Долина Звенящих Камней - Фёдор Чешко

Это был хороший день. Потому, что они спустились, наконец, с Синих Холмов. Потому, что вышли к Реке. Пусть она была еще широким мелким ручьем с мертвыми каменистыми берегами, но это была их Река. Река, которая течет в родные земли. К Племени. И еще он был хорошим, этот день, потому, что очнулась от оцепенения Кошка.

Хромой лазил по галечным отмелям, разыскивая спрятанный челнок, а Кошка, хныкая, брела следом, спотыкалась, забредала в лужи, стучала зубами, ныла: "Мокро... Холодно... Есть хочу... И спать...". А потом Хромой нашел челнок, и горшки, и свое второе копье, и острогу, и оба весла, и теплые шкуры. И мешочек с костяными иглами и жилами тоже нашелся. И все было цело, только кто-то погрыз весло и один горшок треснул. Хромой собрался ловить еду, а Кошке велел зашить пропоротое дно челнока. Но Кошка сказала, что дно чинить она не хочет, а хочет спать. Она устроила в челноке кубло из шкур и залезла в него, но вдруг с визгом выскочила обратно и спряталась за Хромого, а за ней из челнока выскочил длинноухий и кинулся убегать.

А потом Хромой чинил челнок, а длинноухий жарился на костре, в котором горели древко остроги и кусочек весла, а Кошка смотрела, как в огонь капает жир и пыталась понять, чего ей больше хочется: спать или есть.

Хромой сказал, что она может поспать, пока жарится мясо, а когда оно зажарится, можно будет проснуться и есть.

А Кошка хныкала, что Хромой плохой и жадный: сначала не хотел ее кормить и таскал за собой по мокрым лужам, потом не дал съесть длинноухого сырым, а теперь не хочет разрешить ей сидеть у костра и нюхать вкусный дым.

И еще она сказала, что раз Хромой такой жадный, то она не съест ни кусочка длинноухого и сейчас нарочно умрет от голода, и тогда он, Хромой, пожалеет, но будет поздно. Хромой сказал, что Кошка больна, а больным нельзя есть сырое, но Кошка заявила, что Хромой глупый и слушать его она не будет, а сейчас оторвет от длинноухого вот эту лапку и съест. Но может она сказала и как-нибудь иначе, потому что последние ее слова понять было трудно: говорила она их с набитым ртом и при этом чавкала.

А на следующий день они пошли дальше, и идти стало гораздо легче, потому что не надо было карабкаться по камням и тащить на спине Кошку.

Теперь Хромой брел по воде и придерживал плывущий по течению челнок, а Кошка спала в челноке, и все было хорошо, только она часто хныкала во сне. Один раз, когда Хромой попытался укрыть ее шкурой, Кошка спросонок злобно вцепилась зубами в его руку, а очнувшись, с плачем зализывала укус и долго тыкалась головой в плечо, извиняясь.

Потом она уснула опять - беспокойно, тревожно - и снова затолкала шкуру ногами в самый конец челнока, но не проснулась. Так и спала скорчившись, стуча зубами и подвывая от холода. Второй раз укрывать Хромой не решился (еще палец откусит), только тревожно поглядывал на ее посиневшее, жалобно сморщившееся лицо.

А на следующий день пошел дождь. Не туманная морось, к которой Хромой уже привык настолько, что перестал замечать, а настоящий дождь, холодный и монотонный. Первый зимний дождь. Он шел весь день, и всю ночь, и утром; воды в Реке стало больше и поэтому плыть в челноке можно было вдвоем.

Хромой греб неторопливо, размеренно погружая весло в серую, словно кипящую под ударами частых тяжелых капель Реку, а Кошка вычерпывала воду треснутым горшком и канючила, чтобы он греб быстрее, а то у нее от сырости зудит между пальцами - наверное, растут перепонки, а с перепонками она не хочет, потому что все будут смеяться и дразнить.

В то, что от дождя между пальцами могут вырасти перепонки, Хромой не верил, но поскорее увидеть земли Племени ему тоже хотелось, и он стал спешить.

Прошел еще один день, а потом еще один, и впереди сквозь серые космы дождя забрезжили очертания низкого острого мыса - Жала Реки, и Хромой поразился, как короток путь, казавшийся ему бесконечным.

А Кошка сказала, что незнакомый путь всегда длинный туда и короткий обратно. И еще сказала, что когда Хромой плыл к Синим Холмам, Река мешала ему, а теперь помогает. Кошка умная - Хромой всегда это знал. И Странный говорил, что Кошка умнее всех стариков.

Странный...

Пусто на Речном Жале. Только несколько обклеванных и изгрызенных костей желтеют среди мокрой гальки там, где огромной бесформенной грудой расплывался под неистовыми лучами Слепящего труп Корнееда. Хромой издали показал Кошке, где он похоронил то, что сумел вытащить из-под зловонной туши, велел отнести подарки: еду, украшения... А сам не пошел, остался у челнока. Он не хотел, чтобы Кошка видела его слезы.

А потом они поплыли дальше.

Дно челнока тихо зашуршало по песку. Кошка шустро перелезла через борт и зашлепала по мелкой воде к берегу.

- Стой!

Хромой нарочито неторопливо вылез из челнока, проверил, крепко ли тот застрял на отмели. Потом взял копье и, обойдя стоящую в воде Кошку, выбрался на берег. Кошка сунулась было следом - он только глянул через плечо, и она осталась на месте.

Хромой подкрался к пещере и, пригнувшись, стоял у входа, внюхиваясь и всматриваясь. Потом, выставив перед собой копье, нырнул в темноту. Он пробыл в пещере довольно долго, и Кошка переступала в воде озябшими ногами, мерзла и волновалась. Наконец Хромой выглянул, буркнул:

- Иди...

Кошка прошмыгнула мимо него, на ходу игриво лизнула в плечо - Хромой отмахнулся. Он сердился. Сердился за то, что Кошка наотрез отказалась выходить на берег у водопоя чтобы идти к Хижинам, и плакала, ныла, канючила, колотила пятками по дну челнока, пока Хромой не согласился ночевать в пещере Странного. Он уговаривал, убеждал, что пещера давно пустая, что туда могли забраться ночные убийцы, трупоеды, ползучие, немые, что дух Странного может обидеться - все было напрасно. Не мог же Хромой сказать, что боится! Кошка дразнила бы его до самой смерти - это она умеет лучше всех. Ей легко быть храброй. Привыкла, что Хромой защитит, ведь даже от Духов Звенящих Камней ее спас. А каково Хромому, которому надо бояться за двоих? А может, и за троих, если Кошка не врет - это она тоже умеет...

Хромой, насупившись, сидел у входа и сердито сопел, а Кошка шныряла по углам.

В пещере все осталось так, как было при Странном. Кошка нашла и хворост, и Породителя Огня, и в очаге уже разгорался костер, и тянуло дымком, а Кошка все копошилась в сторонке, зачем-то ковыряла палкой стену, покряхтывала. И вдруг засмеялась, запищала, заулюлюкала так звонко и весело, что Хромой не выдержал и пошел посмотреть, что она там откопала.

Кошка откопала еду. Большой горшок сушенных ягод, перетертых с жиром. Правда, жир прогорк, а какие-то маленькие добрались до этого горшка раньше Кошки и многое съели, но осталось гораздо больше.