Векфильдский Священник - Оливер Голдсмит

Встревоженные тем, что не видели нас в церкви накануне, дамы задумали проведать нас и, не застав дома, явились сюда. Оливия взяла объяснения на себя и, не вдаваясь в излишние подробности, сказала:

- Наши лошади сбросили нас.

При этом известии дамы не на шутку взволновались, но, услышав, что никто из нашей семьи не получил никаких повреждений, пришли в неописуемый восторг; однако, узнав, что мы чуть не умерли со страха, чрезвычайно опечалились; когда же их заверили, что ночь мы спали превосходно, они снова были наверху блаженства. Снисхождение их к моим дочерям было безмерно. Уже в первое свое посещение - изъявляли они чувства самые теплые, теперь это была пламенная дружба, и они ничего так не желали, как того, чтобы она превратилась в вечную. Леди Бларни испытывала особое влечение к Оливии, а мисс Каролине Вильгельмине Амелии Скеггс (не могу отказать себе в удовольствии приводить ее имя полностью!), видимо, больше приглянулась младшая. Гостьи разговаривали между собой, в то время как мои дочки молча восхищались их манерами и тоном. Впрочем, всякому читателю, каким бы скромным ни был его собственный удел, всегда лестно послушать великосветский разговор о лордах, знатных дамах и рыцарях подвязки; поэтому я позволю себе привести заключительную часть беседы наших дам.

- Подлинно мне известно лишь одно, - вскричала мисс Скеггс, - все это либо правда, либо нет! Можете, однако, поверить, баронесса, что все общество было фраппировано - это уж точно. Милорд изменился в лице, миледи сделалось дурно, а сэр Томкин, выхватив шпагу из ножен, поклялся, что останется предан ей до последней капли крови!

- Однако, - возразила наша баронесса, - странно, что герцогиня со мной ни словечком не обмолвилась об этой истории; не думаю, чтобы у ее светлости вдруг завелись от меня секреты. Со своей стороны могу лишь сообщить - и это уж истинная правда, - что наутро герцог троекратно воззвал к своему камердинеру: "Джерниган! Джерниган! Джерниган! Дайте мне мои подвязки!"

Но я забыл упомянуть о весьма нелюбезном поведении мистера Берчелла, который во все время разговора сидел лицом к камину и после каждой фразы приговаривал: "Чушь!" - производя этим самое неприятное действие на всех нас и мешая разговору расправить крылья и воспарить под облака.

- К тому же, душенька Скеггс, - продолжала баронесса, - об этом ровно ничего не говорится в стихах доктора Бердока, которые он сочинил по этому случаю.

- Чушь.

- В самом деле, удивительно! - воскликнула мисс Скеггс. - Ведь он пишет для собственной забавы и поэтому обычно ничего но вычеркивает. Может быть, ваша честь позволит мне взглянуть на стихи?

- Чушь.

- Ах, душенька, - возразила баронесса, - неужто вы думаете, что я стану таскать их с собой? Хотя, по правде сказать, они прелестны, а уж я как-никак кое-что в этом деле смыслю. Во всяком случае, я знаю, что мне нравится, а что нет. Стишки доктора Бердока меня всегда приводили в восхищение. Ведь нынче пишут все такое низменное, ничего светского. Он да еще наша обожаемая графиня, что живет на Ганновер-сквер, - единственные исключения.

- Чушь.

- Ваша честь забывают, - возразила ее собеседница, - собственные свои сочинения в "Дамском журнале". Надеюсь, их вы не назовете низменными? Но говорят, что нам предстоит лишиться творений этого пера в дальнейшем. Неужто это правда?

- Чушь.

- Что делать, душенька! - отвечала ее приятельница. - Вы же знаете, что моя компаньонка выходит замуж за капитана Роуча, а бедные глаза мои не дозволяют мне писать самой, и вот я ищу сейчас другую. Не так-то легко найти что-нибудь подходящее, к тому же тридцать фунтов в год - вознаграждение чересчур ничтожное для благовоспитанной девушки из хорошей семьи, которая умеет читать, писать и держаться в обществе; что же касается наших городских вертушек, то они несносны.

- Чушь.

- И не говорите! - воскликнула мисс Скеггс. - В этом я убедилась на опыте. Из трех компаньонок, что мне пришлось сменить за последние полгода, одна не желала, например, заниматься рукоделием и часу в день, другой, видите ли, двадцать пять гиней в год показалось мало, а третью я сама была вынуждена прогнать, так как мне показалось, что она завела шашни с моим капелланом. Ах, дорогая моя леди Бларни, за добродетель ведь ничего не жаль отдать - да где ее нынче найдешь?

- Чушь.

Жена моя прилежнейшим образом внимала всему, что говорилось: особенно сильное впечатление произвела на нее последняя часть разговора. Тридцать фунтов и двадцать пять гиней в год составляют ровнехонько пятьдесят шесть фунтов пять шиллингов; и потом деньги эти, можно сказать, так прямо лежат на дороге - кому надо, тот и бери! Так почему бы им в самом деле не попасть к нам? Она вперила в меня пытливый взор, стараясь проникнуть в мои мысли, я же, сказать по правде, и сам был того мнения, что две эти вакансии так и глядели на моих дочерей. К тому же, если молодой помещик подлинно питал серьезное чувство к моей старшей дочке, то здесь для нее открывалась возможность наилучшим образом подготовиться к ожидавшему ее новому положению в обществе.

И вот жена, чтобы нам не пришлось себя упрекать впоследствии в том, что мы в решительную минуту сплоховали и упустили такой прекрасный случай, собралась с духом и выступила от имени всей семьи:

- Прошу прощения за свою смелость, сударыни! - воскликнула она. - Мы, конечно, не имеем ни малейшего права рассчитывать на такое счастье, но вместе с тем вы поймете родительское сердце - какая мать не думает о том, чтобы вывести своих детей в люди? Что же касается моих дочерей, то скажу прямо: образование они получили изрядное и природой, слава богу, не обижены. Во всяком случае, в наших краях лучше их не найдете никого: читают, пишут, расходы подсчитывают, владеют иглой в совершенстве, вышивают и гладью и крестиком, всякое рукоделье знают, кайму вам обошьют и фестончиками и кружевом, оборки плоить умеют, в музыке толк понимают, могут белье скроить; кроме того, старшая силуэты вырезает из бумаги, младшая премило гадает на картах...

- Чушь.

Выслушав красноречивую эту тираду, гостьи погрузились на несколько минут в молчанье; взгляды, которыми они обменялись между собой, выражали важность и колебание. Наконец мисс Каролина Вильгельмина Амелия Скеггс соблаговолила заметить, что, по ее мнению и насколько можно судить на основании столь непродолжительного знакомства, наши девицы и в самом деле, быть может, им бы подошли.

- Впрочем, в делах такого рода, сударыня, - обратилась она к моей супруге, - необходимо прежде всего навести самые тщательные справки и как можно короче узнать друг друга. Не подумайте, сударыня, - прибавила она тут же, - чтобы я имела малейшее сомнение в добродетели, благоразумии и скромности ваших дочерей, но подобные дела необходимо вести по всей форме, сударыня, да, да, по всей форме!

- Чушь.

Жена от души одобрила такую осмотрительность, говоря, что всю жизнь она сама отличалась чрезвычайной щепетильностью; впрочем, она предложила им запросить мнение соседей о наших дочерях. Это предложение баронесса отклонила, сказав, что с нее будет вполне достаточно рекомендации ее кузена Торнхилла, и теперь все наши надежды мы возложили на него.

ГЛАВА XII

Судьба словно нарочно подвергает семейство векфилдского священника

новым унижениям, иная обида хуже горя

Возвратившись домой, мы посвятили остаток вечера составлению стратегического плана, с помощью которого нам предстояло одержать окончательную победу. Дебора в своих рассуждениях о том, которой из двух ее дочерей досталось лучшее место и которой из них суждено вращаться в более изысканном обществе, проявила немало тонкости. Теперь все дело было за рекомендацией помещика. Впрочем, мы уже столько видели от него знаков дружеского расположения, что с этой стороны не ждали никаких трудностей. Даже после того как мы все легли, жена никак не хотела угомониться.

- А что, Чарльз, между нами говоря, сегодняшний день прошел не напрасно!

- Пожалуй! - отвечал я, несколько потерявшись.

- "Пожалуй"?! Только и всего? - воскликнула она. - А я так очень довольна! Вот увидишь - девочки завяжет ценнейшие знакомства в столице. И если я в чем уверена, так это в том, что нигде, ни в одном городе мира нет такого богатого выбора женихов, как в Лондоне. К тому же, дружок, ты знаешь, каждый божий день на свете приключаются диковинные вещи. А если знатные дамы так очарованы моими дочерьми, что же скажут знатные джентльмены, когда познакомятся с ними! Entre nous {Между нами (франц.).}, я должна тебе сказать, мне чрезвычайно нравится леди Бларни - такая любезная, право! Впрочем, я всей душой полюбила и мисс Каролину Вильгельмину Амелию Скеггс. А все-таки неплохо я их на слове поймала, когда они заговорили о том, что ищут компаньонок! Признайся, дружок, что я для наших девочек постаралась, на славу!

- Что ж, - отвечал я, еще не сообразив, как на все это дело смотреть, дай бог, чтобы и через три месяца ты могла сказать то же самое.