Никто не хотел убивать - Фридрих Незнанский

— Да ты хоть понимаешь, что все эти сопливые прожекты не имеют ничего общего с реальностью?

— И все-таки будем работать по этой схеме!

В голосе Турецкого уже звучали привычные металлические нотки, однако он тут же немного сбавил тон:

— Кстати, какие у тебя планы на вечер? А то бы приехал, у меня прекрасный коньяк скисает.

— Не обещаю, — хмуро отозвался Голованов. — Мне еще надо бы с Самсоновым встретиться. Влип мужик как кур в ощип.

Не очень-то рассчитывая на хлебосольство опального отставника, который, видимо, уже сушил сухари, готовясь к длительной отсидке, Голованов перекусил в небольшой забегаловке на Кутузовском проспекте, цены в которой могли сравняться с ценами первоклассного парижского ресторана, и еще не было шести вечера, как он входил в шикарный подъезд вполне престижного дома, где в квартире убитой вдовы художника проживал с семьей генерал Самсонов.

Открыл ему невысокий, плотного телосложения мужчина лет шестидесяти, который, видимо, уже не только сухари сушил, но и примерял на себя камерную одежонку. Его живот и ляжки обтягивали вздувшиеся на коленках «треники», в которых мог бы позволить себе ходить только вконец пропившийся безработный бедолага. На «треники» спускался подол застиранной «ковбойки», цвет которой напоминал о давно забытых временах советского дефицита. Судя по всему, генерал в свое время даже дома не вылезал из казенных штанов с лампасами, да и сейчас, уже будучи в отставке, решил не тратиться на такие мелочи, как штатский прикид.

Голованов знавал подобных генералов и полковников и отношение к ним было соответствующим. Как говорится, чем богаче — тем жаднее. Когда бывало, приходилось сбрасываться на спирт или на водку, они всегда находили вескую причину не вложить ни рубля, но когда начиналась пьянка, то глотали в три горла. На халяву с дармовщинкой, естественно.

Открыв входную дверь и стоя на пороге, Самсонов критическим взглядом, словно перед строем солдат на плацу, осмотрел гостя и как бы нехотя пригласил его в полутемную прихожую, где, как в старой московской коммуналке, едва светилась под потолком лампочка сороковатка.

— От Варламова? — спросил он, видимо не понимая, как это сорокапятилетний, вполне интеллигентный на вид, седеющий мужик может заниматься сыскным делом.

— Точно так, от Сергея Николаевича, — подтвердил Голованов, думая о том, что, видимо, правильно сделал, перекусив салатом с кофе в забегаловке.

— А вас, простите, как?

Этот козел в трениках, по отношению к которому у Голованова накатывала непроизвольная антипатия, прекрасно знал, как звать-величать гостя, однако хотел удостовериться в этом еще раз.

— Всеволод Михайлович.

Он думал, что после этого Самсонов пригласит его, наконец-то, в комнату, однако тот не спешил.

— Он кажется говорил, что вы где-то служили? Вроде бы даже вместе?

Это уже начинало надоедать, и сейчас бы расхохотаться в лицо этому сапогу, который, судя по всему, своих подчиненных мытарил так, что из задницы парок шел, однако Голованов смог сдержаться. Все-таки обещал Варламову разобраться в этом деле.

— Да, служили, — кивком головы подтвердил Голованов. — В горячих точках.

— Афганистан?

— Не только. Однако, что это мы обо мне да обо мне, может, перейдем к делу?

Подобный тон гостя Самсонову явно не понравился, и он не нашел ничего лучшего, как протянуть Голованову еще довольно крепкую ладонь и довольно сухо представиться:

— Генерал Самсонов!

Он так и сказал — «генерал Самсонов!», после чего кивнул в сторону открытой двери кухни, приглашая гостя «на разговор». Здесь, видимо, оставалось все таким, как было при жизни старой хозяйки этой квартиры, и Голованов не мог не оценить ее вкуса. Явно не дешевый польский кухонный гарнитур «под дерево», купленный лет десять назад, встроенная в гарнитур шикарная мойка, вместо привычного «уголка» — массивные мягкие стулья, в углу подвешенный на кронштейне телевизор «Сони», тяжелые, плотные шторы до пола, а по стенам — писанные маслом картины: осенний пейзаж и натюрморты.

М-да, имея подобную кухню, не захочешь запираться в собственном кабинете.

— Вы что, уже переселились в эту квартиру? — невольно вырвалось у Голованова.

— Да! — резко ответил Самсонов. — А что, собственно, вас смущает?

— Да, в общем-то, ничто не смущает, — пожал плечами Голованов. — Просто надо бы уточнить кое-какие детали, прежде чем взяться за ваше дело.

— А чего тут уточнять? — вскинулся Самсонов. — Просто… просто вышла какая-то накладка и чепуха. Незадолго до того, как я и моя семья должны были перебраться на эту жилплощадь, ее бывшую хозяйку убили. И следователь, видимо прикупленный кем-то, всех собак теперь вешает на меня.

«Ни хрена себе!», передернуло Голованова. Убита старая женщина, лет сорок прожившая в квартире, которую занял этот надутый индюк, а теперь оказывается все это «накладка» и «чепуха».

— А как, собственно, вы оказались в этой квартире? — счел нужным поинтересоваться Голованов. — Если я не ошибаюсь, вы служили где-то под Читой? По крайней мере так Сергей Николаевич рассказывал. Она что, оставила вам эту квартиру по завещанию? Или, может, оформила как дарственную?

— Зачем же по завещанию? — возмутился Самсонов. — Мы здесь прописались еще при ее жизни.

— «Мы» — это вы и ваша семья?

— Совершенно точно!

— А кем вы ей доводитесь, я имею в виду убитую? Близким родственником?

Самсонов замялся.

— Ну-у, не родственником, конечно, но…

— Понятно, — вздохнул Голованов, хотя ему совершенно ничего не было понятно.

Самсонов продолжал держать свой генеральский имидж, граничащий с генеральской неприкосновенностью, и не в силах был пересилить свое собственное «Я», чтобы до конца раскрыться какому-то сыщику частного детективного бюро, бывшему армейскому спецназовцу и всего лишь майору. А Голованов между тем продолжал:

— Должен сказать вам, Яков Борисович, что человек я занятой, по уши загруженный работой, и согласился вам помочь, точнее, разобраться в вашем деле, только из-за того, что слишком уважаю своего командира, я имею в виду генерала Варламова. Так что, давайте договоримся сразу: или вы начинаете работать со мной и выкладываете все, как на исповеди, или же я сейчас разворачиваюсь и ухожу.

Он еще хотел было добавить, что «я не следователь прокуратуры, и мне мало приятного с вами сопли жевать», но сдержался, вспомнив, как умолял его Варламов «помочь хорошему человеку и генералу».

Явно не ожидавший столь крутого поворота со стороны частного сыщика, Самсонов вдруг как-то сразу обмяк, будто из его нутра спустили весь генеральский пар, и глазами побитой собаки посмотрел на Голованова.

— Да, конечно. Мне Варламов говорил. — И тут же, но уже с просящими нотками в голосе: — Вы… вы обещаете, что поможете мне? Я… действительно ее не убивал!

Голованов даже не сомневался в этом. Этот армейский сапог по определению не мог замочить женщину, тем более старушку и тем более столь жестоко. Связать ее руки какой-то бечевой, заклеить рот широченной лентой, а потом ударить чем-то тяжелым по голове.

Но все это было сплошная лирика, которую к делу не подошьешь. И все-таки непонятной оставалась позиция следователя прокуратуры, который настаивал на виновности Самсонова и развернул уголовное дело так, что того действительно суд присяжных мог посчитать убийцей. По крайней мере, именно такое впечатление складывалось после рассказа Варламова.

Самсонов все-таки угостил Голованова чаем с бутербродами из соевой колбасы, что, видимо, было знаком великой признательности, и уже стоя на пороге, Голованов спросил, спохватившись:

— Вы не знаете, кто из оперов МУРа работал по факту убийства Самсоновой?

Самсонов наморщил лоб, с силой потер виски.

— Кажется, старший оперуполномоченный Маурин… Да, точно! Маурин! Если не ошибаюсь, Константин Павлович.

Генерал не ошибался. Капитана Маурина действительно звали Костей, и Голованов выпил с ним не одну бутылку водки, когда «Глории» требовалась помощь «убойного отдела» МУРа.

— А что, это может как-то помочь? — с надеждой в голосе произнес Самсонов.

— Пока что не знаю, — признался Голованов. — Но, как когда-то говаривал мой командир, нет такой крепости в Афганистане, которую не взял бы армейский спецназ.

Глава 5

Даже несмотря на то, что он сам слышал, как Кокин угрожал Савину, причем сразу же после того как был похищен иммуностимулятор, — а было это всего лишь за несколько дней до убийства Савина — более всего Плетнева тревожило внезапное исчезновение вице-президента компании Глеба Шумилова. Исчез, как в воду канул. А подобных совпадений в криминальном мире не случается. Тем более, что Модест продолжал настаивать на том, что видел Шумилова, когда тот в ночь убийства заходил в лабораторию Савина. Правда, не исключался и тот вариант, что сам Модест замочил Савина, а чтобы пустить следствие по ложному следу, пытается перевести стрелки на своего бывшего начальника, который, возможно, с камнем на шее уже кормит раков в каком-нибудь водоеме, но в подобную версию мало верилось, и Плетнев оставил ее на самый крайний случай.