Дар миротворца (СИ) - Павел Александров

– Что он имел ввиду? Как он был связан с этим Зеркалом?

Эфай лишь покачал головой с умиротворённой улыбкой.

– Я же сказал, он произнёс всего два слова. Эту тайну он унёс с собой.

Марк смирил волнение.

– Этого достаточно. Мне хватит и того, что не я первый столкнулся с этой сущностью. И не я первый был призван, чтобы покончить с нею.

– Покончить? – отшельник выглядел удивлённым. – Ты это о чём, Маркос?

– Да так… замечтался. Спасибо, Эфай. Ты здорово мне помог.

***

На следующий вечер после этого разговора Марк почувствовал, что его пребывание в Фаране подошло к концу, не отдавая себе отчёта в своём предчувствии. Миновал ещё один день, похожий на все предыдущие. Эфай, Никта и Лейна оставались на холме возле сикоморы, и мешать им Марк не хотел. Глянув на свой нехитрый ужин – три корешка, четыре орешка и один корнеплод, – он подумал, что сегодня ночью, вероятно, ему предстоит дорога.

Первой пришла Лейна, сев рядом с ним. Марк заметил, что глаза её покраснели от слёз.

– Мы уходим. Сегодня, – коротко объявила она.

Марк обернулся, увидев идущих к нему Эфая и Никту. Отшельник был чисто выбрит, отчего теперь казался вовсе не старым, а волосы его были зачёсаны назад. Хранительница шла рядом. Шла по-прежнему слепо, но с интуитивной осмысленностью своих движений: посох опережал её шаг, нащупывая дорогу.

Марк медленно встал. В груди его всё поднялось и взволновалось.

– Эфай? Так ты… ты всё-таки идёшь с нами? – догадался он и вспыхнул сиюминутным восторгом. Сиюминутным, потому что смутная тоскливая догадка тотчас просочилась в его мысли. – А ты, Никта?

Эфай остановился, проникновенно глядя на Марка с едва заметной улыбкой. Никта подошла ближе и тихо, тише дуновения ветерка в безмолвной пустыне, прошептала:

– Я остаюсь.

На губах её появилась почти счастливая улыбка. Тихий трепет в груди Марка взбушевал, словно поднимающаяся буря. Всё это оказалось неожиданным, хотя он легко мог догадаться о таком обороте, если бы вдумался в смысл обещания хранительницы.

– Почему? – насилу прошептал он.

– Я нашла своё пристанище. Моё место здесь.

– С чего ты взяла?

– Эфаю пришло время покинуть келью. А мне – остаться на его месте. Чтобы не завяла сикомора. Чтобы каждый ищущий мог найти здесь хотя бы надежду… И чтобы переродиться самой.

– Никта… – прошептал Марк, чувствуя, что не посмеет ей возразить. – Это ведь временно, да? Твоё пребывание здесь закончится, когда вернётся Эфай, ведь так? И когда твои глаза…

Он вдруг замер, вспомнив слова Автолика: «Или ты здесь навсегда, или не бери ношу, которую не можешь нести. Невозможно проникнуть в тайны Фарана на правах гостя. Фараном нужно жить…»

– Я остаюсь, Маркос. Это всё, что я могу сказать. Месяц, год, вся жизнь, вечность – в Фаране время обретает иной смысл, ты же знаешь. Прощай. Вспоминай обо мне, но не думай постоянно. У тебя есть цель. Иди к ней.

– Никта… – повторил Марк, зная, что спор бесполезен и нет силы, способной изменить её решение.

Вот как она решила ему помочь! Стать хранительницей сикоморы, пока Эфай будет в странствиях. Навсегда, если он не вернётся. Вот почему она так много времени проводила с отшельником. Она заключила с ним договор!

– Твоё призвание – стать королевой сельвы, – беззвучно вымолвил Марк. – Если для этого необходимо познать Таинство Жизни… тогда твоё решение вполне оправдано.

– Таинство Жизни – это просто жизнь. Оно гораздо глубже и важнее, чем призвание, миссия или избранность. Я не жалею. Ничуть не жалею, что ослепла. И что моя мечта канула в небытие. Жизнь начинается заново. Я научилась любоваться восходом солнца.

Марк поднял руки, затем развёл их, не зная, что говорить. И так, с распростёртыми объятиями стоял, не отдавая себе отчёта в напыщенности своей позы, и медленно оборачивался к стоящему позади Эфаю. И боялся. Боялся, что с этого момента начнёт его тихо ненавидеть. Однако, вопреки его опасениям, вместо возмущения или даже негодования, он не почувствовал ничего, кроме неясного, далёкого чувства вины за своё тщедушное желание изменить жертвенный выбор этой девушки – самой близкой ему души в этом мире, как он теперь со всей очевидностью понял…

– Эфай открыл мне одну истину: «Чтобы найти свой истинный путь и обрести свободу, нужно всего лишь избавиться от страха одиночества».

– Ты никогда не будешь одинока, – прошептала Лейна со вновь накатившимися слезами. – Мы вернёмся за тобой. Очень скоро… Или ты сама нас найдёшь. Непременно. Так или иначе, однажды мы все вместе вернёмся в сельву и ты станешь её королевой!

– Ты так в этом уверена, – ответила Никта с улыбкой.

Марк глядел на неё сквозь боль сострадания, хотя подспудно понимал, что жалеет скорее всего себя. Никта не выглядела ни угнетённой, ни подавленной. Вспоминая её состояние после схватки с магами Жёлтого Змея, Марк видел, что она преобразилась. Лицо, сильно загоревшее за время проведённое в пустыне, выражало необыкновенный покой – умиротворение неугомонного искателя, который, после долгих странствий и испытаний, добрался, наконец, к обители своей мечты и растворился в ней.

Однако что-то ещё таилось в этих лучезарно-синих глазах. Что-то глубокое и тайное, сокровенное, чего Марку было не разгадать и не понять.

– Обещай мне одну вещь, Маркос.

– Говори.

– Обещай, что никогда не воспользуешься силой врага. Никогда, даже если от этого будут зависеть жизни близких тебе людей.

Марк поглядел в её глаза, пытаясь понять насколько сильно опасается Никта того, что он поддастся искушению Саркса. Она должна знать, что он никогда на это не пойдёт. Когда-то давно на Башне Мрака он предпочёл смерть слиянию с Сарксом. Вернее, думал, что выбирает смерть, но всё равно… Неужели в следующем искушении он может поколебаться?

– Никта, то, что предлагает Саркс – это мерзость, худшая, чем любая смерть…

– Твоя смерть. Но не смерть тех, за кого ты несёшь ответственность. Обещай, что не примешь его силу, даже если твоих друзей будут пытать у тебя на глазах!

Марк содрогнулся от её слов. Золотые огоньки в зрачках хранительницы как будто взблеснули.

«На Башне Мрака ты распоряжался только собственной жизнью, – прочитал он в её слепых глазах. – Но как ты поступишь, если на чаше весов будут и другие жизни?»

«А ведь я уже начинал колебаться», – признал поневоле Марк, вспоминая. Смутное искушение у Раздорожной Таверны перед боем с похитителями девушек-сельвеек и уже более яркое – в схватке с четвёркой магов у Скал Ящеров, а затем с Яннесом… Возможно ли такое, что однажды он не сможет устоять перед искушением? Конечно же, возможно. Надо иметь отвагу это признать. И молить Всевышнего, чтобы никогда не предстать перед ужасным выбором.