Месть носит Prada - Лорен Вайсбергер

– Теперь садись на стул и надевай пелерину, будешь ждать Лидию. После фотосессии она сделает тебе менее яркий макияж. О, мне просто не терпится увидеть тебя на страницах журнала! Номер разойдется миллионным тиражом!

У Нины хватило такта не сказать вслух то, о чем думали они обе: этот выпуск будет нарасхват не только потому, что это свадьба Энди, одной из основательниц журнала, или потому, что Моник Луиллер лично придумала фасон уникального свадебного платья, или потому, что всезнающая Барбара Харрисон наняла лучшего организатора свадеб, флористов и обслугу, каких только можно найти, но и потому, что Макс – генеральный директор и президент в третьем поколении одной из самых успешных медиаимперий Америки. Не важно, что экономический спад и неудачные капиталовложения вынудили его кусок за куском распродать имущество семьи или что финансовая рентабельность компании вызывала у него серьезные опасения, – это читательниц не интересовало. Громкое имя в сочетании с красотой, безупречными манерами и впечатляющим образованием Макса поддерживало иллюзию, что дела у Харрисонов обстоят гораздо лучше, чем было в реальности. Прошло уже много лет с тех пор, как «Форбс» включал Харрисонов в список самых богатых американцев, но репутация по-прежнему держалась.

– Обязательно, – пропел кто-то за спиной Энди. – Эту свадьбу будут расхватывать с лотков, как горячие пирожки, – сказала Эмили, покрутившись и сделав книксен. – Ты только посмотри – это, может, первое в истории не кошмарное платье для свидетельницы! Выражение «подружка невесты», на мой взгляд, жутко старомодно, зато хоть платье неплохое.

Энди повернулась на крутящемся стуле, чтобы получше рассмотреть подругу. С высокой прической, открывавшей длинную красивую шею, Эмили сейчас казалась дорогой хрупкой фарфоровой куклой. Сливового оттенка шелк отбрасывал розоватую тень на щеки и подчеркивал голубые глаза; слегка задрапированное на груди и бедрах платье доходило до щиколоток. Ничто не могло помешать Эмили претендовать на главную роль и на своей, и на чужой свадьбе.

– Прекрасно выглядишь. Я рада, что платье тебе понравилось, – сказала Энди, невольно отвлекшись и ощутив некоторое облегчение.

– Давай не будем увлекаться: «нравится» – это сильно сказано, однако я его не презираю. Подожди, повернись вокруг, дай на тебя посмотреть… Ух ты! – Эмили наклонилась так близко, что Энди уловила запах сигарет, заглушенных ментоловыми пастилками. К горлу тут же подступила новая волна тошноты, но это быстро прошло. – Шикарно выглядишь! Как ты умудрилась добиться, чтобы твои сиськи так выглядели? Может, ты имплантаты вставила, а мне не сказала? Да как можно утаивать такую информацию?!

– Поразительно, что можно сделать с помощью хорошей швеи и пары куриных котлеток, – невинно сказала Энди.

– Не трогай! – закричала Нина, но Эмили оказалась проворнее.

– М-м, очень мило. Особенно мне нравится эта наполненность, – сказала она, потыкав Энди в декольте. – На такой убойной груди – и такой нелепый «булыжник»! Ничего, Максу понравится.

– Где невеста? – донесся из гостиной голос матери. – Энди, детка! Мы с Джил и бабулей уже здесь, хотим тебя видеть.

Нина впустила мать, сестру и бабушку Энди, потребовав, чтобы невесту не зажимали в углу, а, наоборот, расступились, потому что у нее немного кружится голова, и выбежала проверить что-то срочное, попросив всех не задерживаться.

– Она что, установила для нас часы посещения, как в больнице? – проскрипела бабушка. – Что с тобой, дорогая? Волнуешься перед первой брачной ночью? Но это же естественно. Никто не говорит, что тебе обязательно понравится, но ты непременно должна…

– Мам, пусть она прекратит, – вполголоса попросила Энди, прижав пальцы к вискам.

Миссис Сакс повернулась к своей матери:

– Мама, пожалуйста!

– Что? Сейчас все дети мнят себя экспертами, потому что прыгают в койку с первым, кто глянет в их сторону!

Эмили восторженно зааплодировала. Энди умоляюще посмотрела на сестру.

– Бабуля, правда, Энди прекрасно выглядит? – вмешалась Джил. – Как символично, что серьги у нее похожи на твои свадебные! «Капля» из моды не выходит.

– В девятнадцать лет я невинной девушкой вышла за твоего деда и забеременела в медовый месяц, как все. И никаких замороженных яйцеклеток, которые вы, девочки, заготавливаете впрок. Ты это уже сделала, Андреа? Я где-то читала, что все твои ровесницы должны заморозить несколько своих яйцеклеток, замужем они или нет.

Энди вздохнула.

– Бабуля, мне тридцать три, а Максу тридцать семь. Надеюсь, рано или поздно дети у нас будут, но сегодня вечером мы начинать не планируем.

– Энди! Куда все подевались?

– Лили, мы здесь! Заходи, – позвала Энди.

В комнату вбежала ее давняя подруга, прелестная в платье с открытыми плечами, которое она сама выбрала, из того же сливового шелка, как у остальных свидетельниц. Следом за ней – в платье другого фасона, но из той же ткани – появилась младшая сестра Макса, Элизабет; ей было около тридцати. Как и Макс, она обладала крепким телосложением, мускулистыми ногами и широкими плечами – возможно, слишком широкими для девушки, – но морщинки вокруг глаз, когда она смеялась, и россыпь веснушек придавали ей мягкость и женственность, а роскошная копна светлых волос струилась по спине блестящими волнами – на нее можно было заглядеться.

Элизабет недавно начала встречаться с Холденом Типпером Уайтом, своим однокашником по Колгейту; они заново познакомились на ежегодном благотворительном теннисном турнире в честь его отца, который на своем самолете врезался в гору в Чили, когда Типперу было двенадцать. У Энди мелькнула мысль: интересно, Элизабет тоже считает, что она недостаточно хороша для Макса? Может, они с мамашей судачат об этом, всей душой болея за Кэтрин с ее впечатляющими успехами в гольфе и гнусавым аристократическим прононсом?

Из задумчивости ее вывела Нина, с взволнованным видом появившаяся в дверях.

– Леди, прошу вашего внимания! Пора собираться у главного зала. Церемония начнется примерно через десять минут. Моя команда уже держит ваши букеты; вас встретят внизу и покажут места. Джил, ваши сыновья готовы?

Энди подавила улыбку. Мать, бабушка и подруги попрощались с невестой, пожелали ей удачи и пожали руку. Слишком поздно откровенничать с Джил или Лили и выслушивать, что она излишне бурно на все реагирует.

Солнце клонилось к закату – октябрьские дни становились короче. Дюжина серебряных канделябров добавляла театральной помпезности, обещанной Ниной. Энди знала – места начинают заполняться, и представляла, как гости пьют из узких бокалов шампанское, которое разносят официанты, и наслаждаются негромкой клавесинной музыкой, подобранной специально для ожидания церемонии одной из армии опытных организаторш.