыре, деточка, – ответила Ольга Михайловна.
– Вот, значит, Фатиме двадцать четыре. Она совсем не злая. Когда Ахмат мне палец отрезал, она не стала помогать ему, убежала. Поговорить любит. Зухра за это все время ругала ее, шипела.
– За то, что Фатима с тобой разговаривала?
– Ну да. И еще Зухра все время следила, чтобы Фатима низ лица закрывала.
– Как это?
– У них же так принято. Правда, сама Зухра этого почему-то не делала, не любила, наверное, а Фатиму заставляла. Та всегда ко мне
