Пересмешник - Алексей Юрьевич Пехов

Он был канареечно-шафранным, с витиеватыми оранжевыми разводами и едва уловимо пах духами Эрин — красный мандарин, ваниль и свежесрезанные цветы.

— Забыла, когда убегала в спешке? — высказал предположение Стэфан.

— Тогда бы он просто лежал на сиденье. Или на полу. Нет. Она его спрятала. Разве не видишь?

— Вижу. Но не понимаю. Что ценного в обычном, пускай и шелковом платке?

— Если бы я знал. Но Эрин, похоже, опасалась держать его при себе. — Я посмотрел ткань на свет, но ничего интересного не нашел, немного подумал и убрал вещь в карман брюк.

— Что ты делаешь? — тут же забеспокоился амнис.

— То, что считаю нужным. Здесь он точно пропадет. Возможно, мне когда-нибудь представится возможность встретиться с ней еще раз.

— Глазам своим не верю! — если бы у Стэфана были руки, он бы ими непременно всплеснул. — Ты решил, что не стоит забывать эту смазливую убийцу!

— Ну, здесь, положим, надо разобраться, — неохотно ответил я, направляясь к выходу. — Ее стилет в груди того жмурика еще ничего не значит.

Я распрощался с поклонившимся кондуктором и неспешно пошел по перрону, стараясь избегать сутолоки, устроенной пассажирами, и носильщиков с телегами, нагруженными чемоданами, коробками и корзинами.

К запаху смолы от шпал здесь примешивались ароматы ванили, корицы и сдобы. Чуть дальше, прямо на перроне, мальчишка из народа кохеттов торговал булочками.

Десять платформ вокзала были накрыты застекленным куполом, сквозь который проникал дневной свет. Под куполом мелькали крылатые тени — голуби и носящиеся по делам и поручениям фиоссы. Они благоразумно не залетали в основное здание вокзала, не желая сталкиваться со своими вечными врагами — хаплопелмами. У двух этих рас были стародавние счеты, и, зная некоторую вспыльчивость хапл, поведение фиосс можно было назвать очень здравомыслящим.

— Не люблю этот вокзал, — между тем ворчал Стэфан. — На месте прекрасного дубового парка и фонтанов Городской совет выстроил это убожество, сделанное из стекла, кирпичей и стали. Теперь оно смотрится, как какая-то язва на Сердце. Чем политикам не угодила прежняя стоянка паровозов?!

— Не приукрашивай, — попросил я его. — Старый вокзал очень давно не справлялся с людским потоком. Хорошо, что построили новый.

— Тебе же хуже. Теперь приходится добираться до дома через половину города.

Возле паровоза я стал свидетелем безобразной драки между тремя ка-га. Двое чиновников с золотыми цепями членов профсоюза, сопя, мутузили вопящего и размахивающего справкой машиниста опоздавшего поезда.

Ка-га похожи на толстых, объевшихся кротов, которые не смогли проглотить большую морковку и теперь она торчит у них из пасти. Эти ребята ростом чуть выше моего пояса, приземистые, с лоснящейся, покрытой складками, черной шерстью, с широченными розовыми руками, маленькими поросячьими глазками и длиннющим носом, который как раз и похож на морковку.

— Я тебе такую справку покажу! — пискляво вопил один из чиновников, пытаясь пнуть машиниста короткой ножкой. — Репутация всей железной дороги мяурру под хвост! Акции компании упали на четырнадцать пунктов!

Машинист, понимая, что бумажкой с печатью делу не поможешь, ловко саданул представителя компании «Железные дороги Рапгара» по носу.

— Ах, вот ты как?! — взвизгнул тот, и началась форменная свалка.

Вокруг стали собираться зеваки, подбадривая драчунов выкриками и смехом. Дерущиеся ка-га — зрелище довольно забавное. Несколько фиосс, оставив дела, сели на окрестные фонари, решив насладиться бесплатным представлением. Какой-то человек с карандашом, как видно журналист одной из газет, строчил в блокноте, в красках описывая драку.

Я вошел в зал ожидания вокзала, где на огненном табло горели данные обо всех отправляющихся сегодня поездах. Людей и нелюдей здесь тоже было достаточно, но, по счастью, обошлось без толчеи.

Привычно подняв взгляд к куполообразному потолку, я увидел двух хаплопелм, находящихся на службе у Скваген-жольца и патрулирующих вокзал. Эти прекрасные создания — лучший гарант отсутствия преступлений. Ни один карманник, вор и убийца не решится заниматься своим ремеслом под множеством глаз огромных пауков.

Мне показалось, что одна из хапл смотрит на меня. Вот уж кого не люблю, так это жителей Паутинки, даже, несмотря на то, что это лучшие солдаты в гвардии Князя. Хаплопелмы — крайне агрессивные и жестокие существа. А когда над тобой нависает озверевший паук восьми футов в высоту и четырнадцати футов в длину, с огромными жвалами и скоростью, в три раза превосходящую скорость охотящегося мяурра (а это о чем-то, да говорит!), — надо быть начеку.

Впрочем, следует отдать должное — хаплы редко нападают первыми, конечно, если ты не являешься представителем народа фиосс или кровососов завью. Пауки не любят летающих существ.

— Осторожно! — поспешно сказал Стэфан, и через секунду передо мной уже находилась спустившаяся с потолка хаплопелма.

Огромная головогрудь с четырьмя большими, мохнатыми, суставчатыми лапами, маленькое пузатое брюшко, две пары коротких проворных «ручек» с двумя когтистыми пальцами и очень внушительные хелицеры и педипальпы,[19] каждая из которых заканчивалась острым ядовитым когтем. Вся хапла, а, судя по насыщенному кобальтовому цвету, это оказалась самка, была покрыта толстым слоем волосков, очень похожих на шелковистую шерсть.

В общем — очаровательное зрелище, особенно для неподготовленных умов. Даже если заглянуть в каждый из шести блестящих агатовых глаз, никогда не поймешь, что на уме у этого существа. Оставалось лишь надеяться, что тебя не перепутали с мухой.

Она раскрыла страшные жвалы, и я услышал:

— Чэр эр’Картиа? — тихий шелест исходил из ее утробы.

— Совершенно верно, — сказал я, глядя ей прямо в «лицо».

В общении с сотрудниками Скваген-жольца до поры до времени следует сохранять вежливость.

— Следуйте за мной… Пожалуйста.

Решив, что этого достаточно, она развернулась на месте и с изяществом трамвая поперла вперед, заставляя посетителей вокзала пошевеливаться и расходиться в стороны, уступая дорогу.

Мне не оставалось ничего иного, как идти следом, хотя, конечно, можно было спросить, в чем дело и куда меня ведут. Но проще и быстрее дойти, чем пытаться препираться с кобальтовой красавицей. Я не слишком-то спешил, и хаплопелма сбавила прыть, приноравливаясь к моей походке.

Мы прошли весь зал насквозь и оказались на улице, напротив большой площади Сумок. Здесь меня ждал старший инспектор Фарбо. Он нисколько не изменился за годы, что мы не виделись. Все те же широченные плечи, едва помещающиеся в дешевый полосатый пиджак, бульдожья морда, заросшая редкой рыжеватой щетиной, и проницательные голубые глаза, сверкающие из-под полей надвинутой на лоб шляпы.

— Старший инспектор, — холодно приветствовал я его, не сочтя нужным касаться шляпы. — Какая честь.

— Чэр эр’Картиа, — прогудел Фарбо. — Доброго дня. Простите, что пришлось искать с вами разговора столь оригинальным способом. Я боялся, что вы воспользуетесь другим выходом, и мы с вами разминемся.

Я сделал