От гетеры до игуменьи. Женщина в Ранней Византии - Николай Болгов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Античности девушки порой вели себя в аналогичной ситуации не менее достойно. Вспомним, например, историю несчастной Микки из Элиды, которую заколол пьяный командир телохранителей местного тирана (Плутарх. О доблести женской, 15).
Но помимо внешних врагов сексуальное насилие могли проявить и «свои». Так, один византийский полководец, желая овладеть красивой девушкой, сначала подверг пыткам ее мать, а затем похитил ее саму из монастыря, где она укрылась (Феодорит Кирский. Церковная история, V, 23). Преподобный Петр Аргивский как-то спас от другого военачальника девушку, которой тот хотел овладеть как рабой (Житие преп. Петра, 11).
В Константинополе эпохи Иоанна Златоуста знатная женщина, жена некоего Элевферия, ради спасения целомудрия сбросила свое дорогое покрывало-мафорий и бежала, переодевшись в одежду рабыни, (Палладий. Диалог с Феодором, X). Но такое удалось далеко не всем и не всегда.
Одну «благоговейную деву», стоило отлучиться ее матери, изнасиловал солдат, вломившийся в дом. «Так, совлекшись образа девства, она села на коврике и разрыдалась, и разорвала свои одежды. Когда мать вернулась, она рассказала, что произошло. И так скорбно девица просидела много дней». После этого девствующие и клирики сказали ей: «Облекись в одежду девы, ибо этот грех был не от тебя». Но девушка, считая, что Бог попустил это за ее грехи, отказалась, «и так она осталась до смерти, терзаясь и плача» (Великий патерик, III, 80).
Некий юноша в Александрии ворвался в дом девушки-затворницы, ведшей монашеский образ жизни в миру, и попытался овладеть ею. Девушка завязала разговор и, спросив насильника, что в ней ему нравится больше всего, услышала, что глаза. Тогда она ткацким челноком выколола себе оба глаза (Иоанн Мосх. Луг духовный, 60).
Примеров такого рода в источниках встречается очень много.
Наконец, на женщину мог напасть помутившийся разумом маньяк. Великий патерик (III, 5) рассказывает, как в египетском Скиту один пастух напал на работавшую в поле беременную женщину, «желая посмотреть, как плод лежит в ее чреве», и вспорол несчастной живот. Всю оставшуюся жизнь он замаливал этот грех в монастыре, и, как сообщает источник, Бог простил ему этот грех, который по-человечески простить невозможно.
Что характерно, оговоры в изнасиловании тоже не были редкостью. Женщины ранневизантийской эпохи нередко пользовались этим оружием в самых разных ситуациях. Так, некие иудеи убедили только что родившую женщину оговорить иерусалимского патриарха Захарию, что он «занимается блудом» и ребенок принадлежит ему. При этом женщина «громко кричала» (Антиох Стратиг, 52–53).
Преподобного Макария Египетского таким же образом оклеветала от кого-то забеременевшая девица из близлежащего селения. Макарий безропотно перенес расправу со стороны жителей села и даже смиренно взял девицу на содержание. Правда, на девицу тут же пало наказание свыше: она смогла родить, только когда раскаялась в содеянном.
Похожие истории произошли в Эмесе с аввой Симеоном, которого обвинила в изнасиловании одна рабыня, и в Кесарии Палестинской, где дочь пресвитера возвела напраслину на некоего чтеца и тому пришлось взять ее в жены. Но и тут вмешались высшие силы: обеим клеветницам было позволено разрешиться от бремени только после того, как они признались в оговоре (Житие аввы Симеона; Палладий. Лавсаик, 70).
Общая оценка места и роли секса в частной жизни ранневизантийской женщины сводится к следующему. Женщина в Ранней Византии, связанная тысячелетней античной традицией, только начинала воспринимать христианское представление о греховности этой стороны своей повседневности, а секс имел унаследованные от Античности самые разнообразные формы и разновидности. Тем не менее представления о красоте тела, понимаемой в античном духе, постепенно вследствие христианизации общества уходили на второй план, уступая место представлениям о красоте внутренней.
Типология выраженного
гендерного поведения женщины
Свободная женщина
Под свободной девушкой или женщиной мы здесь будем понимать:
— девушку до брака;
— женщину, не вышедшую замуж или разведенную (таких в Ранней Византии было относительно немного);
— вдову;
— гетеру вне ее «трудовой деятельности».
Сферы рассмотрения гендерного поведения не касаются ритуализированного участия в крупных общественных мероприятиях; они прежде всего охватывают частные аспекты жизни, связанные с собственным домом женщины, домами ее знакомых, двором, улицей, то есть со всеми теми местами, где женщина, вышедшая за стены гинекея, могла, оказавшись рядом с другими людьми, мужчинами или женщинами, вести себя вполне естественно.
Гендерное поведение может быть как подсознательным, неосознанным, так и сознательно моделируемым, рассчитанным «на публику»; оно призвано достичь тех или иных целей, продемонстрировать (прямо или чаще всего косвенно, намеками) то или иное отношение к чему-то или к кому-то.
Прикладная моральная философия, рассчитанная на массового «потребителя», оформилась в классическом мире в первые века н. э. Едва ли не единственным автором специальных сочинений в этом жанре был Плутарх Херонейский. Из 102 работ, образующих его цикл «Моралии», наиболее близко рассматривают специфику женского склада ума и поведения трактаты «О любопытстве», «О болтливости», «Супружеские наставления», «Слово утешения к жене», «О любви», «О доблести женской», «О воспитании детей», «О том, что и женщину тоже следует воспитывать». Развернутый идеал скромного добродетельного поведения замужней женщины в Античности дается Плутархом в «Слове утешения к жене».
Частная жизнь женщины отчасти становится предметом внимания в таких наиболее «приватных» сочинениях Античности, как «Застольные беседы» Плутарха, «Аттические ночи» Авла Геллия, «Пирующие софисты» Афинея из Навкратиса.
Много информации, правда, уже в символическом толковании, можно извлечь и из «Онейрокритики» (толкования сновидений) Артемидора Далдианского. Таким же символизмом пропитаны, несмотря на кажущуюся подчеркнутость бытовой стороны жизни, античные романы.
Гендерное поведение свободной девушки в Ранней Византии определялось во многом вниманием к ней со стороны мужчин. Как и во все времена, это внимание проявлялось в первую очередь не теми людьми и не с теми целями, которых хотела бы девушка. Так, в одной из деревень близ Аскалона в Палестине в доме крестьянина остановился монах с семнадцатилетним «стажем» иночества. Распаленный похотью, он попытался овладеть дочерью поселянина, когда они остались в доме вдвоем. С огромным трудом, апеллируя к девственности монаха, его иночеству и угрожая покончить с собой, ей удалось отвратить грехопадение. Но главные аргументы, отрезвившие монаха, были чисто житейские: девушка в принципе могла бы и уступить, если бы монах взял ее на содержание (Иоанн Мосх. Луг
