Демонология Древнего Китая - де Гроот Ян Якоб Мария

Ученый Ли Ши-чжэнь, составитель «Бэнь-цао ганму»[29], посвящает горным сяо в своем сочинении (цз. 51, II) следующий пассаж: «Шэнь и цзин» Дун Шан-шо[30] утверждает, что глубоко в горах западных областей люди ростом в один чжан и выше ходят голыми, ловят лягушек и крабов, жарят их на кострах людей и поедают. Зовут их горными сяо — именно так они сами называют себя. Если люди нападают на них, они насылают на людей лихорадку. Поскольку они — не что иное, как гуй и мэй, они распространены повсеместно. Боятся они только треска лопающегося в огне бамбука. — Лю И-цин в «Ю мин лу» говорит: «В горах уезда Дунчан (пров. Шаньдун) живут на скалах существа, похожие на людей, ростом в четыре-пять чи, которые ходят голыми и с растрепанными волосами, отрастающими до пяти-шести цуней[31] в длину. Они издают кричащие и свистящие звуки и, оставаясь невидимыми, время от времени бросают из ущелий камни. Они ловят лягушек и крабов, жарят их на огне и пожирают». — В «Описании местности Юнцзя» (Чжэцзян) сказано: «В уезде Аньго встречаются горные гуй, одноногие существа, похожие на людей, чей рост не превышает одного чи. Они соревнуются друг с другом в том, кто ловчее украдет соль у дровосеков, а потом приправляют ею своих лягушек и крабов. Люди не осмеливаются нападать на них, ибо они не только насылают на людей болезни, но и поджигают их дома». — В «Сюань чжун цзи» сказано, что горные духи напоминают своим видом одноногих людей, ростом в три-четыре чи, питаются они крабами, прячутся в своих жилищах днем и выходят по ночам; тысячелетние жабы охотятся за ними и пожирают их». — Философ Баопу-цзы (Гэ Хун) говорит: «Г орные духи похожи на детей, с одной ногой и пяткой спереди; они любят вредить людям по ночам». — Согласно «Бай цзэ ту»[32], горные духи похожи на барабаны, красного цвета и с одной ногой; зовутся они гуй, а также — хуэй-вэнь; если прикрикнуть на них, то их можно заставить ловить тигров и леопардов». — В «Хай лу суй ши»[33] говорится: «К югу от горной цепи живут одноногие существа; пятка у них спереди, а на ноге и руках — по три пальца. Их самцы зовутся шаньчжан, а самки — шаньгу. По ночам они стучатся в двери домов и просят чего-нибудь». — Согласно «Шэнь и цзину», на юге обитают некие ба, которых называют также «несущими засуху». Ростом они в два-три чи, ходят голыми, а глаза у них — на самой макушке. Перемещаются они словно ветер, и там, где они появляются, наступает великая засуха. Если кто-то, случайно столкнувшись с ними, поймает одну и бросит в навозную яму, засухи удастся избежать». — А «Вэнь-цзы чжи гуй»[34] утверждает: «Ба засухи — это горные призраки. Где бы они ни поселились, дожди перестают орошать землю. Если в доме оказываются самки ба, они могут красть, но лишь выносят вещи из дверей, если же крадут самцы ба, то они тащат все к себе в логово».

Суждения эти привели Ли Ши-чжэня к выводу: несмотря на незначительные расхождения, все они свидетельствуют, что мы имеем дело с призраками, а именно с теми, которых люди его времени называли одноногими демонами. До настоящего времени они обитали повсюду. Становясь невидимыми, они проникают в жилища людей, где предаются разврату и нарушают покой обитателей; они насылают на людей болезни, совершают поджоги и кражи и вообще причиняют людям множество неудобств. Попытки даосов изгнать их оказались тщетными, а пораженным болезнями не помогают никакие лекарства. Их называют «пять всепроникающих» или «семь господ», их духов заклинают и приносят им жертвы: Именно в качестве существ, причиняющих большие хлопоты и неудобства, сяо и поныне живут в воображении людей южной Фуцзяни. Там в бедных крестьянских домах нередко поднимается всеобщая суматоха в связи с таинственным исчезновением пищи, утвари или мебели. Виновными, естественно, объявляют призраков; многие хозяйки со всей серьезностью заявляют, что именно призраки виновны в пропаже риса из корзины, в которой он варился на пару, или из горшка на огне, в котором осталась одна вода. Призраки, обожающие человеческий голос, вторгаются в жилища и заставляют людей исполнять для них песни. Они принимают смутные и неясные формы, исчезают, как только их заметят, и тем самым приносят дурную славу многим домам, которые оттого никто не решается снять. Мы часто задавали вопрос, не вороватые ли слуги громче всех винят во всем сяо во время шумных семейных баталий, но ни разу не получили на него ответа.

В течение многих столетий демоны мешали людям наслаждаться покоем и счастьем. В сочинении, написанном свыше восьми столетий тому назад, мы читаем: «Обитатели деревьев принадлежат к роду горных сяо. В пятнадцати ли к северо-западу от главного города уезда Гань (юго-запад Цзянси) была старая дамба, называвшаяся Юй-гун, на которой росла высокая катальпа в двадцать обхватов. В дупле этого дерева находилось гнездо горного ду. В первый год Юаньцзя династии Сун (424) двое жителей уезда, братья Дао-сюнь и Дао-лин, срубили дерево и отнесли гнездо домой. Но тут появился горный ду. Обрушившись на них с руганью, он закричал: "Я отомщу за вашу бесцеремонность и сегодня же сожгу ваш дом!" В ту же ночь во время второй стражи крышу дома изнутри и снаружи внезапно охватил огонь, и дом сгорел полностью».

В «Записях Нанькана» (часть Цзянси) Дэн Дэ-мина сказано: «"Живущие на деревьях" не отличаются от людей ни формой головы, ни внешностью, ни речью, однако ногти на их руках и ногах острые, как крюки. Они живут за самыми высокими вершинами и дальними пиками, где они раскалывают деревья на доски и складывают их, привязывая к деревьям. В старину люди, ходившие к ним за досками, складывали у подножия деревьев предметы примерно равной ценности; "живущие на деревьях" забирали эти предметы и, если они им нравились, приносили доски безо всякого обмана или несправедливости; однако стороны никогда не сталкивались лицом к лицу и не устраивали базара. Они хоронили своих умерших сородичей в гробах. Некоторые наблюдали за их погребениями: они опускали в могилу вино, рыбу и сырое мясо; но никому не удавалось увидеть, чтобы они готовили еду или питье для себя. Они имеют привычку прятать свои гробы на деревьях, растущих на высоких скалах, и иногда в пещерах в горах. Солдаты третьего отряда Нанькана рассказывали, что лично наблюдали за их погребальными церемониями. Песни, которыми они сопровождали свои танцы, отличаются от человеческих и звучат как фэн-линь-фанъ (?), но мелодия напоминает те, что исполняются на духовых инструментах. В годы Иси (405–419), когда Сюй Дао-фу направлялся на юг, он послал часть своих людей, чтобы они приготовили доски для планширов его кораблей; "живущие на деревьях" подарили ему доски, но сам он не видел их».

Древняя традиция, как мы видели, описывала сяо великанами в один чжан (десять футов) ростом, в позднейшей же литературе они предстают опасными нарушителями спокойствия дома. «Сунь Тай-бо, — пишет Пу Сун-лин, — поведал мне следующую историю о своем прадеде, произошедшую с ним, когда он учился в монастыре Люгоусы в горах Наньшань. Как-то он отправился в деревню, чтобы помочь убрать урожай пшеницы, и отсутствовал в монастыре дней десять. Вернувшись и открыв свою келью, он нашел стол покрытым пылью, а окно — затянутым паутиной. Он приказал слуге вычистить комнату и с наступлением сумерек смог наконец присесть и отдохнуть. Он смахнул пыль с кровати облачился в ночную одежду, запер дверь на засов и лег спать. Через окно в комнату проникал яркий свет луны.

Проходил час за часом, стояла полная тишина, как вдруг налетел порыв ветра, и ворота на горе громко скрипнули. "Должно быть, монахи плохо заперли их", — сказал про себя прадед; но не успел он произнести эти слова, как ветер зашумел уже у самых спальных покоев, и дверь в его комнату внезапно распахнулась. Не зная, что и подумать, он не успел собраться с мыслями, как до его ушей донесся звук тяжелых шагов, приближающихся к внутренним воротам. Теперь он действительно испугался, ведь внутренние ворота были распахнуты; он повернул голову и увидел огромного демона, который, сгорбившись, проходил в двери. Сделав всего один шаг, он оказался перед его кроватью. Высотой он был до самого конька крыши; цвет его лица был как у старой тыквы, и сверкавшие огнем глаза смотрели из стороны в сторону. Когда он раскрывал рот, походивший скорее на таз, словно зевая, то в нем виднелись зубы длиной в целых три цуня; когда же он высовывал язык, в комнате раздавались страшные гортанные звуки.