Войны Митридата - Михаил Елисеев

Во главе конного отряда Амага внезапно напала на ставку скифского царя и учинила там жестокую резню. В живых остался только наследник трона, которого пощадила Амага. Согласно Поллиэну, царица «вернула землю херсонеситам, сыну же убитого вручила царство, повелев править справедливо и удерживаться от нападений на живущих по соседству эллинов и варваров, видя кончину своего отца». Скорее всего, этим самым наследником оказался Аргот, отец легендарного царя Скилура, возродившего Малую Скифию.

Казалось, что своих целей эллины достигли. Но союз с сарматами оказался недолговечным, и херсонеситам срочно пришлось искать себе нового покровителя. В этот раз им стал царь Понта Фарнак I, дед Митридата Евпатора. В 179 г. до н. э. между базилевсом и Херсонесом был заключен договор. Мраморная плита, на которой он был высечен, была найдена в 1908 г. при раскопках древнего города. Обязательства Фарнака сводились к следующему: «Я всегда буду другом херсонесцам и, если соседние варвары выступят походом на Херсонес или на подвластную херсонесцам страну, или будут обижать херсонесцев, и они призовут меня, буду помогать им, поскольку будет у меня время, и не замыслю зла против херсонесцев никоим образом, и не пойду походом на Херсонес, не подниму оружия против херсонесцев и не совершу против херсонесцев ничего такого, что могло бы повредить народу херсонесскому, но буду содействовать охране его демократии по мере возможности, пока они останутся верными дружбе со мной».

Обратим внимание на то, что в договоре присутствуют такие фразы, как «буду помогать им, поскольку будет у меня время» и «буду содействовать охране его демократии по мере возможности». По большому счёту, это означало только одно – данный документ Фарнака ничему не обязывал. Цари, как известно, народ очень занятой, а потому базилевс Понта на любую просьбу о помощи мог заявить с чистой совестью: времени нет, чтобы вашими делами заниматься, сами разбирайтесь, а если что не нравится, то читайте договор.

И ведь не придерешься! С формальной точки зрения Фарнак прав! То же самое касается и заботы о херсонеской «демократии».

Однако сам факт наличия подобного договора рано или поздно должен был сыграть свою роль. Что и произошло, когда царь Малой Скифии Скилур решил раз и навсегда покончить с Херсонесом. В конце III в. до н. э. скифы повели мощное наступление на земли эллинов и отбили у херсонеситов Керкентиду и Калос Лимен, где поставили свои гарнизоны. Лишившись своих богатых владений на северо-западе Таврики, Херсонес стал испытывать серьезные экономические трудности. Но этим дело не закончилось.

После смерти Скилура царем Малой Скифии стал его сын Палак, который начал вторжение уже непосредственно на Гераклейский полуостров. Вот это уже было смертельно опасно для Херсонеса. Именно здесь находились земельные наделы граждан, стояли их загородные усадьбы, росли виноградники, выращивался хлеб. Скифы же огнем и мечом прошлись по этим землям. Встав лагерем в районе Гераклейского полуострова, Палак рассылал в разные стороны мобильные конные отряды, которые разоряли окрестности Херсонеса, нанося смертельный удар по его экономике. Гражданское ополчение города вело со степняками битву не на жизнь, а на смерть, но под давлением превосходящих сил врага вынуждено было сдавать одну позицию за другой. Дело шло к тому, что Херсонес может оказаться в осаде.

Правящая верхушка города прекрасно понимала, что речь идёт о жизни и смерти полиса. Только помощь со стороны могла спасти Херсонес от гибели. Но Боспор был в дружественных отношениях с Малой Скифией, и рассчитывать на его поддержку было глупо. Оставалась лишь одна сила, способная помочь Херсонесу, – базилевс Понта Митридат VI. Конечно, эллины понимали, что за своё покровительство Евпатор запросит очень высокую цену, и хорошо, если оставит им хотя бы призрак независимости. Но иного выхода не было, Палак железной рукой брал Херсонес за горло. Поэтому в столицу Синопу отправилось посольство из самых уважаемых граждан, чтобы убедить Митридата спасти гибнущий город.

Базилевс Понта был хорошо осведомлён о том, что творится в Таврике. От купцов и шпионов он знал о том, что происходит в Пантикапее и Херсонесе. Поэтому прибытие посольства херсонеситов для него не стало неожиданностью. Царь заранее всё обдумал и взвесил на весах своей мудрости последствия того или иного решения по существующей проблеме. А вопрос был очень простым – воевать со скифами или нет.

Прежде всего, царя пугала слава этого народа как непобедимых воинов: «Когда до него два царя, Дарий и Филипп, некогда осмелились не то что покорить, а только вступить в Скифию, они с трудом спаслись оттуда бегством» (Юстин). Впрочем, вполне возможно, что Митридат эту войну начал бы и без приглашения херсонеситов. В том, что рано или поздно интересы Рима и Понта столкнутся, базилевс не сомневался, поэтому и занимался в данный момент укреплением своего государства. Средиземноморской державе римлян он собирался противопоставить свою державу, внутренним озером которой будет Понт Эвксинский. Евпатор хотел объединить все эллинские города по его берегам. И Херсонес Таврический становился первым шагом на этом пути.

Опасения, которые терзали Митридата перед принятием решения огромной политической важности, очень точно отразил Юстин: «К Понтийской войне он, Митридат, приступал с гораздо большей робостью и неуверенностью, так как сам был в то время неопытен и неискушен в военном деле; защитой же скифам служат – помимо оружия и храбрости – незаселенные степи и холода, что сулило войску большие трудности и опасности. К этим затруднениям присоединялось также и то, что не было надежды на добычу от врагов-кочевников, у которых нет даже селений, а не то что денег». Однако, отбросив все сомнения, базилевс решение принял – войне со скифами быть!

Но здесь хотелось бы обратить внимание вот на какой момент. Дело в том, что лично Митридат со скифами и варварами Прикубанья и Кавказского побережья воевать не будет. Ведение боевых действий он поручит своим стратегам. Такое поведение идёт вразрез с традициями эллинистических монархов, которые лично водили свои армии в бой. И Александр Македонский, и диадохи, и эпигоны считали делом чести не только вести войско в поход, но и находиться во время битвы в первых рядах своих бойцов. Нередко подобная храбрость оборачивалась катастрофой для армии, что наглядно продемонстрировало поведение Филиппа V Македонского в битве при Киноскефалах и Антиоха III великого в битве при Магнезии. Почему же Митридат вел себя иначе?

Евпатор трусом не был, это он доказал всей своей жизнью. Трус никогда не посмел бы бросить вызов самой страшной силе в Ойкумене – Римской республике. В дальнейшем мы увидим, как Митридат не раз будет лично водить воинов в атаку. Говорить о том, что базилевс ничего не понимал в стратегии и тактике, тоже не приходится. Во время войн с Римом Евпатор в полной мере продемонстрирует свое ратное мастерство, и войска под его командованием не раз будут бить «непобедимые» легионы. Дело, скорее всего, в том, что здесь Митридат следовал воинским традициям не эллинистических царей, а Ахеменидов, которых считал своими предками по линии отца. Персидские цари лично вставали во главе армий только в исключительных случаях.

Поэтому можно говорить о том, что перекладывая ведение войны в Таврике на своих полководцев, Митридат действовал согласно древним персидским традициям. Боевые действия на окраине античного мира не представляли опасности для Понтийского царства, поэтому базилевс и отправил туда тех, кому по должности положено заниматься военными делами. А сам занялся делами государственными.

Война против скифов

Послы Херсонеса Таврического почтительно внимали базилевсу Митридату Евпатору. Царь говорил о том, что он не может оставить в беде эллинов, что дерзких варваров, посмевших нападать на город, надо как следует проучить, и он, Митридат, сделает это. А чтобы жители города окончательно избавились от страха перед скифами, в Херсонесе будет стоять понтийский гарнизон, который будет охранять покой горожан. Послы поморщились от такого заявления, понимая, что в этом случае независимости их полиса придет конец, но иного выхода, как принять условия Митридата, у них не было. Херсонес истекал кровью в борьбе со скифами, варвары опустошали поля граждан, превращая их загородные усадьбы в пепел, и шансов на то, что городское ополчение выйдет победителем из этого противостояния, не было.

Отпустив эллинов, базилевс велел позвать полководца Диофанта. Диофант, сын Асклепиодота, был опытным военачальником, хорошо разбирался как в тактике, так и в стратегии. Разговор был долгим и обстоятельным. Царь пояснил, что основной задачей стратега будет не помощь Херсонесу, а разгром царя Палака. И подчинение Малой Скифии власти Митридата. Но было и ещё одно не менее важное дело, которое требовало от Диофанта совсем иных талантов. Речь шла о Боспорском царстве.