Борьба за троглодитов - Борис Поршнев

Вот заявление, поданное в нашу комиссию А.И.Малютой, бывшим уполномоченным госбезопастности в Ванчском районе, где он проработал шесть лет. Охотники, взбиравшиеся в горы за архарами, кииками и снежными барсами, много сообщали "о существовании каких-то человекообразных существ на большой высоте, в частности в верховьях реки Язгулем, в районе ледника Федченко, и в направлении Бартангского района". "Интересно, что в других районах Памира, за исключением Язгулемского кишлачного совета Ванчского района, о существовании снежного человека я не слыхал". А недалеко от тех мест, на обсерватории ледника Федченко, радиометеоролог Г.Н.Тебенихин в марте 1936 г., по его словам, оказался участником события, "так полностью и не объясненного". Кто-то двуногий поломал рейку близ обсерватории и затем легко уходил по леднику от преследования лыжников в течение нескольких часов, бурый на вид, местами присаживаясь и подпуская преследователей, но не ближе километра, в конце концов спустившись по крутому снежному желобу, сидя на ягодицах и тормозя ступнями. Академик Д.И.Щербаков в 1933 г., проходя из верховья Ванча перевалом в верховья Язгулема, был удивлен следами босой ноги, напоминающей человеческую. Но от следов человека, как и следов медведя, они ясно отличались откинутым в сторону большим пальцем. В 1938 году другой геолог, А.Шалимов, с группой носильщиков-таджиков, на седловине того-же перевала видел указанные таджиками следы "дикого человека", прошедшего здесь совсем недавно, вероятно, смотревшего сверху, как партия поднималась на перевал. "След большого пальца значительно крупнее остальных и оттопырен в сторону". Спутники с такой же полной уверенностью поблизости распознали следы медведя. Все к тем же верховьям Язгулема тят и другие сигналы.

Другой пучок указывает на Южно-Аличурский и Ваханский хребты. Художница М.М.Беспалько лаконично написала А.Г.Пронину: "Видела такое же самое существо 29 июля 1943г. в Аличурской долине", где делала этюды. Важные сведения о следах двуногих существ представлены из тех мест геологом С.И.Проскурко в 1959 г., виртуозным следопытом пограничником А.Грезем в 1960 году.

Но не туда направил отряды экспедиции К.В.Станюкович. Выбранные им маршруты сулили мало. Да вдобавок впереди наших отрядов за несколько дней эти маршруты прошли местные отряды; им пришло на ум для привлечения снежного человека жечь в пути костры. Они пополняли пищевой рацион дичью. На местах привалов мы находили немало стреляных гильз. Население пыталось помочь им, но пастух, сообщивший о своей встрече с гульбияваном, через некоторое время, по словам отчета, "признался", что встречи не было, - видимо, серьез- но поговорили с этим непрошенным зоологом.

Из всех членов комиссии и научного совета я один приехал на Памир - и контролером и участником работы. База экспедиции находилась на ботанической станции Чечекты, где К.В.Станюкович был директором. Разреженный воздух, движения утомляют. Говорят, что Восточный Памир гол, как ладонь. Да, ни одного дерева. Но ладонь с огромными буграми, вздымающимися со всех сторон и напоминающими очертаниями верблюжьи горбы. Ни один пейзаж в мире (кроме, может, Тибета) не делает человека таким маленьким и затерянным, как безлесый, безмолвный, этими гигантскими горбами всхолмленный Восточный Памир.

Случайность ли, что в своей занимательной книжке "По следам удивительной загадки" (М., 1965) К.В.Станюкович перечислил имена всех участников экспедиции, кроме моего (хоть уплатил мне "полевые"): мы не ссорились, я был принят, как дорогой гость, но каждый миг моего присутствия был укором, и не всегда немым. Но К.В.Станюкович был единодержавен. Он не сверял своих решений ни с составленной нами инструкцией, ни с моим отчаянием. Он любил стихотворение о флибустьерах. Я был включен в самый сказочный по впечатлениям, по романтике маршрут - на малодоступное, заключенное в горах, как в цитадели, бирюзовое Сарезское озеро.

Подъемы и спуски верхом по нагромождениям каменных плит и обломков и по крутым осыпям мелкого камня. Рейды на моторке и моторизованном плоту по шестидесятикилометровой глади, никогда до того не носившей на себе человека. Ночев- ки в лагерях, притулившихся на немногих пологих уголках отвесных берегов. Незабываемое, прекрасное путешествие, - не имевшее, увы, серьезного соприкосновения с задачами нашей комиссии.

По возвращении в Чечекты я решил не тратить дальше времени на совершенно бесперспективные разъезды вслепую по горам и долинам и примкнул к единственной, сулившей прогресс, опросно-этнографической группе.

Мы были явно не готовы допрашивать природу, не расспро- сив как следует людей, многими поколениями сжившихся с ней. Двухнедельный объезд на предоставленном нашей четверке грузовике и редких пастушьих юрт Восточного Памира, и людных кишлаков в долинах буйных рек Западного Памира - Горного Бадахшана. Какой контраст, какая вакханалия самой яркой на свете зелени, самых сумасшедших кипящих рек! Опросы, опросы - много сведений, в разной мере подернутых стариной и легендами, и всего два очевидца - вполне почтенных человека, утверждающих, что при таких-то обстоятельствах видели гульбиявана своими глазами. В их показаниях, в самом деле, ничего фантастического или преувеличенного. После возвращения на базу мы с А.Л.Грюнбергом предприняли еще один добавочный маршрут в тот приграничный район Восточного Памира Чеш-Тюбе, куда отсылали многие рассказчики; но там мы услышали еще более определенные отсылки дальше на юго-восток, где обитает по наши дни дикий человек, - и это указание стрелки научного компаса, может быть, было самым реальным и даже единственным достижением памирской экспедиции 1958 года. Мы увезли серию достаточно свежих и биологически приемлимых описаний адам-джапайсы и его природной среды от киргизов, перекочевавших из юго-западного Синьцзяна. Стрелка указала туда, и дальнейшие исследования удостоверили, что точно.

В сентябре я оставил Памир. Вскоре разъехалась вся экспедиция. К.В.Станюкович с трагизмом описал последующие месяцы, когда в снегу и вьюге он один, в обществе местных охотников, ринулся в еще одну попытку найти среди окоченевших гор таинственного гульбиявана. Лишь после этого следует горькое: "Прощай, загадка!" Для этого этапа экспедиции не существует ни свидетелей, ни обязательного экспедиционного документа - полевых дневников.

Моя пространная разоблачающая реляция в президиум Академии наук погрузилась в пыль "записок, не имеющих научного значения", а отчет начальника экспедиции удержался на поверхности. Мы встретились, как Ленский с Онегиным, на многолюдном заседании президиума Академии наук в январе 1959 г. Я докладывал теоретические аспекты проблемы, но все собрались не за этим , а на похороны. С.В.Обручев зачитал написанный для него К.В.Станюковичем отчет и итог. Какие странные вещи мы услышали! Оказываеися, главный результат экспедиции - обнаружение археологами на Памире памятников палеолита, из чего якобы следует, что "дикий человек" здесь не мог обитать уже десятки тысяч лет в силу биологического закона несовместимости родственных видов на одной территории. Логика требовала бы признать, что уж тем более он не может наблюдаться горцами в Непале. Оказалось далее, что лишь в результате обширных трудов экспедиции на Памире установлен фундаментальный факт: "Экологические условия этой горной страны неблагоприятны для существования здесь крупного примата". Но экологические условия, т.е. природная среда Памира, в том числе обследованных районов, были изучены и описаны задолго до экспедиции, известны ее организаторам, и она не внесла уловимых изменений в прежние познания.

Что же случилось на самом деле? Однажды я сказал С.В.Обручеву: "Я бы не стал заниматься снежным человеком, если бы думал, что это обезьяна". Он ответил: "Я бы не стал заниматься снежным человеком, если бы думал, что это неандерталец, - это неведомая двуногая обезьяна". По преданию, если две грозовые тучи сходятся - грянет гром, засверкают молнии, хлынет ливень. Две совершенно разные и противоположные традиции воплотились в нас двоих и встретились в общем деле. Разрушительная гроза была неизбежна. На авансцене разыгрался фарс, но в глубине сцены - трагедия. Побежденным надо считать того, кто сам предложил ликвидировать и распустить свою собственую комиссию.

6. БУДНИ, ПОЗНАНИЕ.

Большущая вузовская аудитория, полная необычайно молодых лиц. Очередной "вторник" юных натуралистов Москвы всех выводков. "Сегодня мы послушаем об одном из величайших открытий в истории биологии". Из поросли, воспитанной председателем, многие ныне - далеко пошедшие зоологи. Живой осколок былой русской интеллигенции, вышедшей в естествознание вслед за Базаровым из бунтарства и за мудростью, Петр Петрович Смолин презрел и степени, и список печатных трудов. Взамен избрал поглощение сочинений чужих, открытую лабораторию природы и прямую раздачу любви к ней и знания ее - словно меда обратно из улья по чашечкам цветов - юным головенкам. Проницательный истолкователь дарвинизма. Зоологическая энциклопедия.