Крепость королей. Расплата - Оливер Пёцш

Агнес по-прежнему прикрывала лицо руками. Теперь же она медленно их опустила, и глаза ее расширились. Казалось, она только сейчас осознала, кто пришел к ней на помощь.

— Матис! — воскликнула Агнес в ужасе. — Ты здесь? Но… но…

— Я так смотрю, вы уже знакомы.

Это был голос Йокеля. Пастух услышал шум и приблизился к толпе. Он медленно переводил взгляд с Матиса на Агнес и обратно. Лицо его вытянулось в притворном изумлении.

— Ну конечно! Дочка наместника Эрфенштайна и ее бывший оружейник! Какая трогательная встреча! — Он недоверчиво взглянул на Матиса. — Ты так ведешь себя с ней… Можно подумать, между вами что-то есть.

— Я просто не хочу, чтобы люди вели себя, как животные, вот и всё.

Матис потупил взор. Никто из крестьян не знал, насколько близки они были с Агнес в действительности. Для них он был бывшим оружейником из Трифельса, а она — его бывшей хозяйкой, ныне графиней Лёвенштайн-Шарфенек. Его поведение, должно быть, озадачило крестьян — они-то ожидали, что он скорее заплюет ее…

— Ни одна женщина не заслужила, чтобы с нею так обращались, — резко добавил юноша.

Йокель недобро сверкнул глазами. А потом неожиданно зажал рот ладонью, точно женщина.

— О Матис! Ты здесь? Но, но… — передразнил он Агнес тонким голоском.

Крестьяне разразились хохотом.

— Не знай я, что ты лучший из моих людей и ненавидишь дворян, точно рогатого, я бы решил, что между вами что-то было, — понизил голос пастух. — Скажи, Матис, я прав? Ну, говори же! Кувыркался ты с милой графиней на сеновале? Уже целовал ее упругие грудки?

— Глупости, — ответил Матис, стараясь не смотреть в глаза ни Йокелю, ни Агнес. — Мы… просто знакомы, только и всего.

Крестьяне совсем притихли и напряженно следили за перепалкой между предводителями.

В конце концов Йокель понимающе кивнул.

— Как скажешь. Значит, ты не станешь возражать, если мы сейчас запрем ее светлость графиню в подвале? Сегодня же вечером крестьянский совет решит, как с ней быть.

Тут пастух возвысил голос и обратился к собравшимся; при этом он с явным отвращением указал на Агнес.

— Друзья, взгляните на эту девицу. Сама она, казалось бы, безвинна, но муж ее — один из величайших угнетателей Пфальца! Его ландскнехты разоряют наши поля, его наместники отбирают у нас все до последнего крейцера. На эти деньги он покупает своей супруге изысканные одежды, в то время как наши дети ходят в лохмотьях… Так пусть она теперь поплатится за все, что он нам сделал!

Крестьяне ликовали, пожирая Агнес алчными взглядами.

— Не графиня вас притесняла, — вставил Матис. — Не забывайте, во всем повинен граф! Давайте…

— В этот раз тебе не лишить нас награды, — прошипел Йокель. — Даже не думай! Монахи пусть катятся куда подальше, от этих стариков никакого вреда. Но только не графиня! Она наша! Сам Господь привел ее в наше логово.

Все возражения Матиса тонули во всеобщем гомоне. Крестьяне орали, бесились и ревели. И только когда возвысила голос Агнес, стало заметно тише. Она гордо вскинула голову, один Матис заметил, как по телу ее пробежала легкая дрожь. В этот миг у нее действительно был вид рожденной повелевать.

— Где отец Тристан? — спросила она твердым голосом.

Йокель смерил ее испепеляющим взором.

— О ком это ты, наместница?

— Мой духовник. Я хотела навестить его. Если мне суждено умереть, то позвольте мне хоть повидаться с ним. — У Агнес сорвался голос. — Или он мертв?

— А мне почем знать? Кому-то из монашков мы уже вспороли животы. Может, был среди них и твой духовник…

Йокель пожал плечами и оглядел крестьян. В конце концов Матис ответил тихим голосом:

— Отец Тристан лежит в лазарете, он тяжело ранен, — он по-прежнему старался не смотреть на Агнес. — Дышит слабо, но еще жив.

Йокель рассмеялся.

— Так скорее отведите ее к нему! Пока еще не поздно. Для них обоих, — добавил он со зловещей улыбкой. — Мы сегодня же решим, что делать с девицей. Нужно ясно показать всему Васгау, что нашему терпению пришел конец.

Пастух небрежно кивнул своим телохранителям.

— Янсен, Паулюс, проводите достойную графиню к старому дурню. Матис покажет вам, где лазарет. Если монах еще жив, пусть исповедует ее. В сарае или сортире, мне без разницы.

— Лучше бы мне пойти с ними, — заявил вдруг Райхарт, выступая из толпы. — Я давно знаю Матиса. Девка ему в душу запала, поверь. Черт его знает, что ему в голову взбредет.

Матис изумленно посмотрел на старого орудийщика, но заметил, как тот предостерегающе вскинул брови, и промолчал.

Йокель недоверчиво нахмурил лоб, но потом все же кивнул.

— Ты прав, рисковать незачем, — он властно махнул трехпалой рукой. — А теперь ступайте, пока я не пожалел о своем великодушии.

И с распростертыми руками пастух обратился к своим соратникам.

— Священники обещали нам рай на земле! — вскричал он. — Его не наступило. Так что теперь мы низвергнем их в ад! Очистительным пламенем сметем с лица земли всех правителей! Готовы ли вы пройти со мной этот путь?

Толпа взревела в один чудовищный голос.

В то время как крестьяне продолжали ликовать, Агнес в сопровождении Матиса, Ульриха и телохранителей шагала к громадине монастыря. Она смотрела прямо перед собой и кусала нижнюю губу. Никто из мужчин не должен видеть ее слез.

Агнес не могла решить, что ее больше ужасало: осознание, что отец Тристан, возможно, при смерти, или предательство Матиса. Она знала, что он примкнул к мятежникам, но не ожидала встретить его здесь, среди убийц и поджигателей. Прежде, когда Матис рассказывал ей о несправедливости и скором восстании крестьян, это звучало как-то невинно. Теперь же молодая женщина видела, что это значило в действительности: убийства, грабежи и разруху. Неужели она так в нем ошибалась?

Потом Агнес вдруг осознала, что скоро все ее сомнения будут несущественны. Крестьяне убьют ее, чтобы поквитаться с графом. Ею постепенно овладевал смертельный ужас. В холодном, продуваемом коридоре у Агнес на мгновение потемнело в глазах. Она покачнулась, и Матис ее подхватил.

— Тебе… — начал он, но Агнес его оттолкнула.

— Оставь меня! — прошипела она. — И больше ко мне не прикасайся!

Матис испуганно отступил в сторону, и телохранители язвительно заухмылялись.

— Смотри-ка, а голубок-то клюется, — заметил Янсен и ткнул товарища в бок. — Ну ничего, скоро мы ее отучим.

Паулюс грубо рассмеялся. Он подтолкнул Агнес, и она поплелась дальше по коридору, мимо разгромленной трапезной и монашеских келий. Плечо еще болело после падения, рана на лбу по-прежнему кровоточила. По сути, женщину поддерживала одна-единственная мысль: если ей и суждено умереть, то перед смертью она хотя бы узнает, что означали ее сновидения и кем была эта Констанция. В глубине души Агнес чувствовала, что судьба этой женщины каким-то образом связана с ее собственной.

Наконец они дошли до лазарета. Паулюс шагнул вперед и с грохотом распахнул дверь. В нос ударил запах ладана, трав и испражнений. Комнату как раз окуривали, Агнес едва различила сквозь дымку шаткие кушетки. Несколько раненых крестьян испуганно подняли головы.

— Где монах? — спросил Янсен.

Одна из прислужниц нерешительно указала в угол. Там, окутанная дымом, стояла одинокая кровать. Лежавший на ней человек был до того худым, что походил на пугало.

— Отец Тристан, — вскричала Агнес и уже бросилась было к кровати, но Янсен крепко схватил ее за плечо.

— Не так быстро, пташка, — прорычал он. — Мы рядом постоим, пока ты душу изливаешь.

— Это же исповедь, ослиная твоя башка! Или забыл? — Ульрих потянул озадаченного телохранителя к двери. — Если в вас хоть крупица веры сохранилась, то пойдемте, подождем снаружи.

Четверо мужчин действительно направились к двери, и Агнес одна приблизилась к кровати в углу. Взволнованная, она преклонила колени и взяла отца Тристана за морщинистую руку, холодную, как смерть. Их окутывали клубы дыма, и остальная часть лазарета скрывалась в сумраке.

— Отче, — прошептала Агнес. — Вы меня слышите?

Отец Тристан лежал с закрытыми глазами. Теперь он их открыл и с улыбкой взглянул на Агнес. С его потрескавшихся губ сорвался вздох облегчения.

— Я знал, что Господь услышит мои молитвы, — пробормотал он. — Скажи, дитя, ты получила мое письмо?

Агнес нахмурилась.

— Что за письмо, отче?

Монах забился в приступе кашля и забрызгал кровью белую простыню.

— Я… написал тебе письмо, — прохрипел он затем. — В скриптории. Очень важное письмо. Я долго не решался рассказать тебе. Я… хотел защитить тебя. Но это бессмысленно. Знахарка Рехштайнер сказала, что они уже напали на твой след. Тебе нужно бежать, Агнес! Уходи из крепости как можно скорее!

— Знахарка? — Женщина покачала головой. — Бежать? Не понимаю…