Куликово поле и другие битвы Дмитрия Донского - Валерий Шамбаров

КАК В МОСКВЕ ЗАВЕЛИСЬ ИЗМЕННИКИ

Нет, не приходилось мечтать в XIV в. ни о прочном мире, ни о спокойствии. Где и когда оно будет, спокойствие? Разве что в Царствии Небесном для тех, кто сподобится. Не успели отразить угрозу с запада, как заполыхало на юге… Рязанцы не признали Владимира Пронского, возведенного на престол соседями. Как посмел он принять власть из рук исконных рязанских врагов? Сам себя осрамил! Едва полки Боброка Волынского покинули пределы княжества, вынырнул из лесов Олег. Это был свой князь, законный! Рязань забурлила, Владимир бежал. Его кинулись ловить по всем дорогам, перехватили. Олег посадил его под замок и «привел в свою волю». Как привел и отпустил ли после этого на свободу, летописцы умалчивают. Известно лишь, что пару месяцев спустя Владимир умер.

Но и Олегу недолго довелось править в возвращенной столице. Напомнили о себе татары. Кочевники Белой и Синей Орд продолжали борьбу за Сарай. Но степи на запад от Волги удержал Мамай. Он побил нескольких мелких ханов и эмиров, другие склонялись перед ним. Ему подчинились Крым, Северный Кавказ, Мордовия, Камская Болгария. Собиралась и устраивалась заново обширная держава. А Сарай приходил в упадок, торгаши и менялы опять перебирались в Причерноморье. В смутах все понесли немалые убытки, и сам Мамай, и его мурзы, воины, купцы.

Чтобы упрочить власть, надо было удовлетворить подданных. Мурзам и воинам требовалась добыча — чем лучше пограбят, тем больше к нему перейдет всадников от сарайских ханов. Купцам требовались караваны пленных. Но пришло время указать и русским князьям, где их место, как себя вести с хозяином. Дмитрий Московский появился перед властителем всего один раз и дань прислал один раз. А стоило разгореться ордынским усобицам, как будто забыл про недавнего повелителя. Следовало подхлестнуть русских, чтобы не были такими забывчивыми.

Для этого идеально подходило Рязанское княжество. Близкое, слабое. И момент идеально подходил. Мамай услышал — Ольгерд идет на Москву! Нет, темник не стал помогать своему «рабу Митьке». В войне с литовцами поляжет много татарских воинов, а потери ему были ни к чему. Пускай Литва в третий раз опустошит владения великого князя. Тогда он потеряет охоту своевольничать, на животе приползет умолять о защите. Мамай направил конницу на Рязань. Там она погуляет без риска. Но рать будет поблизости от театра боевых действий, станет предупреждением для Ольгерда — чтобы не увлекся, не вздумал прибрать к рукам чужую собственность.

Когда массы ордынцев ворвались на Рязанщину, князь Олег не нашел в себе сил обороняться. Опять исчез в каких-то глухих убежищах, известных разве что его приближенным. Кто мог его выручить? Дмитрий Иванович, больше некому. А с Дмитрием Ивановичем он сам смертельно рассорился. Татары разошлись загонами, разорили Рязань и другие города, охотились за людьми. Но война москвичей и Литвы развернулась совсем не так, как предполагали татарские военачальники, завершилась неожиданно быстро. Великий князь, возвращаясь из-под Калуги, узнал о набеге. Его армия была в сборе, Дмитрий с ходу повернул ее на юг.

Стена Коломенского кремля

Полки быстро выдвинулись на Оку, встали по берегу и прикрыли земли государя. Отряды ордынцев выскочили было к реке, но за ней блестели многочисленные копья, шлемы, поднимались дымки походных костров. Татары поворачивали назад. Зачем напрашиваться на неприятности? Лучше лишний раз пройтись по рязанским волостям, поискать пропущенные деревни. Но и рязанцы смекнули, что к чему. Кто догадался, пробирался к Оке или за Оку. Хоть москвичи и враги, но, смотри-ка, отпугнули степняков. Рядом с их полками можно было переждать, пока минует опасность.

А Дмитрий Иванович и его бояре сделали из случившегося свои выводы. Задумка была давняя — рубеж Оки исключительно удобен для обороны. Теперь проверили на практике, каким образом защитить его. В следующем, 1374 году великий князь целенаправленно вывел войска на берег реки, поставил дежурить на все лето, охранять границу в самое опасное время, когда наведываются степняки. По всем расчетам получалось выгоднее заранее собрать воинов, несколько месяцев держать их в строю. Зато села будут целы, землепашцы уберут урожай, нагуляет вес скотина на лугах. Да и ратникам полезно побыть в полевых станах, выучка лишней не бывает.

Государь, его брат Владимир Андреевич, воеводы объезжали рубеж, организовывали систему сторожевых постов. Самые удобные броды через Оку находились у устья Нары, возле городка Серпухова, тут пролегала большая дорога с юга на Москву. Осмотрев место, решили: нужна крепость. Серпухов входил в удел Владимира, до сих пор он жил в Кремле, бок о бок с Дмитрием, а персональной «столицы» не имел. Владимир предложил — пусть Серпухов станет главным городом его удела. Выбрал место на горе, заложил дубовые стены. Три крепости, Серпухов, Лопасня и Коломна, вставали единой стеной на пути незваных гостей. Другие князья тоже задумывались, как бы понадежнее прикрыть владения. Тесть государя Дмитрий-Фома возобновил строительство каменного кремля в Нижнем Новгороде, на Суре возводил крепость Курмыш.

Мамая действия русских крайне озаботили. Вместо того, чтобы унижаться перед ним, тащить в его ставку возы подарков, князья строили оборону. Вместо того, чтобы присылать дань, тратили деньги на крепости. Опоясывались с юга и с юго-востока, разве трудно угадать, от кого? Это был почти открытый бунт. Но обстоятельства связывали властителя Причерноморья по рукам и ногам. Можно было после Рязанщины послать рать на Дмитрия. А если воспользуются литовцы? Если хан Белой Орды Урус нанесет удар в спину?

Мамай для начала испробовал иные способы. Надо было всего лишь перессорить удельных князей, оторвать от Москвы. Делать ставку на Михаила Тверского было неразумно: слишком тесно спелся с Ольгердом. Но имелись прежние соперники Дмитрия, суздальско-нижегородские князья. В Нижний Новгород отправили посла Сарайку, дали ему внушительную свиту, больше тысячи воинов. Конечно, дали неслучайно. Буйная орава должна была как следует постращать князя и его подданных. Небось, сразу вспомнят, что ссориться с татарами не стоит. А после кнута можно было и пряником поиграть, поманить ярлыками… Нижегородцы и в самом деле были поражены. Пожаловало не посольство, а целый полк татар, повели себя как хозяева с рабами, бесцеремонно хватали все, что понравилось, кинулись на девок.

Но… русские отвыкли сносить подобные выходки. Возмущенный Дмитрий-Фома и епископ Дионисий Суздальский одернули посла: уйми своих головорезов. Сарайка ответил грязными оскорблениями. Русские вздумали татарам указывать! Ну а коли так, сам владыка Дионисий велел ордынцам убираться. Посол вскипел, выстрелил в епископа из лука, но обманулся из-за широких одеяний священника, стрела не задела тела. Зато горожане похватали колья и дубины. Татар побили, Сарайку определили под замок — подумать о правилах дипломатической вежливости.

Мамай вскипел, выслал отряды, повелел князьям Камской Болгарии напасть на нижегородские земли, жечь и терроризировать мятежников. Но друзья у ордынцев были и в самой Москве. Первое место среди них занимал тысяцкий Василий Вельяминов. Боярин поддерживал самые что ни на есть теплые отношения с приятелями Мамая, генуэзцами и евреями, при нем они чувствовали себя настолько же вольготно, как в Сарае или в Кафе. Через них тысяцкий проворачивал собственные дела. Его доверенным выступал Некомат, купец и проходимец неопределенной национальности. А денежки и драгоценности Вельяминов любил страстно. Дошло даже до того, что на свадьбе великого князя Дмитрия он утащил подарок тестя, золотой пояс. Подменил на похожий, но поплоше и дешевле.

Хотя мог бы и не воровать, он и так был богаче всех бояр. Сыновей женил на княжеских дочках, тешил самолюбие. Причем одному из них подарил тот самый краденый пояс, ничуть не смутился. Поползли нехорошие слухи, но государев дядя считал себя неуязвимым. Слишком большой вес набрал, на нем вся Москва держится! В любом совете голос Вельяминова был третьим после великого князя и митрополита. В преемники себе тысяцкий готовил старшего сына Ивана. Когда отец состарился, Иван с Некоматом уже заправляли Москвой от его имени.

Но Дмитрию Ивановичу и святителю Алексию замашки боярина давно стояли поперек горла. Не забыли про убийство Босоволкова, не остались тайной и последующие махинации. Выходку с поясом государь по-христиански простил, смолчал, но… сколько можно терпеть? Да ведь и избавиться от Вельяминова было не так-то просто. Ордынские вельможи и ростовщики, в свое время заставившие вернуть Вельяминова из ссылки, входили сейчас в окружение Мамая. Как его зацепишь с эдакими заступниками?! Но необходимость подстраиваться к Мамаю отходила в прошлое, а в конце 1374 г. Василий Вельяминов преставился.